Сергей Щипанов - По ту сторону
– Сэр, – позвала я дожидающегося за дверью капитана, – взгляните, пожалуйста.
Хоум вошёл, окинул критическим взглядом.
– Вы забыли чепец, мэм.
– Ах, да. Спасибо.
Головной убор – необходимый атрибут, без него никак. Надела.
Хоум ещё раз глянул, оценивающе.
– Вам к лицу, мэм.
Как-то сухо он это сказал. Между прочим, мог бы фигуру похвалить…
Словно прочтя мои мысли, кэп добавил:
– У вас отличная фигура.
Я неожиданно зарделась – давно не слышала комплиментов. Вообще, соскучилась по нормальному обращению, когда тебя не хлопают со всей дури по плечам, и не заставляют прилюдно раздеваться донага.
Хоум не торопился уходить. Присел на табурет, молча смотрел куда-то в сторону.
Пауза затянулось.
Мне сделалось неловко, не знала, как держаться в обществе капитана. Ведь я не член команды «Святого Эдмунда», нахожусь на судне «в гостях», а по прибытии в Англию могу быть выдана властям, как лицо возможно причастное к пиратству. Тем не менее, Хоум проявляет участие, даже знаки внимания оказывает. Неужели я нравлюсь ему? Как женщина.
– Простите, мэм, у меня к вам неожиданный вопрос, – сказал вдруг Хоум. – Кто ваши родители?
Я совсем растерялась. Ожидала чего угодно, но не вопросов о родословной.
– Обычные люди, сэр. Простые обыватели, – ответила я уклончиво. Не объяснять же, что я из среднестатистической постсоветской семьи.
Но кэпа, кажется, интересовал не мой социальный статус:
– Извините, мэм. Возможно, мой интерес выглядит нескромным… Ваши родители… не имеют отношения к оккультным знаниям? Кстати, они живы?
Удивил, так удивил. Не знала, что и думать.
– Да сэр, живы, – сказала я, оставив первый вопрос без ответа.
Хоум продолжал:
– Я слышал, будто бы в Московии много знахарей и волхвов.
Я улыбнулась:
– Не думаю, что их там больше, нежели в любой другой стране, сэр.
Никак не могла понять, куда же он клонит.
– Хм. Охотно допускаю. Не имею возможности сравнивать. Для меня Московия – загадочное место, terra inkognita. О ней столько разных слухов, и трудно понять, где правда, а где вымысел.
– Вероятно, о нас в вашей стране говорят как о дикарях, которые носят звериные шкуры и едят сырое мясо. Я права, сэр?
Хоум неожиданно хохотнул:
– Да, мэм. Нечто подобное я слышал. Впрочем, вы совсем не похожи на дикарку, мисс Демина.
Мою фамилию он выговорил как Дьёмна.
– Зовите меня просто Жанной, сэр.
– Хорошо, Жанна. Разрешите ещё вопрос. Что за странные предметы хранятся у вас в сундучке? Как вы догадываетесь, я узнал о них от Адамса.
Понятно. Сама же мичману лапшу на уши навешала про «талисманы», а он, ясное дело, растрезвонил. Что теперь делать, продолжать рассказывать сказки, или…
– Хотите взглянуть, сэр?
Я достала из сундучка телефон вместе с зарядным устройством. Положила на стол. Хоум подошёл поближе, взял в руки мобильник. Повертел, поскрёб ногтем: хотел определить, из какого материала сделана странная коробочка. Потом рассмотрел зарядку.
– Это ваши талисманы?
В голосе кэпа угадывалось любопытство и… недоверие.
– Можно и так назвать, сэр. Я покажу вам, как они работают.
– Работают? – переспросил Хоум удивлённо. В его понимании работать могут люди, или лошади, скажем, но никак не предметы.
– Именно так, сэр. Ведь и мельница выполняет работу – мелет зерно.
– Ах, в этом смысле… Что же, ваши талисманы способны делать муку?
– Конечно, нет, сэр. Я просто для сравнения сказала. Молоть зерно они не могут, зато умеют кое-что другое.
Сначала я подзарядила телефон: минуты три жужжала.
– Что вы сейчас делаете, Жанна? – спросил Хоум, внимательно наблюдая за моими манипуляциями.
– Ничего особенного, сэр. Когда я нажимаю вот сюда, там внутри крутится небольшое колёсико. Это оно жужжит.
– Но для чего?
– Немного терпения, сэр… Ну, вот, готово. Сейчас покажу вам, что может эта коробочка.
Я навела на кэпа объектив мобилы и нажала спуск. Раздался характерный щелчок, и блеснула вспышка. Хоум заслонил глаза рукой, потом стал недоуменно оглядываться, ища откуда в помещение попал луч солнца – решил, что я пустила «зайчик».
– Нет, нет, это не от солнца, – сказала я и протянула ему телефон. – Взгляните, сэр.
Невозможно описать изумление на лице кэпа, разглядывающего «волшебную картинку».
– Это я?
Он опять посмотрел по сторонам, теперь уже явно ища какую-нибудь замену зеркалу. Не нашёл. Пристально всмотрелся в изображение:
– Ну, да, конечно же, это я… Но как… Кто и когда написал такой замечательный портрет?!
– Коробочка, сэр. Всё сделала она!
Хоум нахмурился:
– Вы насмехаетесь надо мной, мэм?!
– Что вы, сэр! И не думала даже. Мне трудно объяснить, но изображение, которое вы наблюдаете – подобие зеркального отражения. Коробочка так устроена, что умеет сохранять отражение. Обратите внимание: позади вас виден край стола и вот эта стена.
Хоум только руками развёл:
– Никогда не слышал ни о чём подобном. Эта чудесная вещь изготовлена в Московии?
– Нет, сэр. Хотя я привезла коробочку именно оттуда. Видите ли, Московия не такая уж дикая страна, как о ней думают в Европе. А сделана эта вещь в другом месте. На юго-восток от Московии лежит Китай. Вы, конечно, слышали о такой стране?
Хоум кивнул.
– Разумеется. Но никогда не бывал в тех краях.
– Я тоже, сэр… Но ещё дальше к востоку есть земля, которую называют Кореей, или «Страной утренней свежести». Мастера, изготовившие коробочку, живут там.
Капитан разглядывал телефон не просто с интересом – с благоговением.
– Это просто чудо! А что означает надпись «Samsung»?
– К сожалению, не знаю корейского языка, сэр.
Я и на самом деле не в курсе, что означает название известной фирмы.
2
Правильно ли поступила я, раскрыв капитану свой секрет? Позволив человеку шестнадцатого века соприкоснуться с технологиями двадцать первого столетия. А ну, как моё вмешательство вызовет необратимые изменения в пространственно-временном континууме? Не получится, часом, «эффект бабочки» Рэя Брэдбери? Пойдёт тогда вся мировая история наперекосяк.
Впрочем, Хоум, сын своего века, не в состоянии – даже если бы я постаралась объяснить ему принцип работы сотового телефона с функцией цифровой видеокамеры – понять, как на самом деле работает «волшебная коробочка». По правде говоря, я и сама в этом ничегошеньки не смыслю. Да и вообще, если верить фантастам, моё пребывание здесь давно уже нарушило все континуумы. Но я-то не виновата!
Хоум, как и следовало ожидать, решил, что стал свидетелем волшебства. Я постаралась разуверить его:
– Тут нет никакого чуда, сэр. Мы с вами христиане, и знаем: чудеса подвластны лишь Богу. А моя коробочка сделана людьми, владеющими секретом сохранения зеркального отражения. Вы ведь не считаете волшебником мастера, изготовившего часы или музыкальную шкатулку?!
Всеми силами старалась увести его от мысли о моей причастности к некоему чародейству. В шестнадцатом веке чернокнижникам одна дорога – на костёр.
В тоже время дала понять, что обращаться с «коробочкой» умею только я, прибывшая из Московии, но и у меня на родине, мол, лишь очень немногие освоили сию премудрость.
– А меня вы можете научить? – спросил Хоум.
– Конечно. Только… к вам большая просьба, сэр. Пожалуйста, не говорите никому о коробочке! Ведь её могут украсть, отнять, даже убить меня, стараясь завладеть диковинной вещью!
Кэп усмехнулся:
– Но мне-то вы доверились. Не побоялись, что захочу заполучить редкостную вещицу.
– Я считаю вас великодушным человеком, истинным джентльменом, сэр! – Постаралась польстить капитану. – Только не подумайте, ради бога, что хочу бросить тень на ваших подчинённых. Просто… Но вы понимаете, да? Ведь люди все разные.
Хоум пристально посмотрел мне в глаза. Потом кивнул:
– Хорошо, Жанна. Пусть это будет нашим с вами секретом. Не беспокойтесь. И… если вам понадобится помощь, можете на меня рассчитывать.
3
Я продолжала оставаться пленницей, хоть и заручилась поддержкой начальства.
– Вас по-прежнему будут запирать на ночь, – объявил кэп. – Для вашей же безопасности.
Однако нельзя сказать, что в моем положении ничего не изменилось.
С тех пор, как стала носить женское платье, отношение матросов поменялось кардинально. Не скажу, что в лучшую сторону. Да, они уже не вели себя по-хамски, не пытались облапить, и перестали отпускать дурацкие шутки. Зато теперь я всё время ловила косые взгляды. Сначала не могла понять, в чём дело, но однажды услышала за спиной: «Баба на корабле – быть беде».
Я подумала: обычный мужской шовинизм. Но потом несколько изменила мнение.
Морская служба вообще не сахар, а простым матросам на корабле живётся хуже каторжников. Недаром англичане говорят: ни один человек, если бы мог придумать, как попасть в тюрьму, не стал бы матросом. Я же, живущая в отдельной каюте, пользующаяся, непонятно за какие заслуги, привилегиями, вызывала раздражение людей, выполняющих тяжёлую работу и ютящихся в тесном кубрике. Они теперь видели во мне не пленницу, над которой висит дамоклов меч не ведающего жалости английского правосудия, а барыню, праздно проводящую время.
