Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Только хорошее, Сергий, только хорошее, — Юлия одарила его чарующей улыбкой. — Я лишь сказала, что ты похож на Актеона с фрески в моей спальне. — И с истинно византийским бесстыдством поинтересовалась: — Не хочешь взглянуть?

— Если ты не станешь травить меня собаками, — в свою очередь улыбнулся Сергей[1].

— Ты боишься? — Юлия в очередной раз демонстративно облизнула губки.

— Конечно боюсь! — охотно согласился Сергей. — За собак.

Все трое рассмеялись.

— Ну что, идем? — нетерпеливо бросила ромейка.

— Непременно, — пообещал Сергей. — Но сначала я должен оставить распоряжения моим людям.

— С ними все в порядке! — заверил Пиперат.

— Даже не сомневаюсь, — отозвался Сергей. — Но я беспокоюсь не о них, а о твоем доме, друг Николай. Ты даже не представляешь, что они могут сделать с этим прекрасным убранством!

— Почему же не представляю? — возразил патрикий. — Очень хорошо представляю! Ты ведь не забыл, где мы с тобой познакомились?

— Я подожду! — заверила Юлия. — Если ты не против, я бы взглянула на твоих телохранителей. Это безопасно?

— Абсолютно, — в свою очередь заверил Сергей. — Если я рядом.

— Слуга вас проводит, — сказал патрикий. — А я — к гостям. Вежливость, — добавил он, извиняясь. — Велю приготовить твои носилки, сестренка. Не потеряйся.

— Не беспокойся, братец, уж я-то не потеряюсь, — заверила Юлия. — Идем же, мой герой!

Разместили нурманов в комнатах для слуг, но вполне комфортно. На полу никому спать не придется.

— Вас накормили? — спросил Сергей.

— Еще как! — ответил за всех Лука Ореус. — На сутки вперед.

Сергей оглядел его внимательно: нет, не пьян. Так, слегка навеселе.

— Не расслабляйся, декарх. Здесь у нас друзей нет.

Разговаривали они по-нурмански, потому Юлия не поняла ни слова. Да и не стремилась. Понятно же: скифский вождь строит подчиненных.

— Мне надо будет уйти, — сообщил Сергей. — Постарайтесь не разнести этот домишко. Нам тут не один день жить и кормиться.

— А как насчет девок? — спросил Хрейн Полукровка, бросив плотоядный взгляд на патрикию.

— Только если сами захотят. Грейп, я на тебя надеюсь! — Сергей бросил на свея многозначительный взгляд.

— Все будет правильно, хёвдинг, — пробасил тот. — Насильно никого не нагнем. Сколько людей с собой возьмешь?

— Думаю, двоих будет достаточно.

— Четверо! — безапелляционно заявил Грейп. — Не то Дёрруд мне кишки на столб намотает. Где он сам?

— Пирует, — усмехнулся Сергей. — Его право — первое.

— Кто бы спорил, — Грейп повернулся к воинам: — Вы четверо — с хёвдингом. И… — Он задумался. — Лодур, ты тоже. — И Сергею: — Если что нужно будет, пошлешь его к нам. Он быстроногий.

— Зачем тебе столько солдат? — спросила патрикия, когда сопровождающие определились. — Какой грабитель рискнет напасть на таких, как вы?

— Дело не в риске, — пояснил Сергей. — В наших краях риксу невместно ходить без сопровождения.

— А ты — рикс? — Юлия подняла подкрашенную бровку. — Мой брат не говорил.

— Я — князь (небольшое преувеличение не повредит) и сын князя. А князь — это все равно что конунг, или рикс по-вашему.

— Вот как? — Маленькая ручка в кружеве перчатки поправила край вуали, да так ловко, что наружу выскользнула прядка рыжих волос. — Не разделишь ли со мной носилки, рикс Сергий?

— С удовольствием!

Шестеро рабов-носильщиков (эти — без удовольствия!) воздвигли на плечи потяжелевший вдвое груз, и процессия двинулась. По осевой линии, разумеется. Народу на улице немало, но привилегированные сословия во все времена — привилегированные. Впереди — слуги с факелами, за ними — глашатаи с дубинками, орущие «Посторонись!», за глашатаями — окруженные дружинниками носилки. Так что да, сторонились, выкрикивая вслед всякие грубости. Но именно — вслед. С безопасного расстояния.

Внутри носилки патрикии оказались меньше, чем казалось снаружи. И сиденье было только одно — для самой хозяйки. Сергею пришлось разместиться на полу. Ну как на полу: на разбросанных по ковру подушках. Зато прекрасная возможность убедиться, что туфельки у патрикии обычные. То есть — без каблучков. Значит, она и впрямь высока. Но маленькие ножки изящны, а щиколотки тонки и гладки. Восковая депиляция в Византии была весьма популярна. И не только у женщин.

Надо полагать, Сергей и был приглашен в сей паланкин для того, чтобы продемонстрировать эти самые ножки, потому что расстояние между двумя домами было метров триста, не больше. Можно было и пешком пройтись. Теоретически.

Но — нельзя. Приличия не позволяли. Статус знатной дамы. Это как степному хану пешком ходить. Вышел из шатра, сел на коня, проехал пятьдесят шагов, слез с коня, вошел в другой шатер. Понты, которые стали традицией.

Дом патрикии снаружи выглядел не хуже резиденции ее брата, а вот внутри уступал. И размерами, и убранством.

Хотя экономией здесь тоже не пахло. Мрамор, мозаика, позолота, согнувшаяся в поклонах многочисленная прислуга.

— Размести их, — небрежно бросила Юлия рабу-дворецкому, указав на дружинников Сергея. — Пойдем, мой юный рикс.

— Лодур — со мной, остальным — отдыхать пока, — распорядился Сергей. — Тейт, разберись, кто и когда его сменит.

Болтун кивнул. Как всегда, немногословен.

— Пойдем же! — нетерпеливо бросила Юлия. Даже ножкой притопнула.

И они пошли. Первым — слуга с факелом, за ним — патрикия, потом Сергей, Лодур — замыкающим.

Огонь оказался кстати. Светильники на стенах не горели. Но даже при свете факела, который нес слуга, можно было разглядеть, что позолота местами облупилась, а фрески кое-где требуют реставрации. Старинному особняку не помешал бы косметический ремонт.

Фонтан в атрии тоже не работал. И это летом.

Зато бани были в порядке: мозаику обновили не так давно. В отличие от фонтана, немаленький бассейн был полон до краев. И со светом здесь тоже было нормально. Факелов не требовалось, шести светильников довольно.

Сергей ощутил острую потребность ополоснуться.

В кольчуге, даже при наличии шелкового белья и облегченного подкольчужника, византийским летом жарковато.

Появилась служанка. Молоденькая, в тунике до колен и босиком. Тут же опустилась на колени и помогла патрикии скинуть туфельки. Юлия потрогала ножкой воду. Надо полагать, температура ее устроила, потому что она что-то сказала служанке, и та тут же начала ее раздевать. Обе не обращали внимания ни на Сергея, ни на слугу с факелом, ни на разинувшего рот Лодура. Сергей обломал отроку шоу, жестом обозначив: «выйди». И только после этого сам расстегнул пряжку пояса. Парные ножны легли на мозаичный пол. Самоцветные глаза золотого мирового змея нурманов на пряжке сверкнули багровым: он не одобрял разоружения. Сергей накрыл змея кольчугой. А нечего подглядывать!

— Не торопись! — ухоженная ручка легла Сергею на плечо.

Верхняя парчовая одежда патрикии уже лежала на полу. Просторная шелковая туника тоже скрадывала формы тела, но шею, плечи и грудь Сергей уже мог оценить. И оценил весьма высоко.

— Я ополоснусь, и мы пойдем смотреть мозаики.

Голос ее, глубокий, низкий, с хрипотцой, так и сочился желанием.

Мраморный бассейн выглядел чертовски привлекательно.

— Сапоги с меня сними, — велел он служанке по-ромейски.

Та не рискнула ослушаться.

— Я тоже не прочь поплавать, — заявил Сергей.

— Тебе не надо, — аристократка облизнулась, губки влажно заблестели. — Ты варвар. Варвар должен пахнуть зверем.

Пахнуть зверем, значит…

Да, искупаться очень хотелось, но бассейн немного подождет.

— Глупышка, — Сергей оскалился. — Не пахнуть зверем, а быть им! Кыш! — бросил он служанке, подхватил Юлию поперек туловища и, игнорируя слабое сопротивление, уложил животом на низкую мраморную скамью. Вернее, на подушку, которая на этой скамье лежала.

Придавив ладонью поясницу женщины, Сергей пресек попытку освободиться и свободной рукой задрал подол туники. Под тканью обнаружился аккуратный задок, спрятавшийся под кружевным шелком набедренной повязки. Возиться с ней Сергей не стал. Рывок… Ткань лопнула. Круглые, гладкие алебастрово-белые ягодицы выглядели безупречно.