Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Сергею на своих предшественников, равно как и на мужа-наварха, наплевать. Благородная дама его использует? Ну так и он ее тоже. Удовольствие-то взаимно. А захочет рыжая аристократочка получить пару собольков в тон крашеным кудряшкам — не вопрос. Мир альковов в византийской столице — особенный мир. Нередко двери из него ведут прямо в дворцовые коридоры. И патрикия, как уже выяснилось, точно знает, какие именно.

— Есть еще, — улыбнулся Сергей. — Но за это тебе, душечка моя, придется поработать… Нет, нет, не языком! Хотя и языком тоже. Но не в постельке. И завтра. Сейчас продолжай, не отвлекайся.

Если бы он знал, что «завтра» у них не будет… Хотя если бы знал, то и беды не случилось бы.

— Не отвлекайся…

Но — отвлеклась, подползла кошечкой по животу, по груди…

— А может, ты, мой лев? Язычком?

Ишь ты, какие мы… нетрадиционные.

— Чего не умею, того не умею, крошка моя.

— Так я научу, — посулила патрикия. — Я хороший учитель. Ублажить женщину язычком — великое искусство. Мой муж, к слову, управляется им куда лучше, чем вот этой своей штукой. Не упусти возможности, мой лев. Ты не всегда будешь таким пылким, как сейчас. — И рассудительным тоном, явно кого-то цитируя: — Годы делают мужчин слабее, а женщин — более страстными. Что ты тогда будешь за муж, если не сможешь доставить удовольствие, например, такой женщине, как я?

«Не дай Бог, — подумал Сергей, — чтобы у меня лет через сорок-пятьдесят появилась такая женщина, как ты».

Но вслух сказал другое, варварское:

— У меня на родине главное, чтобы удовольствие получил мужчина. А женщина… Если ей что-то не нравится, я ее выгоню. И возьму другую жену. Или двух. Или трех. — И, поддразнивая: — Сейчас у меня тоже три. Дочь нурманского рикса, дочь лехитского патрикия и баронесса из франков.

— Три жены⁈ — Юлия привстала, упершись ладошками ему в грудь. — Так не бывает! Ни один священник не обвенчает…

— А при чем тут священник? — Сергей усмехнулся. — Я — рикс. Я могу иметь столько жен, сколько захочу.

— Но ты же христианин! — возмутилась Юлия, ткнув пальчиком в крестик, который Сергей надел, отправляясь в столицу.

— Христианин, — согласился он. — Ну и что? Мой друг-хузарин поклоняется тому же богу, что и вы, а жен у него будет не меньше трех, как и положено хузарскому принцу.

— И он христианин? — изумилась Юлия. — Хазар?

— Конечно нет. Он иудей.

— Фу! Как можно сравнивать! Или ты тоже… — патрикия запнулась.

— Я? Сама как думаешь?

— Ну да, верно. У тебя все на месте. Но ты… — Женщина наморщила лобик. — Получается, ты вероотступник?

— Я варвар, — напомнил Сергей, пихая ее кудрявую головку в нужном направлении. — И я никогда не поверю, что чей-либо язык может быть лучше, чем, — передразнивая Юлию: — … Вот эта моя штука. Но если хочешь, чтобы она снова заработала, займи свой язычок чем-то более пикантным, чем богословский диспут.

Все же она устала раньше. Но продержалась куда дольше, чем предполагал Сергей. Особенно для изнеженной византийской сучечки. Как она назвалась? Юлия Синадина… Этот номен[2] был Сергею незнаком. Но само его наличие говорило о том, что и Юлия, и ее брат — часть некоей аристократической семьи. Уже неплохо. Отличный имперский старт у него получается.

С этой приятной мыслью Сергей и уснул…

[1] Согласно основной версии, Актеон подсматривал за богиней-охотницей Артемидой, был уличен, превращен в оленя и растерзан собственной сворой. Есть, правда, и другие варианты. Например, что парень поплатился за длинный язык: хвастал, что охотится лучше богини. И еще одна деталь: Артемида была девственницей. Большая редкость для олимпийского пантеона.

[2] Номен — родовое имя, что-то вроде фамилии.

Глава 19

Глава девятнадцатая. «Ты умрешь, варвар!»

…И проснулся. В спальне было тихо. И темно. Прыгающие огоньки лампадок скорее сгущали тьму, чем разгоняли.

Ночь.

Глубокая.

Что же разбудило?

Юлия спала, уткнувшись личиком в плечо Сергея. Теплое дыхание трогало кожу. От женщины пахло недавней близостью и немного — иранскими благовониями. Прядь темных волос на руке Сергея была влажной. Выходит, он спал совсем немного. Час или чуть больше.

Тело было вялым. Несколько часов разнообразного и раскрепощенного секса… Такое способно утомить даже самый молодой организм. Ну и выпито немало, а здешнее выдержанное вино, даже если его втрое разбавить, покрепче пива.

Что же все-таки его разбудило?

Сергей приподнял голову, огляделся, насколько позволял скудный свет…

Никого.

Но тревога не отпускала. Рука скользнула вниз, туда, где рядом с ложем должен был лежать Рог Битвы…

Меча не было.

Сергей замер.

Он всегда клал клинок рядом. Рог или Огнерожденная. Даже когда Сергей ночевал в своем белозерском доме. Засыпая в любом состоянии… Всегда справа. На полу, на сундуке, на скамье — не важно. Главное, чтобы на расстоянии протянутой руки.

Может, он вчера в порыве страсти ошибся стороной?

Нет, не может быть. Рефлекс на то и рефлекс.

И тут Сергей четко вспомнил, как вытаскивает из-под вороха одежды франкский Рог Битвы, чуть выдвигает из ножен и кладет на ковер рядом с вычурной ножкой кровати.

А теперь меча нет.

Стащил кто-то?

Кто?

У главной двери, снаружи, дежурит Лодур. Мимо него не пройти… Хочется верить, что так. Хотя…

Не факт, что дренг бдит. Выпивал же. Мог и задремать…

Или его убили?

Или здесь есть еще один вход-выход. Теоретически возможно. Что-то такое для слуг. Или через балкон. Есть здесь балкон? Очень даже возможно, раз даже мини-лифт имеется.

Сон ушел, как не было. Тело чуть напряглось, переходя в боевой режим.

Раз меча нет, значит, есть враг. Или — был?

Но исходить стоит из того, что враг сейчас здесь. И ждет. Выжидает.

Потому лежать тихо, неподвижно. Думать.

Даже в голом виде Сергей оставался боевой машиной. Но машиной, лишенной боекомплекта. Неведомый гость об этом позаботился. Но не убил. Может — вор? Нет, неправильное предположение. Всегда следует отталкиваться от худшего варианта.

Разоружил, но не убил. Следовательно, уверен в своем превосходстве.

Когда Сергей без оружия.

Так что первое, что требуется, — исправить это неравенство. Допустим, меч враг спрятал. Но Рог — не единственный клинок Сергея. Еще есть Огнерожденная. И Щаул.

Щаул в потайном кармашке сапога, а Огнерожденная осталась на боевом поясе. А пояс… под кольчугой, кажется. А кольчуга, в свою очередь, под ворохом одежды.

Сергей чуть повернул голову, скосил глаза.

Так, одежда на месте. Вон шелковые исподние штаны, а поверх них белеет рубаха, которую ему вчера выдал Пиперат.

Одежда, доспехи, боевой пояс в самом низу. Сабля — при нем.

Сергей мысленно как можно подробнее структурировал, где, что и под чем лежит. Зрительная память не подвела. Он четко представил, где находится рукоять сабли. Скатиться с кровати, придавить коленом ножны под кольчугой, выдернуть клинок, выйти перекатом в стойку…

…Сергей упал на ковер. Совсем не там, где планировал. Зато чудом избежал смерти. Удар, который должен был поразить двоих, достался только Юлии. Сергей услышал звук, с которым хорошо заточенная сталь рассекает человеческую плоть. Вскрика не было, только негромкий булькающий сип разрубленного горла.

Убийца спрыгнул с кровати на пол.

Хорошо так спрыгнул. Мягко, беззвучно. Сергей попятился. Убийца не спешил. Позволил Сергею пожить еще немного.

— Что, варвар, понравилась тебе моя жена?

Ромей. Ну да. Что тут удивительного? Ромей в Византии. Вот это, значит, кто пришел. Нифонт. Супруг. Вернее, уже вдовец. Командир красного дромона. Что ж тебе на палубе не сиделось, наварх?

— Твоя жена? — по-ромейски произнес Сергей. — Что ж, теперь ты не женат.