Штатский (СИ) - Ра Юрий

А еще батальонный комиссар пытался прикинуть, в каком звании состоит его странный коллега. Что он штатский — враньё чистой воды. Не по военному ведомству, то понятно, а вот откуда? ГУГБ НКВД, которое Главное управление государственной безопасности? Или служба внешней разведки, НКГБ? С другой стороны, какая разница ему — всё равно нос в дела этого «штатского» совать нельзя. Тот и так скорее всего нарушил какие-то свои инструкции, приютив на время отряд. Вон как старательно маскируются под мужичков подчиненные этого дяди Саши. И мальца с Анохиным явно для маскировки подобрали. А баба его, назвавшаяся врачом, так и зыркает по сторонам, явно изучает бойцов по своей НКВДшной привычке.

«НКВДшная баба» в самом деле по привычке рассматривала красноармейцев, пытаясь определить состояние их здоровья. Она умом понимала, что к своим пробиваться будут все, никто не останется в лагере долечивать болячки. Но тем не менее, она попробует сделать, что сможет в плане их здоровья. У двоих с ногами проблемы — хромают. Вон тот крючится, явно с ребрами непорядок. Этот кашляет нехорошо. Все вроде стараются держаться, но видно намётанным глазом. Ноги посмотреть, на ребра тугую повязку из сшитого портяночного полотна, от кашля можно сбор сделать. Ох! Срочно убрать Генкины грибы, пока кто-нибудь не кинул в рот горсть крошек по голодной привычке жевать всё, что жуётся!

— Телегу дашь? — Торг начался с козырей.

— Ни телегу, ни Дуняшу я вам не выделю. На мобильности твоего подразделения это никак не скажется, как бы еще не снизило. А мне без подводы никак. Взрывчатка, пулемёт, оружие… да много всего приходится возить. — Старостин в очередной раз убедился, какой «гражданский» сидит перед ним на брёвнышке.

— По поводу пулемета, может, отдашь всё-таки? У тебя и специалиста небось нет со станкачом управляться.

— Ха! У меня целый Генка для этого имеется. Генка!

— Чего, дядь Саш⁈

— Пулемет у нас комиссар просит. Как начальник пулеметного отделения прими решение.

— А мы как без пулемета тогда? Не! И вообще, раз я начальник пулеметного отделения, то чего тогда вы меня вторым номером ставите?

— Слыхал, комиссар? Не согласный мой зам по вооружению пулеметом делиться. А за первого номера я сажусь, дорогой мой Генка, потому как тебе пока немного массы тела не хватает. Как веса в руках наберешь, будешь сам за первого номера садиться. Ну и чуток потренировать тебя ведению огня надо. А то ты слегка жмуришься в ожидании первой очереди. Не замечал за собой?

— И что, вы в бою уже использовали свой «Максим»?

— Да. огневую засаду устроили. Даже не понял, не то мы на батальон нарвались, не то они на нас. Одну ленту по ним засандалили, а потом поменяли позицию.

— И что дальше?

— А на новой позиции гансы нас не нашли, так что в тот раз всухую сыграли с немцами.

— То есть, вы сбежали?

— Точно так. Там два танка было, их пулеметом не взять. С танками сталкивался уже, товарищ комиссар?

— Было дело разок. Вроде и маленькие у них танки, с нашими не сравнить, а без артиллерии не взять. Наши пушки авиация накрыла, все три. Так что раскатали батальон тогда знатно.

— Вот и я про то же. А пушки маскировать надо. И несколько запасных позиций готовить. Штуки две, не меньше. Дал жару маленько — и откатывай подальше, да под сетку или в зеленку. Короче, учиться вам и учиться. Воевать, а не лямку тянуть.

— Александр, что ты заладил «вам, вам»! Разве не одно дело делаем?

— Поправка принимается. Нам надо многому учиться. Ладно, про пулемет мы всё решили. Патроны — сколько возьмешь?

— А сколько дашь?

— Если воевать будете по дороге, то по тридцать штук на рыло. А если тихо пойдете, то дам две сотни. У меня пулемёт, знаешь сколько жрет! Винтовки у вас у всех есть, «Светку» одну ты и так забрал вместе с Ванькой. Вторую могу дать.

— А сам как?

— Пистолеты-пулеметы немецкие есть для создания плотного огня на короткой дистанции. У вас есть кому с СВТ управляться?

— Я возьму, умею обращаться. От пистолета в бою толку мало.

— Это да, только застрелиться. Ну или траншею брать. Удобнее, чем со штыком. Кабана остатки вам отдадим на приварок, он у нас нормально закопчён, не испортится быстро. Дам овса, мы себе еще намолотим. Соли чуток. Куревом не поделюсь, оно у меня в качестве валюты для местных хранится. А по мелочи, пусть твой старшина к моему Василию обратится, он чего-нибудь оторвет от сердца.

— Сам тут останешься?

— Нет, конечно! — И оба поняли, что правды Александр не скажет ни в коем случае.

— Ой, извиняй, не подумав спросил! — Поправился комиссар, — не моё это дело.

— Так и есть. Буду решать по обстоятельствам. А то за вами пойду тихонько. Если вы шуметь станете, за вами немцы в конце концов увяжутся. А за ними я. Но не факт, что так и будет.

Уходил сборный взвод после завтрака отдохнувшим и нагруженным всем тем, от чего на душе становится легче, а на спине наоборот — продовольствием. Ну и патронами разжились. И все нелюбимые Парамоновым гранаты тоже уходили с отрядом, все — это четыре штуки. Долгого прощания не было, разбегались не друзья, а просто случайные знакомые и соратники, даже речь перед дорогой не толкнули. Речи были в той жизни, сейчас они потеряли свою ценность.

Хотя после расставания, коротко высказался Парамонов. В том плане, что по части имущества обществу стало легче, так что утраченная мобильность восстановлена. Ура, товарищи! И если никто не возражает, то можно поискать другое место для лагеря, а то здесь натоптали. Как бы кто опять не пришел в гости по натоптанному. Мол, спасибо этому дому, пора к другому. С предложением председателя уменьшившийся коллектив согласился, решение было принято без прений и единогласно.

Глава 17

Дороги, которые мы выбираем

Отдохнувшие бойцы под командой батальонного комиссара, равного в звании майору командного состава РККА, шли ходко. Командир их заранее известил, что идти будут весь день с двумя короткими привалами. Его бы воля, то и таких привалов бы не делали, но такая гонка еще хуже — посбивают ступни, забьют усталостью мышцы, считай, что обезножат.

А уже вечером у него состоялся разговор с единственным младшим командиром — старшим сержантом Ярым. Явно оба хотели поговорить про такую странную неожиданную и такую полезную, как оказалось, встречу.

— Я, товарищ батальонный комиссар, опросил бойца Анохина, как вы приказывали на привале. Коротенько так.

— И что он говорит?

— Ну так, — сержант показал ладонью, как, по его мнению, выглядел результат опроса. — Что-то боец подтвердил. Случай не то засады, не то стычки с группой немцев от роты до батальона, пересекающих водный рубеж при поддержке двух танков. Говорит, участвовал в том бою. В самом деле отряд ударил по ним из пулемета, расстрелял одну ленту на двести пятьдесят патронов, а когда ответили танки, председатель приказал отступить.

— Председатель? — Удивился Старостин.

— Да, его там все так называют. И изредка москвичом. Никогда по фамилии, фамилии в самом деле в отряде не в ходу.

— Шифруются, значит.

— Что?

— Ничего. Что еще подтвердил боец?

— Косвенно, что еще было несколько нападений на немцев. Включая то, где его спасли из плена. Факт захвата большой партии оружия Анохин не наблюдал. По его словам, когда он попал в группу, она уже была экипирована добре. К нему никто не приставал, никто не занимался проверками. В отличие от еще одного краскома.

— То есть? Почему мы его не видели?

— Вот тут интересно выходит. Освободили, опять же по словам бойца их троих. И так лихо, словно стояли и ждали. А потом просто перестреляли всех гансов, как они их зовут. Из плена были освобождены он, медсестра и лейтенант. Лейтенанта тут же допросили, а потом расстреляли. Когда он признался, что является немецким диверсантом. Даже боюсь представить, что там за допрос был.