Беззаветные охотники (СИ) - "Greko"

— Безумие!

Наследник говорил о самом факте торговли званиями, но его собеседник понял по-своему.

— В гвардии щедрые отпускные, да и служба легче. Оно того стоит!

Пока шел этот странный разговор, я никак не мог вспомнить, о чем мне напоминает 4-й драгунский. Что-то знакомое в этих синих мундирах. На ум сами собой пришли позабытые строчки:

Долина в две мили — редут недалече…

Услышав: «По коням, вперед!»,

Долиною смерти, под шквалом картечи,

Отважные скачут шестьсот…

Конечно! Ну вот же оно! Атака легкой бригады под Балаклавой! В ней участвовали, в том числе, эти ребята, которые проходят мимо стройными рядами и которым отдает честь будущий русский Император. Быть может, и не они, а их братья или выросшие сыновья. Не важно! Главное то, что передо мной не просто драгуны, а потенциальные смертники. Или те, кто будет топтать копытами своих чистокровных скакунов землю, на которой мой кум растит виноград!

Как избежать подобного исхода?

Я искоса посмотрел на Александра. Если его роман с королевой увенчается браком, кто знает, случится ли вообще Крымская война? Русский принц не позволит свершиться непоправимому с его родиной. Пускай толпа его будет освистывать и ненавидеть, науськиваемая мистерами Урквартами. Пускай Россия лишится своего Царя-Освободителя, но зато избежит позора Парижского мира. Цена, на мой взгляд, адекватная.

Я не мог все это объяснить Тамаре. Поэтому закончил свой рассказ просто:

— Понимаешь! Это знак свыше! Русский Цесаревич принимает парад английской армии, с которой нам предстоит в скором времени столкнуться!

— С чего такая уверенность, муж мой?

— А с кем я сражался последние годы? Чьи интриги пресекал на корню? Англичане и ещё раз англичане! Сначала впереди идут шпионы. За ними следует армия! Всего два года назад существовала реальная угроза столкновения флотов. Думаешь, она исчезла? Как ты думаешь, чем сейчас занят наш знакомый, дипломат Кудрявцев? Как раз и решает вопросы так, чтобы исключить саму возможность конфликта!

— И ты решил, что брак Александра и Виктории — лучшее решение! Тебе виднее, а я всего лишь глупая женщина и мало смыслю в политике, — с иронией добавила Тамара. — Но учти, эта крошка съест нашего гиганта не поперхнувшись!

[1] Шамхал Тарковский — правитель кумыков Дагестана. Шамхальство — древнее государство, вошедшее в состав Российской империи еще при Петре I, сохранив автономию. Ахмет-хан (так в русских источниках того времени) — правитель аварского Мехтулинского ханства. Оба активно участвовали в Кавказской войне на стороне русских.

[2] Флигель-адъютант Катенин более ничем не отличился и вскоре покинул Чеченский отряд. Получил за эту операцию золотое оружие по представлению Граббе. Он такого страху нагнал на «кавказцев», что его задабривали любым способом.

[3] В первой англо-афганской войне 1838–1842 гг. наряду с войсками Ост-Индской компании участвовали части регулярных войск Британской Империи.

Глава 13

Вася. Ахульго, 12 июня 1839 года.

Когда Вася увидел Ахульго с высоты Чирката, только и смог, что выдавить из себя:

— Эээ…

— Вот тебе и «э», — передразнили его сослуживцы. — Ишь, где аул построили, проклятые. Да еще башни у них странные, низкие. Одно слово, гнездо орлиное.

— Влезем? — с сомнением спросил Вася.

— Знамо нельзя!

— Никак?

— Никоим образом.

— Стало быть, и взять нельзя? А коли прикажут?

— Дурак ты, братец! — влез в разговор седой фельдфебель. — Чаво тут спрашивать? Прикажут — возьмем!

Милов засомневался. А как тут ни взяться замешательству при взгляде на пик размером с 22-этажный дом, на который нужно смотреть, задрав голову до отказа? И похожий на него своей формой, ибо с трех сторон имел отвесные скаты. Как на него забраться?[1]

И это только самый малый из пиков. За ним еще один — существенно выше. А подход к ним стерегла и вовсе «незалазная» гора, увенчанная острой, как клык, скалой, из-за которой выглядывала пристройка с бойницами.

Андийское Койсу петлей огибало два огромных утеса, образующих как бы полуостров. Их разделяло неширокое ущелье, по дну которого текла речка Ашильтинка. На утесе поменьше, прозванным Ахуль гох, Набатная Гора, приткнулось село с одноименным названием. Оно теснилось на небольшой площадке, зарывшись в скальную породу. С трех сторон его защищали страшные кручи. Сообщение с миром шло по узкому перешейку, соединявшему утес с хребтом, протянувшимся вдоль берега Койсу. С соседнего утеса, на котором Шамиль устроил еще одно селение, точно такой же перешеек вел к горе, господствующей над местностью. Так и повелось — Старый Ахульго и Новый Ахульго. Они соединялись над пропастью канатным мостом и несколькими бревнами в одном месте, где два утеса максимально сближались. От хлипкой переправы до дна ущелья — сорок метров. От селений к этому переходу вели узкие неудобные тропинки, оборудованные деревянными мостками. Склоны над Ашильтинкой были изрыты пещерами, как и те, которые вели к Койсу. До некоторых пещер можно было добраться лишь по веревке.

Пещеры вообще играли важную роль в жизни двух аулов. Многие сакли имели собственные, чтобы спасаться в жару, когда летом казалось, что плавились даже камни в этом суровом и диком краю среди бесплодных гор, покрытых трещинами. В них планировали укрываться от артиллерии русских, когда начнется осада.

То, что русские рано или поздно придут, Шамиль не сомневался. Он деятельно укреплял оба аула, используя ошибки прошлого, подсказки специалистов и складки местности. От высоких башен отказались. Те немногие, которые возвели, укрепили земляными насыпями. Оба перешейка были глубоко перекопаны. За ними стояли каменные постройки с бойницами. От них шли углублённые канавы-траншеи, частично перекрытые сверху. В Новом Ахульго сакли были скрыты за покатостями, заглублены и соединены переходами. Тщательно были продуманы позиции, оборудованные ложементами, завалами, баррикадами и рвами со скрытыми капонирами. Оттуда можно было без труда поражать продольным и перекрестным огнем все тропинки и уступы, ведущие на оба утеса. Где бы ни показались урусы, сотни выстрелов сошлись бы в этой точке.

Эта с искусством устроенная оборонительная система была создана горским самородком — ученым и судьей Сурхаем из Коло. Ключом к ней была башня Шалатлул гох, прозванная русскими Сурхаевой. Каменная трехъярусная постройка была мастерски вписана в скалы и огромные камни. Она стояла на небольшой сорокаметровой площадке на вершине горы, возвышавшейся над Старым и Новым Ахульго. Ее оборону Шамиль мог доверить лишь одному человеку. Тому, кого называли его правой рукой. Али-беку из Хунзаха, кадию и ученому, как и Сурхай, вдохновенному оратору и бесстрашному воину.

В Ахульго собрались самые преданные делу имама — те, чьи сердца не напугать русскими пушками и штыками. Шамиль потерял почти всех муртазеков в Аргвани[2]. Теперь со всего Дагестана собрались мюриды. Одна тысяча бесстрашных. Из Хунзаха, Ашильты, Аргвани, Бурунтая, Чиркея, Дарго, Орчо, Гимры, Гергебиля и многих других аулов, в которых еще цвели сады или уже были срублены и осквернены захватчиками. Пришли с семьями — с женами и детьми, готовые стать праведниками, покинув этот мир с кровью врага на руках. Их мужество и фанатичная решимость вдохновляла. Скорее сам Шамиль, чем они, дрогнет, сраженный состраданием к своим людям.

— Мы клялись умереть в борьбе с безбожниками, каковы бы они ни были — тайные или открытые — и исполним свою клятву, не отступая ни перед какими обстоятельствами и соображениями. Наша крепость — не стены, не скалы, не траншеи. Наша крепость — это вы, мои ученики.

Бравый и неустрашимый вояка, Бабал Мухаммед из Игнала, и почтенный ученый, племянник первого имама, Осман из Балахуны, выразили общее мнение: