Штатский (СИ) - Ра Юрий

— А винтовку?

— Держи. Владей. И не забывай ухаживать. Принадлежности получишь у Василия.

Генка вцепился в оружие так, что стало понятно, силой у него теперь мосинку не отнять. А потом оттянул затвор, показал, как загружаются в колодец патроны, дослал затвор и произвел холостой выстрел.

— Только, товарищ командир, штыка тут нет. А то бы я вам и штыковой бой показал.

— Штык — это лишнее, прошлый век. Если до штыковой дошло, значит командир дурак. И кстати, я не командир, а председатель общества любителей природы, запомните.

— Как это? Вы ж военные!

— Мы сугубо штатские люди. Вот как вы с Мишкой. Всё у нас делается по уму и по согласию. Вот вы, вы же согласные были идти мыть котелки?

— Согласные! — Пробасил Мишка. — А если бы нет?

— То и шли бы себе в любую сторону. У вас в лагере ребята кружки выбирали по собственному желанию?

— Ну да. Только не всех брали, особенно в «Юный порганичник».

— Вот и мы берем по желанию, да не всех. Вас взять готовы, если слушать старших будете.

— Мы будем. А всё-таки, как это штык бесполезен, если всех красноармейцев учат штыковому бою.

— Ну да. Суворов говорил: «Пуля дура, штык молодец». Слыхали про Суворова?

— Слыхали! В школе по истории проходили!

— Вот. Почти двести лет прошло, а некоторые всё еще как в царской армии воевать норовят. Потому как головой думать не приучены.

— Красная армия самая сильная!

— Это точно! Поэтому сейчас она под стенами Берлина карает наглого агрессора.

— Да⁈ — Пацаны так хотели верить в силу и мощь родной армии, что скажи Пономарев «Да», они бы наверняка поверили. А вдруг, пока они маются по лесам, уже всё здорово, вдруг красная Армия решительным контрударом…

— Немцы Минск взяли, Могилев скоро возьмут. Потом Смоленск…

— Врете вы всё! Вы контра! — В лицо Парамонову нацелилась винтовка Генки.

— Понятно всё, — он развернулся спиной к пацану и пошел к телеге. — Мишка, ты оружие получать будешь?

* * *

На выходных писать не стану, а значит и выкладывать. Прошу прощения, но надо и мне отдых иметь

Глава 6

Через поле

Естественно, Мишаня не отказался от винтовки. Разумеется, ему тоже выдали оружие без патронов. Практические занятия с обоими парнями Парамонов назначил на завтра. Обиду патриота Генки он проигнорировал, а тот перестал дуться уже через полчаса. Каким-то внутренним чутьём он понимал, что его обвинение основано не на фактах, а на нежелании признавать положение дел. Красная армия пока не демонстрирует чудес выучки и слаженности, по-Кутузовски заманивая врага вглубь страны. Может, в этом как раз и состоит мудрый план Сталина?

Отбой в обществе любителей природы случился как-то незаметно. Вот все шуршат, сооружая из куска брезента, охапок веток и тонких деревьев шалаш на пять спальных мест, вот все сидят у костра, скорее общаясь междометиями, чем осмысленными фразами. Вот все уже спят в шалаше, по уму спроектированном крестьянами. И только стреноженная лошадь позвякивает удилами и тихо фыркает в ночи, изредка хрумкая травинками.

А вот верховный главнокомандующий и председатель Совета обороны в это время не спал. Товарищ Сталин ходил по своему кабинету, отделанному панелями из карельской березы, и изредка дергал по телефону Поскребышева.

— Ничего?

— Ничего, товарищ Сталин. И никого. А вы точно знаете, что кто-то должен быть?

— Обязательно. Не могут же они, если уже у нас, не подать знак.

— А они точно тут?

— Как минимум один уже в стране. Парамонов, если не ошибаюсь. Попал к нам пару дней назад, сейчас уже должен выйти на контакт с представителями штаба фронта.

— Может его не пропускают? Знаете, как бывает. Сидит где-нибудь в камере или на гауптвахте в комендатуре, разоряется почем зря, Берию требует. А ему хренак по почкам, мол не дергайся.

— Вопреки моим указаниям⁈Секретный приказ разослали во все комендатуры?

— Давно, уже неделю как. Всем требующим контакта с высшим руководством страны не чинить препятствий, взять под охрану, обеспечить отправку в Москву. Контакты свести к минимуму, протоколы не вести, документы не требовать, допросы не проводить.

— Тогда почему он молчит? Где ты, Парамонов? — Лучший друг физкультурников раздраженно убрал в карман кителя мобильный телефон с гербом Советского Союза на крышке.

Парамонов метался во сне и мысленно кричал: «Вот он я, товарищ Сталин! Запоминайте скорее, диктую…» Бесполезно, приснившийся ему руководитель Страны Советов криков не слышал и только продолжал сниться, проявляя чудеса бестолковости. А утром его отпустило. Первые полчаса сон еще помнился, заставляя морщиться от нелепости сновидения, а потом стерся из головы, как это часто бывает.

На следующий день вся компания покинула уютную поляну и шалаш, в котором они так хорошо выспались после нормального обеда-ужина, первого горячего приема пищи за несколько дней. Не сразу, конечно, а слегка перекусив. Чай из листьев, надерганных тут и там доков в этом вопросе Алексеем, консервы без разбору, мясные и еще какие-то, вроде паштета, крупа — всё пошло в утренний супчик. Ну и грибы, собранные пацанами по окрестным кустам. Что порадовало, соли сейчас у отряда, прошу прощения, у общества некоторое количество имеется. А с солью, как заверил всех Василий, можно и дырявую подметку сожрать.

Парамонов был уверен, что таким волшебным свойством превращать любую гадость в блюдо обладает только кетчуп, но не стал возникать со своим вариантом. Он был уверен, что в этой реальности, ему проще будет дозвониться до Иосифа Виссарионыча, чем найти означенный томатный соус. Все были предупреждены, что обед не намечается, а ужин будет только у тех, кто доживет до вечера и при этом найдет что-нибудь съестное. Общество любителей природы постепенно превращалось в первобытное общество охотников и собирателей с винтовками.

Уйдя с места прошлой стоянки, дальше телега, влекомая лошадью, была направлена по той же лесной дороге, по которой двигались до этого. Для повышения уровня доверия между транспортным средством и коллективом, было решено дать лошадке имя. Недолгие споры родили всех устраивающий вариант — Дуняша. Видимо это имя было навеяно её привычкой дуть ноздрями, а не всхрапывать, как другие кони. А еще она отличалась покладистым норовом и тихим звуком. Александр во всяком случае был уверен, что прочая лошадиная живность издает их не в пример больше.

Во избежание сюрпризов было назначено боевое охранение, хотя какое там боевое, какой охранение? Так, пацаны на атасе. Первым по дороге шествовал рыжий Генка, его задачей было идти с беспечным видом и не как не показывать, какой он грозный и умелый разведчик. Через сорок метров за ним крался Мишка, который в случае встречи своего друга с кем угодно, был обязан бежать до основной группы туристов и уведомлять их о посторонних на дороге.

— Дайте мне хотя бы винтовку! Чего я как не знаю кто без оружия в разведку пойду!

— Гена, твоё оружие сейчас — твоя наблюдательность и умение притвориться. Потеряшка, заблудившийся после бомбёжки, отбившийся от лагеря. Ты не должен никого напугать своим героическим видом, не подсказать, что за тобой мы. Понятно?

— Да, дядь Саш. А хоть кинжал дашь?

— Вещмешок дам с портянками и луковицей. Чтоб поверили, что ты так и слоняешься. Боле ничего. Но если ты не согласен — иди куда глаза глядят. У нас всё по доброй воле.

— Дядь Саш, а если Генка наших встретит, что делать?

— Неважно, кого он встретит. Вот ты на глаз отличишь настоящих наших от вражеских диверсантов в красноармейской форме?

— Конечно! Они же разговаривать будут на немецком.

— Может и так статься. Если враг глуп как пробка. А еще вопрос: как ты отличишь героических красноармейцев от дезертиров? Как различить отступающих бойцов от драпающих?

— Красноармейцы не драпают. Дядь Вась, скажите!