Олень (СИ) - "Mr.Eugene"
За это Петир любил Браавос всем своим сердцем, как доброго дядюшку и наставника, переняв от него многое, и в первую очередь стиль. Подчёркнутая строгость, лаконичность и скромность нарядов Браавоса. Он импонировал юному Бейлишу, отчего тот достаточно быстро и легко перенял подобную манеру одеваться и не изменил ей даже при возвращении в Вестерос. Его стремление к соблюдению духа вольного города побудило его, среди прочего, и сменить герб своего молодого Дома на менее броский. Этим решением Петир гордиться более всего.
В двери спальни громко постучали, и после отклика Бейлиша в помещение вошёл невысокий, но крепко сложенный воин в сопровождении пары служанок. Это был сир Лотор Брюн – рыцарь на его службе. Умелый и преданный воин, не задающий лишних и глупых вопросов.
– Милорд, экипаж готов.
– Замечательно, – Петир довольно улыбнулся, даже не думая прекращать играть свою извечную роль, – позаботьтесь о книгах. Они должны быть в идеальном состоянии.
Последние слова были обращены к служанкам – наиболее исполнительным и ценным девушкам из числа его шлюх, доказавшим, что у них есть ценность за пределами умения использовать свои тела. По центру комнаты был стол, на котором лежало три толстых книги в кожаных переплётах, а также уже подготовленные для них футляры. Это устав Королевской Восточной Торговой Компании в трёх экземплярах. Один для королевского архива, второй для Компании, а третий отправится прямиком в Цитадель. В каждом экземпляре стояли подписи короля, десницы и, конечно же, мастера над монетой, скреплённые королевскими печатями. Остались только подписи с другой стороны.
Служанки, аккуратно запаковав уставы в футляры и обмотав их для сохранности толстой тканью, передали их Брюну, подхватившему стопку книг одной рукой и последовавшему за своим господином на выход из борделя.
Вечерело. Дневное светило стремительно клонилось к закату, а его последние лучи прощально освещали улицы Королевской гавани красными лучами. На улице их уже ждали экипаж с запряжённой двойкой и ещё пара наемников, подчиняющихся лично Брюну. Расположившись внутри, Бейлиш заботливо, почти что с трепетом сложил книги у себя на коленях, словно великую драгоценность, которой… они, по сути, и являлись. Приглушённо послышалась команда Брюна, и кортеж не спеша направился к своей цели – к широко известному в узких кругах постоялому двору «Русалка».
Мерный звук копыт и колёс по брусчатке и легкая тряска вновь заставили Петира обратиться к размышлениям о происходящем и своей роли в этих событиях. Впрочем, в первые же мысли закрались не стройные планы или извечно изменчивые варианты развития событий, а один конкретный образ, один человек. Лорд Ренли Баратеон. Фигура, которая сперва вызвала умеренный интерес, затем заинтриговала, а затем и разожгла то самое, хорошо знакомое с юности чувство зависти и тихого презрения, которое начало медленно пронизывать все, связанные с этим человек суждения и планы. Молодой, бойкий, дерзкий, легкомысленный и красноречивый острослов… ловкий образ младшего брата короля, каким его хочет видеть королевский двор и большинство придворных. Расчётливый, прагматичный, безжалостный, умный и образованный лорд, который не боится действовать – таким он предстал в глазах Петира, когда ему удалось разглядеть его поближе. Судьба – неблагодарная и ветреная девица! Одним она даёт всё! Богатство, красоту, силу, влияние и власть только по праву рождения, а другим… разваливающуюся башню на обдуваемом семью ветрами утёсе, бедность и унижение. Ренли Баратеон не мог вызывать в душе Бейлиша ничего иного, кроме чёрной злобы и зависти – того отравляющего чувства, что сопровождало его с раннего детства. Как же сильно Петиру хотелось наказать этого молодого сосунка, рождённого с золотой ложке во рту! Унизить, растоптать, показать окружающим его никчемность и слабость. Однако… в этом легкомысленном порыве Бейлиш неправильно оценил фигуру младшего брата короля. Фигуру, как оказалось, крайне опасную, а порой и непредсказуемую.
Ренли Баратеон – опасный человек. Но всё-таки человек, а стало быть, как и все, подвержен слабостям. Вместе с тем, его слабости были не столь очевидны, как могло показаться некоторым. Несмотря на то, что его мотивы туманны и неоднозначны, заставляя думать окружающих об обыкновенной жажде золота, Петир видел нечто большее в его словах, поступках, и в стремлении играть в Игру. Четкий план, словно пунктирную линию на карте – Власть. Стремление оттеснить каждого конкурента от Железного трона, дабы, в конце концов, завладеть им. Возможно, это и не так... пока что. Но путь, по которому идёт юный Баратеон рано или поздно приведёт его к этой мысли... к этой «разумной необходимости».
Но какова ни была бы его истинная цель, и как бы Ренли ни был хорош на короткой дистанции в их общей Игре… он уже проиграл. Конфликт с десницей, Ланнистерами, охлаждение отношений с Тиреллами и женитьба на Грейджой, обострившая противоречия с владыками Запада и Простора. Своими собственными действиями Баратеон уже заложил фундамент могущественного альянса, что рано или поздно выступит против него ради собственной выгоды или ради мести. Да, его врагам необходимость подобного союза ещё не очевидна, но, как говорят в Браавосе, «падающего подтолкни». Что, признаться, в планах Мизинца значилось, но не сейчас, а позже. Гораздо позже.
Единожды сильно обжёгшись с владыкой Штормовых Земель, Бейлиш стал аккуратней, принявшись медленно, осторожно, но неустанно изучать своего нового соперника. Шаг за шагом, слово за словом, крупица за крупицей, Петир собирал информацию, выстраивал линии поведения, изучал связи и отношения с окружающими, обдумывал его образ мышления. Результаты не заставили себя долго ждать. Баратеон действительно умён и опасен, но он всё ещё обычный андал, узко мыслящий в рамках Семи Королевств, лордов и феодов, и видящий свои шансы на победы в банальном золоте, чем, отчасти и удалось воспользоваться некоторым предприимчивым людям из его окружения.
Пряная Семерка. Стремительно богатеющая группировка купцов, что умело воспользовалась впечатлительностью и естественными пробелами мейстерского образования. За счёт казны самого Баратеона они ловко построили внушительную торговую сеть, что постепенно начинает давать всё более и более ценные плоды, а теперь и внушили молодому лорду необходимость создать полноценную торговую компанию. Подобное откровение, представшее перед мысленным оком Бейлиша, значительно понизило лорда Баратеона в списке опасных врагов, к его огромному внутреннему удовлетворению.
Выйти на контакт со многими членами Семерки оказалось делом не простым, а очень простым. Они охотно совершали визиты к нему в бордель, пили вино, закусывали фруктами, бахвалились своими успехами и желаниями, среди которых выше всего была жажда получить ещё больше золота и влияния внутри королевства. Бейлишу оставалось только лишь помочь страждущим душам, за толику богатств малую.
Тревор Комб, лидер Пряной Семёрки, в доверительном разговоре раскрыл их замыслы перед Мизинцем. Создать торговую компанию, по сути, большую гильдию, что перетянет на себя значительную часть торговли в центральном Вестеросе, за счёт средств и ресурсов лорда Ренли и под патронажем Железного трона. Они разработали воистину зубодробительный устав и такие внутренние правила компании, что позволят им со временем лишить какого-либо влияние на неё Баратеона. Да так изящно, что олень и не поймёт, как остался без рогов! Это такой тонкий и подлинно хитрый план, настолько, что Петиру оставалось лишь подивиться, как, казалось бы, заурядные купчишки из захолустья смогли додуматься до такого. Правду говорят – голь на выдумки хитра.
Этот план был настолько хорош, что Бейлиш решил им воспользоваться самостоятельно, но… без покровительства Джона Аррена действовать было нельзя. К счастью, оказалось достаточно скормить старику только часть информации и обрисовать перспективы наказать зарвавшегося юнца, и Джон тут же дал Петиру добро на действия, в том числе и на взнос в уставной капитал золота казны. Как бы Аррен не силился продемонстрировать вящее равнодушие, мол, плевал он на этого выскочку с высоты Орлиного Гнезда, но младший Баратеон изрядно его бесил и раздражал. А на подобных эмоциях очень легко играть, особенно со стариками.
