Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх
– Ваше Величество…
– Ну? Не потянешь?
– Умру, – прошептал он, – но все из себя вытяну. Все кишки… Это вызов, так вызов! Только ради этого стоит жить.
Я кивнул, снова спустился вниз. На пиру не обязательно сидеть постоянно во главе стола, рекомендуется иногда подходить к своим соратникам за другими столами, похлопать по плечу и сказать что-нить подбадривающее, это повышает уровень лояльности и даже преданности.
Я, конечно, молодец, так что по праву горжусь своей стойкостью и целибатностью, человек – это то, что выше челюсти, а все, что ниже, это все-таки от Змея, здорово же он, гад, постарался… но вот теперь, устояв и выстояв, чувствую себя в чем-то обокраденным, даже и не знаю, как это сумел сам себя, но ощущение какое-то тоскливое, даже тянет как-то, не то под ложечкой, не то в другом месте…
Придворные красотки, словно ощутили перемену, а то и в самом деле ощутили, муравьи же чувствуют как приближение грозы, так и ее уход, начали откровеннее делать глазки, улыбаться, томно опускать ресницы, ну и богатый же у них набор, кто бы подумал, а это ж еще старое и суровое время чистых нравов и здоровых обычаев…
Я двигался между двух рядов кланяющихся придворных и приседающих женщин, в груди неясная тоска, раньше мечтал, что все женщины будут моими, сейчас вот они в самом деле все мои, но что со мной…
Одна из красоток улыбнулась так, словно уже чувствует мои ладони на ее булочках, я невольно остановился, ненавижу обижать женщин невниманием.
– Леди Марсилин, – сказал я заговорщицки, – вы готовы?
– К чему?
– Танцевать.
Она чарующе улыбнулась.
– Я с вами готова не только к танцам.
Чувствуя понятную неловкость, никто из нас не любит, когда перехватывают инициативу в таких делах, посмотрел в ее ясные чистые глаза. Она ответила взглядом, что я король, человек занятый государственными заботами, потому могу без лишних в таких случаях обязательных церемоний, но для некоторых уж точно необязательных.
Я улыбнулся как можно радостнее.
– Леди Марсилин, я это запомню.
– Надеюсь, – ответила она, но что-то в ее голосе дало мне понять, женским чутьем уловила, дескать, ничего не запомню и забуду о ней раньше, чем дойду до своего места за столом.
А вот назло не забуду, сказал я себе сердито, а вот сегодня же… но понимал с холодком, что ничего подобного не случится. Не до лядей.
Когда я вышел на крыльцо, там уже стоял верховный лорд Джеральд Бренан, а теперь еще и скромный служащий в команде Куно Крумпфельда, мрачно рассматривает слуг, выкатывающих из подвала бочки с вином.
– Вижу, – заметил я, – вы не слишком пируете. Хочется удрать?
Он оглянулся, торопливо поклонился.
– Ваше Величество…
– Вино слабое? – спросил я.
Он сдержанно улыбнулся.
– Нет, все хорошо, Ваше Величество. Но сэр Куно запретил.
– Изверг, – сказал я с сочувствием.
– Да и вообще, – сказал он, – в таком новом деле как никогда нужны ясные головы. Иначе такого можно наломать…
Глава 13
Он вдруг заулыбался и подтянул живот. Мужчины, что поблизости, как один приосанились и сделали значительные лица, кроме того, все приятно улыбаются и смотрят мимо меня.
Я еще не успел обернуться, как всего коснулось и облекло животное тепло, словно уже я под теплым одеялом и ко мне прижато разогретое женское тело. Ощущение настолько знакомое, что повернулся, уже зная, кого увижу.
Бабетта подходит сияющая, с нежной белой кожей, растерявшей прошлый загар, но все так же налита солнцем, золотые волосы, частью убранные в башенку, свободно падают на плечи, радостно горят чистым золотом, лицо стильное, полные и чуть вытянутые вперед губы туго налиты сладким красным соком, жемчужные губы сверкают в счастливой улыбке.
Она с ходу бросилась мне на шею, влепила звучный поцелуй, нимало не стесняясь окружающих, и все поняли, как я видел краем глаза по их лицам, что это дружеский, даже родственный поцелуй.
– Рич, – сказала она нежным щебечущим голосом, – я просто с ума схожу от радости. Ты вернулся!
– Ты не поверишь, – ответил я, – но я тебе тоже рад.
Она улыбнулась моим лордам.
– Это он так шутит. Он вообще такой шутник, такой шутник… Лорды, вы не против, если я его украду у вас на несколько минуток?
По их лицам видно, что против, еще как против, но не из-за потери их лорда, да пусть он сейчас хоть провалится, всем до свинячьего писка жаль лишаться ее общества.
– Пойдем, – сказал я, – допрошу с пристрастием. Друзья, я ненадолго. Удавлю и вернусь.
Она улыбнулась им, и они все расцвели улыбками, даже те, у кого каменные морды треснут, если попробуют изобразить улыбку, даже они смотрят на нее счастливыми глазами.
Я взял ее за локоть и отпустил только, когда мы оказались в моем кабинете. Она подняла локоть, получилось очень эротично, подула, вытянув губы, на то место, где остался след от моих пальцев.
– Ты все такой же яростный, – сказала она с восхищением. – Где бы я ни бывала, всегда чувствовала твои ладони на моем теле. Под платьем, конечно.
– Садись, – велел я, – и давай признавайся.
– В чем?
– Во всем.
Она капризно надула губы.
– Это будет очень долго.
– Харчами обеспечу, – пообещал я.
Она внимательно смотрела, как я творю и расставляю на столе изящные фужеры. Я постарался блеснуть, вообще с Бабеттой я всегда в ударе, потому фужеры получаются со стенками тоньше пленки мыльного пузыря, не видно вовсе, даже страшновато, когда красное вино возникает в двух-трех дюймах над столом, поднимается, ограниченное чем-то незримым.
– Это необычно, – признала она, – ты таких еще не делал.
– Расту, – объяснил я многозначительно. – И не только в умении создавать фужеры.
– Фужеры?
– Фужеры, бокалы, – ответил я. – Не должны дамы пить из кубков, как мужчины и лошади.
– А из чаш?
– И даже из чаш, – сказал я твердо. – Неизящно.
Она улыбнулась.
– А в чем ты еще вырос, Рич?
– Ну да, – ответил я. – Ты восхитительна, Бабетта. Но меня и раньше было не просто так расколоть. А чтоб вот так взял и начал выбалтывать то, что нужно кому-то, а не мне, такому замечательному…
Она рассмеялась.
– Да, ты все такой же кремень. Даже в постели не проговаривался. Зато я всегда рассказывала все, без утайки!
– Тогда мы квиты, – ответил я мирно, – за твое здоровье, Бабетта!
Она осторожно взяла фужер за тонкую ножку, некоторое время держала в руке, внимательно рассматривая, сделала крохотный глоток и, как знаток, некоторое время покатала во рту, прислушиваясь к ощущениям.
Я наблюдал из-под приспущенных век, прикидываясь полностью расслабленным и отдыхающим.
– Прекрасное вино, – сообщила она после паузы, – и создаешь его без особых усилий, вижу. А можешь еще парочку таких же сотворить… вон на том столике возле постели?
– Собираешься лечь? – спросил я.
Она взглянула с упреком.
– Рич! Я же спросила, не можешь ли создать два фужера.
– Понятно, – ответил я. – Тогда и всяких пирожных… И мороженого.
– От мороженого я вообще в восторге, – призналась она. – Чтоб в такую жару и такое чудо…
Творить еду, даже самую изысканную, все легче, теперь не нужно очень старательно вспоминать все оттенки, достаточно сказать «круассан» или вспомнить, как когда-то один раз в гостях попробовал нечто непонятно изысканное, то могу и моментально на стол, потому сейчас творил легко, быстро, улыбаясь и показывая, что вовсе не надрываюсь.
– Что, – спросил я, – неужто моя скромная персона начинает тревожить его императорское величество?
Она в удивлении приподняла брови.
– Почему так решил?
– Ты же здесь?
В ее взгляде мелькнуло неудовольствие, я слишком напорист и бесцеремонен, хотя это и понятно, мужчины существа простые, покачала головой.
– Не тревожит. Милый Рич, ну почему такое самомнение?
– А что?
– Заинтересовало, – сказала она мягко. – Его императорское величество полагает, что такой человек пригодился бы там, на Юге.
– При императорском дворе?
– Именно, – сказала она. – Там такие возможности!
– Смотря для чего, – пробормотал я.
Она посмотрела с укором.
– Рич… Разве я стала бы тебе предлагать возможности утех или флирта с императорской дочерью? Ты человек из стали, уже знаю. Пойдем приляжем. Обещаю, одежду с тебя срывать не стану. Просто устала с дороги.
Уставшей она не выглядит, но кто знает ее ресурсы, я подхватил широкое блюдо с пирожными и перенес к столику к постели. Бабетта, ничуть не рисуясь, сбросила платье, у нее это просто и естественно, даже и не знаю, как это получается, когда благородной даме нужно трое служанок, чтобы все затянули и зашнуровали, а она отшвырнула платье на спинку кресла, подчеркнув тем самым истинную мужскую точку зрения, что лучше всего оно смотрится именно там, рухнула в постель и с наслаждением вытянулась.
– Ох, как же я устала…
– Обычно говорят, – напомнил я, – «Господи, как я устала».
