Штатский (СИ) - Ра Юрий

— Нешто я твоей глупости буду потакать? Все драпают, в каждой армии есть такое. В армию кого забирают? Людей. А люди, они разные. Мотай на ус, племянник! — От крестьянина такую философскую сентенцию слышать было непривычно.

Парни всех взрослых как начали звать дяденьками, так и продолжили. Так сам Парамонов категорически звать их товарищами Такими-то. Мол, у нас тут всё понарошку, мы и без фамилий как-нибудь обойдемся. Взрослые мужики только похмыкивали в отрастающие усы да бороды, мальцы были вынуждены принять всё как есть.

Небоевое охранение не сработало, просто до выхода на поле никого так и не встретили. Видимо, повезло с выбранной дорогой, не чести она у населения. Парамонов даже не был уверен, что она есть на каких-нибудь приличных картах, уж больно неказистая. Выйдя из леса, он не удержался от декламации: «И вот нашли больше поле. Есть разгуляться где на воле. Построили редут» поле было и вправду большое, по меркам горожанина так точно. Не от горизонта до горизонта, но приличное. Оно разделялось дорогой надвое, но всё равно смотрелось как одно целое.

— Трактором обрабатывали, — весомо изрек Алексей.

— Вестимо, трактором, — согласился Василий. — Машинно-тракторная станция где-то у них есть. Повезло колгоспу. Этак сколько бульбы можно вырастить.

Парамонов присмотрелся, а ведь точно картошка! Картошка — это здорово, картошка даже лучше хлеба. Особенно, если хлеб в виде необмолоченного поля.

— Так граждане любители природы, слушай задачу! Сейчас трое с винтовками расходятся по сторонам, куда назначу. А двое без винтовок берут лопаты и копают картошку.

— Дядь Саш, а давайте мы с винтовками караулить будем! — Кто бы удивлялся, рыжий опять за своё.

— Ты еще ремня не получил за то, что вчера на меня оружие навел, гаврик. Так что имей в виду, меня надо убедить в твоей пользе для общества. И второй, как наберем два мешка картошки, займемся пристрелкой оружия. Все. И два олуха тоже.

— Два мешка? Она ж мелкая еще!

— Себя видел, крупный? Или предложишь подождать, пока она подрастет?

— Дядь Саш, — раздалось сзади от молчавшего ранее Мишки, — а картошка-то колхозная. Получается, что мы её крадем.

— Область под немцами. Они сейчас чуть очухаются и бросятся всё вывозить в свою Германию. Так что чем больше мы соберем, тем меньше достанется врагу. Вспомни еще, что винтовки, что у нас в руках в какой-то военной части числятся. Бросим их тут? Чтоб нас за воришек не приняли.

— Не. Винтовки нужны немцев бить.

— Бульба тоже для этого нужна, — Василь снова высказался очень в тему, — голодными мы много не навоюем. Для винтаря патроны, для человека бульба.

— Во! Сказал как отрезал! — Заржал громче нашей Дуняши Алексей. — Всё, что есть у бульбаша, картопля да душа.

— Хохол сказал, москаль вторил, — Василию такое одобрение не понравилось.

— Хорош базар разводить! Василий — в чащу с Дуняшей прячется, на тебе дорога из леса. Алексей налево, я направо. Если дерево подходящее, можешь залезть. Смотришь в поле и по опушке. Пацаны копают картошку, один мешок вон лежит, под второй используйте сидор свободный.

— Разрешите исполнять, товарищ председатель?

— Исполняйте. Раньше накопаете, раньше стрельбы устроим. Василь, у нас в телеге топор, сруби несколько жердей, будем мишень лепить.

— А на жерди что навесим?

— Думаешь, я не видел, как ты каску прятал в сене?

— Так то на котел, если наш прохудится.

— Вот и хорошо. Повесим, да будем стрелять по ней.

— А что, дядь Саш, пуля неужто пробьет каску? Она ж стальная, небось удержит пулю.

— А заодно и посмотрите, как каска держит. Или нет.

Планы, как считается имеют срок жизни только до первых выстрелов. А у Парамонова всё как по щучьему велению случилось. Ни из колхоза на поле никто не приехал, что не удивило. Ни просто по дороге не пропылил никто. Так что и картошки набрали, хоть и мелкой, и по каске постреляли. Тренога из жердей с привязанной к ней каской не давала ей улетать после каждого выстрела. Что порадовало, одну обойму спустя, все члены общества уже вполне уверенно попадали в неё со ста шагов. Пусть это были очень большие шаги, всё равно до сотни метров они не дотягивали. По полю вообще не так просто ходить, тем более по картофельному.

К удивлению пацанов, каска пулю не держала совсем. Пришлось им объяснять, что защищает она голову только от осколков, камней и комьев земли, разлетающихся от взрыва. Но и это дело большое. Расстрелянный головной убор был брошен там, где его обстреливали, а отряд стал пробираться дальше. И как не манила дорога, пошли они вдоль края леса. Очень не хотелось, чтоб их застал враг пеший, конный, моторизованный или летающий посреди поля. А так вроде медленно, зато в любой момент можно нырнуть за деревья. Лошадь жалко, а жить охота. Да и Дуняша при обстреле могла пострадать. Генка всё это попытался ей объяснить, но кобыла всё равно вздыхала, не согласная с таким безобразием. Зато все остальные, уже побывавшие под авианалетом, с предложением Парамонова спорить не стали.

Дорога снова нырнула в лес — всё-таки хорошая Парамонову попалась дорога, буквально как их кобыла, такая же тихая. Вот только вечно так продолжаться не могло. К телеге вернулся посланный вперед Генка и отрапортовал, что впереди брод, а потом перелесок. И уже там какое-то шевеление. Телегу было решено оставить в лесу вместе с лошадью, а все остальные, развернувшись цепью, если пять человек можно развернуть в цепь, пошли к речке. По пути было предписано передвигаться с максимальной скрытностью, заодно Александр решил посмотреть, кто как понимает это слово «скрытно».

Результат его более-менее удовлетворил. Никто не шел в полный рост, сильно не топали и не падали с матюками, запнувшись о кочку. То есть у людей данной эпохи есть понимание о поведении в лесу. Не то, что у туристов выходного дня в следующем веке, которые настолько чужеродно выглядят и ведут себя на природе, что она их убивает как вирус, или просто отторгает, если не может прикончить. Инородные тела, одним словом, не как общество любителей природы. До самой речки лес не доходил, переходя в совсем юную полупрозрачную березовую поросль, а дальше вообще голое место. Махнув рукой вперед и приложив палец к губам, самозваный вожак дал понять, мол движемся дальше, но уже на полусогнутых, и молча. Чуть что, сразу падаем в траву. Хотя, это и так было понятно каждому трезвомыслящему: чай, мирное время кончилось.

Да, невесело получилось бы, если б они так и шли по дороге с телегой и без дозора. И дело не в том, что мостика через реку не предусматривалось, всё было еще хуже. На другом бережку расположился отряд, в котором все сразу узнали врага. Врагов было много — целое отделение по мнению Парамонова. Он как видит десять солдат, сразу определяет для простоты — отделение. И вот это самое отделение сейчас сидело на том бережку и принимало пищу. Сказать, что первой мыслью было тикать отсюда подальше, нельзя. Желания у штатских людей были диаметрально противоположные и взаимоисключающие: практически всем хотелось схватить винтовки и перестрелять ненавистного врага. Или убежать, если будет такой приказ.

Кто-то скажет, что так не бывает, а я напомню пословицу: и хочется, и колется. Именно такой случай сейчас имел место. Все понимали, что отделение настоящих солдат просто размажет их непонятно что, стрелявшее только по безответной каске. С другой стороны, по каске же они стреляли. И попадали! А тут мишени еще больше, неужто промажут? Ага, так они движущиеся и с оружием, а ну как в ответ пулять станут? Александр был уверен с гарантией — эти станут. «Сколько тут метров, чуть больше сотни? Первый залп — сразу минус три противника. Останется семеро, которых хватит с гарантией, чтобы оставить нас гнить в подлеске» — прикидывал он. Или сбегут остальные, не зная, сколько нас? А мы тогда тоже сбежим, рубеж обороны нам не назначен, кругом моя Родина СССР. Защищать её можно не только здесь, но и тремя-пятью километрами восточнее.