Олень (СИ) - "Mr.Eugene"
В отличие от Эйрона, всё время проторчавшего на борту судна в Королевской Гавани, Тарл, как и в былые времена, прогулялся по всё ещё смутно знакомым улочкам столицы. Со времён Джехейриса II, в годы правления которого жрец в последний раз посещал город, столица мало чем изменилась. Всё те же гвалт, шум и городское амбре. Разве что людей стало больше. Ну, или ему так показалось, после не столь заселённых Железных островов и Дорна. Но что действительно поразило старого жреца, так это общее радостное настроение и благостное отношение горожан к предстоящему торжеству. Сложно было припомнить, чтобы Грейжоев так хоть кто-то и когда-то привечал. Люди пили за здоровье лорда Ренли и леди Аши, словно за своих родственников, воздавая хвалу своим Богам и прося их о здоровом потомстве для новобрачных. Хаживали среди людской толпы и злословцы, которых, однако, быстро прогоняли и словом, и кулаком.
Увиденное заставило жреца, привыкшего воспринимать «зелёный» люд как равнодушную толпу, заботящуюся только о куске хлеба для своего чрева, задуматься. В первую очередь о власти, которой способна наделить такая толпа счастливых и радостных людей. Какие возможности она даёт, даже будучи мимолётной, как морская пена?
В самих торжествах Тарл участия не принимал, наблюдая за всем издали, но уже после начала сухопутного путешествия ему, как и Эйрону, удалось, наконец, познакомиться с вершителем недавней истории – Ренли Баратеоном. Очень… интересный необычный человек с непокорным, но благородным характером, переполненный хорошо контролируемой, подобно ждущему клинку в ножнах, лихостью и порывистостью. Обладал он и незаурядным умом. Да, тот скрывался за легкомысленной улыбкой повесы и заурядными шутками и прибаутками, но Тарла уже не обмануть. Жрецу доводилось видеть таких людей, что до нужного момента незаметны на общем фоне, но их глаза... таких людей всегда выдают эти глаза – словно из другого мира. Пугающий взгляд морских глубин, ничем неограниченных. Ни верой, ни кровью, ни страхом! Ничем. Свободный от оков разум, вонзающийся в суть вещей и людей. Несчастные души, обречённые на одиночество, даже когда окружены любимыми людьми и верными товарищами. Они всегда… словно везде и нигде. Такие люди либо добиваются великих успехов, либо прославляют своё имя в тщетных попытках достичь величия, но в любом из вариантов история будет помнить их.
Знакомство с Баратеоном многое расставило по своим местам. В частности, жрецу стала понятна столь большая заинтересованность в этом браке со стороны крупнейших родов Железных островов во главе с Харлоу – проницательность Книжника хорошо известна, и она явно себя оправдала. А смутные и размазанные сны и видения становились всё более и более отчётливы. Вот только то, что в Ренли заинтересовало Тарла, Эйрона напугало. Старый пророк это чувствовал. Мокроголовый явно не готов был встретиться с личностью, столь непокорной и «прочной», как молодой Баратеон. С другой стороны… встреча с Баратеонами никогда не заканчивалась для Эйрона Грейджоя благополучно. Благо, что лорд Ренли принял Мокроголового таким, какой есть, не особо беспокоясь о наполненных злостью глазах и брошенных шепотам словах.
Путь от столицы к Штормовому Пределу занял приличное для островитян время. Во многом так вышло благодаря частым увеселениям, организованным для многочисленных гостей и новоиспеченной супруги, но Тарла это не беспокоило. Впервые за свою жизнь жрец оказался так далеко от моря и его дыхания. Порой это порождало в нём чувство, что он уже на том свете, в чертогах чуждых Богов, и чем дальше и дальше они углублялись в Королевский лес, тем больше крепли подобные мысли и ощущения, их порождавшие. Трижды Тонувший постоянно чувствовал взгляд, направленный на него из чащоб, а пение птиц звучало как угроза и предостережение: «Не сходи с дороги!». Всё! Всё кричало ему о чуждости окружения, но жрец не уступил страху и не отступил – он не спрятался в закрытой повозке, а проделал весь путь верхом, смело глядя в лесные потемки и чужое небо. Но всё резко изменилось, стоило только их торжественному поезду пересечь Путеводную и вступить в земли штормовых лордов. И не сказать, что перемены были в хорошую сторону, ведь жреца Утонувшего ждали новые испытания.
Штормовые Земли встретили их порывистым, шквалистым ветром и грозными тучами, застлавшими собой горизонт. Редкое… исключительное зрелище. Даже в чертогах своей богатой событиями памяти Тарл не мог отыскать подобное такое буйство стихии. И оно всё нарастало, словно сама земля встречала своих хозяев… или, скорее, владыку. На глазах окружающих с развивающимися на ветру угольно-чёрными волосами Ренли буквально расцвёл, полнясь жизнью, энергией и задором, пока остальные жались к походным очагам и кострам, а Тарл... с новой силой стал чувствовать на себе всё более и более возрастающее внимание. Словно кто-то могучий, властный и жёсткий, раздумывал и пристально разглядывал вторженца... именно так – «вторженца». Крепло и осознание, что чем ближе твоя фигура с Баратеоном, тем менее придирчив и суров в своей оценке этот незримый наблюдатель.
Путь каравана ускорился и уже спустя несколько столь длинных дней они оказались у стен Штормового Предела... замка из его видений. Величественная цитадель возвышалась тёмной громадой над округой, увенчанной грозами, а у её подножия своего хозяина дожидалось войско. Да какое! Тысяча латных всадников в воронёных доспехах и с длинными копьями, гордо устремлёнными в небо, производила грозное и гнетущее для гостей впечатление. Здесь, у Штормового Предела гостей приветствовало войско, с которым на островах сравниться никто не в состоянии. Тарл даже не уверен, есть ли на Железных островах вообще столько лошадей… даже не боевых, а хоть каких-нибудь. Ренли Баратеон продемонстрировал всем окружающим свои возможности и теперь даже сомневающиеся железнорожденные смотрят на молодого зятя лорда-жнеца с гораздо более выраженной заинтересованностью и алчностью...
Тем временем, перед ликом старого, но не сломленного годами и тягостями как жизни, так и последних недель, человека расцветало буйное пламя нового дня. Солнце вырвалось на свободу, заиграв яркими лучами и искрами в пляске волнующегося моря и, наконец, добравшись и до смуглого и морщинистого лица жреца, покрыв того своим светом. Новый день окончательно вошёл в свои права. Новый… и последний для Тарла в этих краях. Все ритуалы совершены. Клятвы даны, а обеты принесены – железным лордам пора покинуть это суровый и негостеприимный, в отличие от своих владык, край. И, стоит отметить, что сделают они это с огромным облегчением.
– Учитель... – рядом раздался тихий, но уверенный голос Альвина. – Уже рассвет, нам пора.
Вотчина Штормового Бога произвела неизгладимое впечатление на всё ещё цепляющееся за авторитет учителя сознание молодого последователя. Именно так! И Альвин был не одинок в этом. Всё обывательское, «мирское» понимание веры в Утонувшего строилось на противостоянии с его злейшим врагом – со Штормовым Богом, который в своей неистовой злобе насылает на людской род штормы и бури. А железнорождённые, в своих глазах, тем в первую очередь и отличались от «зелёных», что умели этому противостоять. Но оказавшись здесь, в самом настоящем сердце бури, эти некогда столь уверенные в себе и высокомерные гости, как лорды, так и простые воители, узрели нечто иное. Бурю и шторм, которую не преодолеть, не пересилить, не обхитрить и не переждать. Всё, на что была способна его паства, так это сбиться тесным кругом и под раскатистый смех Баратеона и прочих штормовых лордов, выросших в этих землях, пить подогретое вино со специями, вздрагивая каждый раз от громового набата. И казалось, что чем яростней бушует шторм за стенами замка, тем громче смех его владыки.
Железнорождённые всегда относились с улыбкой к легендам о Дюрране Богоборце и его противостоянии с Богом моря и Богиней ветра. «Подумаешь» – думали они! железнорождённые борются с ними каждый день! И что в этом такого героического? Так думали и смеялись лорды и простые воины с Железных островов, отпуская ехидные тосты в честь потомков Богов... до тех пор, пока не оказались здесь, в Штормовом Пределе, замке с которым не сравниться ни одна обитель на Железных островах, да в окружении бури, которую не видывал ни один моряк. Тарл чувствовал своей душой, как сердца его соплеменников начали охватывать тихий страх и неистовая набожность. Столько, сколько железнорожденные молили Утонувшего о спокойной погоде в Штормовом Пределе, они не молились никогда. Им было страшно. Страшно предстать перед ликом столь чудовищной стихии, что и не собиралась ослабевать свою хватку.
