Евгений Прошкин - Слой
Ну вот, Петя, ну вот, сказал он вслух. Поменьше импульсов, побольше конструктива. Не надо никого ненавидеть, не стоят они того.
Он взял за ручки клетчатую сумку и, вытащив ее из-под стола, поволок в комнату.
Спасибо, Ренатик, спасибо, родной, приговаривал Петр. Не поскупился, Ренатик. А что, гнида, говном меня назвал… А ничего. А мы не гордые.
Раздвинув диван, он принялся выкладывать на него оружие. Железки цеплялись друг за друга, путались в автоматных ремнях, но Петру это даже нравилось. Он нарочито медленно вынимал один ствол за другим и ровными рядами складывал их на покрывало.
Больше всего в сумке было пистолетов. Новенькие, густо смазанные, завернутые в пергамент. Две штуки – даже в заводских коробках из темного, рыхлого картона.
На кой им столько пистолетов, озадачился Петр. В боковом кармане, свернутые в большой рулон, лежали четыре заплесневелых портупеи. Видно, очутившись на складе, ребята гребли все, что попадалось под руку. Психи.
Петр брезгливо швырнул портупеи в угол и сосчитал автоматы. Семь единиц. Неплохо. Он отодвинул сумку ногой, но тут же подтянул обратно – промасленная газета, оставшаяся на дне, весила подозрительно много. Он пощупал набухшую, рвущуюся под пальцами бумагу и извлек толстый лист чего-то мягкого. Петр осторожно устроил его на подушке и стряхнул ошметки газеты. И ахнул.
Пластид, грамм семьсот. Взрывчатка имела нежно-желтый цвет и по консистенции напоминала крутое, идеально вымешанное тесто.
Петр бережно упаковал пластид в несколько полиэтиленовых пакетов и убрал его в гардероб, к стоявшему в углу «Штайру». Затем достал простыню и, разодрав ее на длинные лоскуты, приступил к чистке оружия. На это занятие у него ушло часа полтора, а может, и больше – Петр не засекал. Он настолько увлекся, что даже не заметил, как открыли дверь.
Это был Ренат. Ренат и его психи, всего – пятеро. Пять стволов смотрело ему в лицо.
– Я звонить не стал, у меня же ключ, – сказал Зайнуллин. – В смысле, в дверь. В телефон-то я звонил – о-го-го! А ты трубку не берешь. А-а… – протянул он, увидев на полу осколки. – Теперь понятно. А я думал, осерчал Петруха, общаться не хочет. А ты тут… Поня-атно…
– Вот, здорово! – Оскалился какой-то боец. – Он за нас все почистил, а то это солидол хрен отмоешь.
Петр невозмутимо вытер руки тряпкой и бросил ее на диван.
– Ты чего пришел? – Спросил он у Рената. Остальных он принципиально не замечал.
– Мы, Петрух, штат расширяем. Стволы нужны. А вам на двоих с Костей… зачем вам так много? Да ты не огорчайся. Я почему тебе тогда их подарил? Потому, что, сука, нести тяжело. А сейчас мы налегке.
Он толкнул двоих бойцов, и те начали собирать оружие в сумку.
– Ты меня убьешь? – Равнодушно осведомился Петр.
– Сам выбирай. Дашь нам уйти без шума – живи. Только это… браслетики у вас где-то мотались. Я тебя от греха… Вот скажи, ты на моем месте как бы поступил?
– Я бы, честно говоря, постеснялся. Подарки назад не забирают.
– Вот, ты какой. Все у тебя непросто. А я считаю, нормально. Нашли, нет?
Ренату отдали наручники, и он с поклоном пригласил Петра к батарее.
– Ты только не переживай, Петруха, – приговаривал он. – Ключик я, конечно, в унитаз брошу, вдруг твой Костя прямо сейчас заявится. А без ключа хошь-нехошь повозитесь. А мы и уйдем подальше. Да, с квартирки мы с той съезжаем, можешь не беспокоиться. Ни звонить, ни стрелять не надо, лады? Хозяева, сука, и так горя хлебнули. Ну вот… Не скучай, дверку мы прикроем.
– Все забрали? – Спросил Петр. – Хоть что-нибудь, хоть вшивую пээмку!..
– Извини. Мне знаешь, сколько народу вооружать? У вас винтовочка с оптикой – ей и обходитесь. Да Костя еще ножики метать умеет. Авось, не пропадете. Бывай, Петруха.
Ренат похлопал его по щеке и направился к выходу. Бойцы, крякнув, подхватили баул и пошли следом. В туалете клацнул выключатель, потом надсадно загудел бачок. Входную дверь они, как и обещали, заперли.
Петр посидел с минуту в раздумье и осмотрел подоконник. У Кости всегда был под рукой набор гнутых скрепок. Ах, черт!.. Скрепки лежали не здесь, а у Бориса, на новой базе они уже были не нужны. Он на всякий случай обшарил пол, рассмотрел глубокие щели в паркете, но ничего подходящего не обнаружил.
Можно было поорать, разбить стекло или сделать что-нибудь еще в том же духе, но он заранее предвидел бесполезность подобных поступков. Никто, кроме мародеров, на зов не откликнется.
Петр отстраненно перебирал в уме различные способы освобождения, однако все они относились, скорее, к цирковым трюкам. Единственный вариант, который он не отбросил сразу, заключался в отпиле руки, но ножовки у него также не было.
Внезапно из прихожей донесся какой-то шорох. Все, кому положено и не положено, имели ключи. Воображение тут же нарисовало обглоданный труп, поэтому, когда в дверь позвонили, он даже обрадовался. Все-таки не крысы.
Решив, что внутри никого нет, люди на лестнице перестали шептаться и заговорили в голос. Петр молчал и ждал – это единственное, на что он был способен.
Прислушиваясь к голосам, он пытался сосчитать, сколько там народу, но это никак не удавалось. Выходило одно: много. Очень много. Гораздо больше, чем требуется для квартирной кражи.
Теряя осторожность, они говорили все громче, и Петр уже мог разбирать отдельные реплики. Кажется, кто-то рассказывал анекдот. Юмора Петр не понял, но когда все засмеялись… когда они заржали в пять или семь глоток…
Так смеялись сегодня – по телефону. Люди были от Пулемета. Подтверждая эту неприятную догадку, кто-то обратился к Пулемету по имени. И тот ответил – окончательно развеяв сомнения.
Да лучше бы это были крысы! Зачем они приперлись? Петр судорожно подергал рукой – браслет ободрал кожу. И ничего более. И уже никакой надежды.
Уяснив, что с замком не справиться, Пулемет и компания начали попросту вышибать дверь.
Почему ты не железная, безмолвно воскликнул Петр. Дверь была старая, целиком деревянная – теперь такие стоят бешеных денег, но выдержать натиск пятерых – семерых? – здоровых мужиков она могла не долго. Вскоре раздался первый скрип – тонкий, едва заметный, но если появилась трещина, то работы оставалось уже не много.
Десять ударов, загадал Петр. На одиннадцатый дверь разломится. Я буду клясться, что в моей сотне предателей нет, но на Пулемета это на подействуют. Если он не поленился приехать, значит, уверен.
От напряжения Петру померещилось, что по квартире кто-то расхаживает. Он вздрогнул и вжался в угол. За стенкой что-то звякнуло, потом шаги приблизились и остановились где-то рядом.
– Петр? – Тихо позвал Константин.
– Здесь я, здесь, – заволновался он.
– Кто это с тобой так?
