Роман Никитин - Пусть люди вымрут!
Или случилось что-то худшее. Но об этом Флавий пока думать себе запретил. Крепко-накрепко.
− Я буду краткой. Мне нужны такие достойные мужи как ты.
Женщина поудобнее устроилась в кресле, поерзала излишне откормленным задом и уставилась бесцветными буркалами на круда.
Мариус усмехнулся. По привычке последних нескольких минут сплюнул на пол, пытаясь избавиться от жжения в горле и мерзкого привкуса гнилой крови. Язвительно произнес:
− Ну, если тебя развернуть и нагнуть, чтобы не видеть рожу, то я, пожалуй, готов немного побыть твоим мужем. Видать, совсем плохо с хахалями?
− Очень невежливо с твоей стороны, — холодно заметила женщина. Лучиан, объясни ему.
Охранник, такая же серая гнилая тварь как давеча, коротко ткнул Мариуса в живот пониже груди. Круд согнулся насколько позволяли оковы и закашлялся, выплевывая сгустки черной гадости из желудка.
− В-вот спасибо, милая, − вполголоса произнес вампир, когда первые спазмы прошли. − А я все думал, как же вытошнить эту гниль….
Охранник добавил. На этот раз в пах, по шее, в горло, снова по шее.
Мариус болтался в кандалах как тряпичная кукла, и каждый удар бескуда бросал его в сторону.
− Довольно. Пусть очухается.
Голос Владлены звучал где-то в других мирах, и круд его почти не слышал. Благодаря всех богов, а больше всего этого гнилого бескуда за то, что воронье карканье придурочной дамочки заглушали туман отупения и багровая пелена боли. Но благословенное состояние длилось недолго — палач окатил Мариуса ведром темно-красной жидкости, потом еще одним.
Кровь с шипением впитывалась в кожу вампира, моментально заживляя все ссадины и возвращая круда в сознание. Через пару минут он снова стоял перед Владленой, здоровый и невредимый. Кожа приобрела здоровый розовый цвет, а мышцы налились новой силой.
Только вот даже силы круда недостаточно, чтоб разорвать веревки, что держали руки круда распростертыми.
− Знаешь, на что ловить, да? − улыбнулся Мариус. − Думаешь, я подобно сотням твоих прихлебателей возрадуюсь потоку дармовой крови и пойду за ней куда скажешь?
− Пойдешь, конечно, − кивнула женщина. − Куда ж ты денешься? Вопрос только, как скоро. Сколь долго тебе придется терпеть очень сильную боль, чтобы через пару минут от нее оставались только воспоминания. Поверь, я и мой верный Лучиан еще не начали говорить с тобой по-плохому.
− Скорее бы, − мечтательно произнес круд. − Вы так щедры на кровь, моя госпожа! Я просто молю небеса и преисподнюю, дабы снова и снова пожирать живительную влагу мириадами ведер.
Мариус приготовился к новой вспышке, но бескуд оставался неподвижным. Перекормленная коза на троне задумчиво (и неэстетично, фу!) куснула губу и поинтересовалась:
− Ты знаешь, что случилось с твоими друзьями?
Вампир кивнул.
− В самом деле? − удивилась Владлена.
− Разумеется. Сто шестьдесят девять человек сгинули в Бойне Дракона. Почти восемьсот человек вы уничтожили позже, в назидание за то, что мы отказываемся служить трансильванскому графству. Еще полторы тысячи принесены в жертвы вашему никчемному божеству, слава Богу, навсегда изничтоженному. И около трехсот сорока крудов из числа самых лучших были выслежены в последние годы вашими шпионами вроде этого серого ублюдка.
Мариус сплюнул под ноги бескуду и снова повернулся к женщине на троне.
− Пожалуй, я ненавижу серых тварей даже больше, чем тебя. Ты-то — просто обезумевшая баба, получившая власть над неведомым. А эти…
Круд задумался, подбирая подходящее определение.
− А эти недокруды — прямой вызов Богу. Они созданы явно без его участия, согласия и тем более желания.
Мариус признавался себе, что понятия не имеет, кем и с какой целью были созданы бескуды. Впрочем, и для своего-то народа он с трудом находил причину существования. В мире, заполненном обычными людьми, род вампиров выглядел ошибкой Всевышнего, недоглядом в один из дней божественного Созидания. Может быть, у Создателя что-то зачесалось под мышкой, когда он создавал людей, и это послужило толчком к появлению на свет крудов? А может быть, наоборот, изначально мир должны были заселить круды, возглавив пищевую пирамиду, а люди — именно они и есть ошибка Господа?
На этот вопрос не могли ответить даже лучшие богословы Общины. Но пытались. А вот бескудов без обсуждений признали недосмотром Творца, а скорее — даже и происками Антипода. Ибо негоже, чтобы такие звери в человеческой шкуре ходили по грешной земле. Собственно все назначение Мариуса в этой миссии и было в том, чтобы раз навсегда уничтожить обладателей «гнилой крови». Как эти твари рождаются, Мариус знал. Как умирают — успел заметить, когда Флавий буквально разорвал бескровного урода на куски. Теперь остается одно: выжить, снова добраться до гнезда Мятежа и обезглавить восстание. Для этого нужно всего-то лишить жизни эту надменную стерву.
Стерва лениво махнула рукой в сторону закованного пленника:
− Лучиан, продолжай.
Потом сошла с трона и направилась к выходу из подземелья, мимо извивающегося в кандалах вампира.
Выбраться из ледника оказалось не просто — очень просто. Флавий элементарно открыл потолочный люк и вышел на свет божий по приставной лестнице. Те, кто его сюда сбросил (и как донесли-то?), были уверены, что швыряют на лед труп. Потому даже подумать не могли запереть выход.
Как и следовало ожидать, ледник располагался в подвальном помещении. Скорее всего, на самом нижнем ярусе подземелья. Стало быть, дорога отсюда только одна — наверх.
Римлянин не торопясь прокладывал путь по темным коридорам. Зрение работало отлично. Насколько позволяли глаза, Флавий просматривал каждый коридор вдаль, прежде чем двинуться вперед. Не то чтобы опасался стражи или тем более случайных слуг, но предупрежден — значит вооружен.
Заглянув в случайный боковой проход, Флавий заприметил не до конца прикрытую дверь. Щель мизерная, почти невидима, но для обостренного по темноте зрения нгулу этого оказалось достаточно, чтобы заинтересовать Флавия. Мужчина дошел до двери, легонечко ее приоткрыл и, вновь переключившись на обычное зрение, заглянул внутрь.
В скудно освещенном двумя факелами зале, строго по центру стоял металлический стул. Точнее, даже трон — неудобный, прямоугольный, с высокой и бестолковой спинкой, сплошь украшенной резьбой по металлу. Трон пустовал. Но люди в комнате все же имелись.
Один висел в кандалах. С двух сторон комнаты к ним тянулись толстые веревки, поэтому казалось, что пленник завис в воздухе, ни к чему не прикрепленный. И в настолько избитом состоянии, что напоминал кусок освежеванного мяса. Несчастного раздели до пояса, но это было излишне — в его положении было уже абсолютно наплевать, одет он или нет. Браслеты впились в плоть чуть ли не до кости, все лицо представляло собой огромный, сочащийся кровью синяк. Ноги бессильно подогнуты, голова запрокинута назад. На груди и спине — и вовсе какофония ран, ссадин, рубцов и синяков. В паре мест кожа пластами отделилась от тела, обнажив кровящие мышцы.
