Николай Романецкий - Обречённый на любовь
Кажется, она вообразила, что все дело в ее возрасте, подумал он. Не может понять, что все гораздо проще: я разлюбил ее, и все.
Однако тут же он должен был признаться себе, что эта простота уже не соответствует действительности. Что-то изменилось за эти три дня. Во всяком случае, сегодня развод уже не кажется выходом из сложившейся ситуации.
Он бросил Витин бюстгальтер в кресло, потом вытащил из-под кучки предметов женского туалета свое белье и принялся одеваться. Натянул комбинезон, открыл дверцу платяного шкафа, посмотрелся в зеркало. Ухмыльнулся: не было там никакого молодого человека, налицо имелся солидный, широкоплечий начальник отдела аномалий Социологической комиссии А.П.Калинов, глава большой семьи, отец почти четверых детей. Он понюхал воздух в номере.
- Удивительно, - сказал он вслух, - как я не разобрался в этом запахе еще ночью.
Он закрыл дверцу платяного шкафа и вышел из номера.
В коридоре, как и вчера, было абсолютно пусто и тихо. Он подошел к двери с табличкой "Горничная", постучал. Ни ответа ни привета. Толкнул дверь. Закрыто. Как и ожидалось.
Зато лифт ждал наездников с открытой пастью. Но тащился вниз сегодня почему-то долго.
Значит, никакого похищения не было, думал Калинов. Она все почувствовала и, как когда-то, убежала в Дримленд, зализывать раны. И все-таки, думается, Зяблик принимал участие в ее побеге, ведь был в "Аквилоне" с нею мужчина при моей внешности и при моих отпечатках пальцев. Кроме того, в Дримленде человек в одиночку не появляется... Но кто же тогда эти двое - Джос и Лихо? Что им здесь надо?
Первобытный лифт наконец дотащился до первого этажа, дверцы его со скрипом разъехались, и Калинов обнаружил знакомый пейзаж. Вчерашнего холла и в помине не было, из-за стойки щерилась ставшая уже привычной одноглазая физиономия.
- Привет! - восхитился Калинов. - Это опять ты?
- Я. - Лихо поклонилось. - Куда ж без меня?
- Завтрак как вчера. - Калинов сел за привычный стол, положил рядом с собой кредитку.
Лихо притащило на подносе завтрак, кивнуло на кредитку:
- Эта валюта с сегодняшнего дня хождения не имеет.
- Вот как?! - Калинов недоуменно заморгал. - А чем же мне с тобой расплатиться?
- Годами. - Лихо ощерилось в гримасе, которая, по-видимому, должна была изображать довольную улыбку. - За исполнение желаний принято расплачиваться годами жизни.
Калинов чуть не подавился, закашлялся.
- Сегодняшняя ночевка двадцать пять лет стоит. - Лихо подмигнуло Калинову. - Ладно, не журись! Не твои желания - не тебе и платить!
Лихо постучало Калинова по спине, и тот наконец сумел откашляться. Медленно поднялся из-за стола.
- Это что же? - спросил он, слегка задыхаясь. - Это что же... ты у моей жены двадцать пять лет жизни отнимешь?
- Да сядь ты! - крикнуло Лихо. - Ешь! Причем тут твоя жена? Это было наше с Джосом желание. - Лихо снова подмигнуло. - А с нас с Джосом много не возьмешь.
Калинов вернулся к омлету. Лихо село напротив, смотрело, как гость ест, гримасничало.
- Ты бы лучше себе второй глаз пожелал, - проворчал Калинов. - Тоже мне, Джон Рэйнберд! [герой романа Стивена Кинга "Несущая огонь".] Вот только росту маловато...
Лихо встрепенулось:
- А хочешь, расскажу, как я его потерял?
Калинов только рукой махнул. Лихо не обратило на его жест ни малейшего внимания.
- Случилось это больше полутора тысяч лет назад. Я тогда около Ильмень-озера жил. Недалеко от города Словенск Великий [по легендам Словенск Великий существовал у озера Ильмень, в тех местах, где позднее встал Новгород; Словенск Великий был дотла сожжен врагами славян-ильменцев] бортничал. И была у меня невеста Радимира, рыбакова дочка. Мы уже свадьбу ладились играть, желтых листьев на деревах ждали. И вот однажды, после гульбища, спал я в овине, чтобы мать не будить. Ночью, весь в холодном огне, явился передо мной Сварог и говорит: "Хочешь, чтобы Радимира жива была, отдай око и красу свою". Утром я проснулся в этом самом виде.
Калинов перестал жевать:
- А Радимира?
- А Радимира вышла замуж за моего соседа, родила ему двенадцать ребятишек и в свой срок упокоилась.
Калинов фыркнул:
- Стоило красоту отдавать за такую!
- Стоило. - Лихо изобразило на кривой физиономии гримасу, похожую на печальную улыбку. - Да и не за одну Радимиру Сварог волновался, он еще о двух с лишком сотнях миллионов думал.
Калинов непонимающе хлопал глазами.
- Столько тогда по планете людишек бегало, - пояснило Лихо. - Не об одних же словенах Сварог думал.
- Брешешь ты все! - сказал Калинов и залпом выпил кофе.
- Брешут собаки, а я байки складываю... Каждый верит, во что верит. Лихо уставилось в угол. Из одинокого глаза выползла вдруг маленькая слезинка, скатилась, оставив на морщинистой коже серебристую дорожку.
- Ну извини! - Калинов встал, положил руку на плечо собеседника. - Я не хотел тебя обидеть... Как тебя хоть зовут-то?
- Как словене величали, то быльем заросло, а Джос зовет Медовиком. Так и ты зови. Покрасивее Лиха будет.
Калинов чуть не выронил поднос.
- Не журись, - сказал Медовик. - Не ты первый, не ты последний... А глаз - ничто, некоторые жизнь отдавали. И поднос не трогай, сам уберу.
Калинов вернул поднос на стол и сказал:
- Слушай, Медовик! Где мне найти этого твоего Джоса? Поговорить надо... Может, он в соседнем с моим номере?
- Нет его там! И не ищи... Когда придет время, он сам найдется. Оглянуться не успеешь - а он уж тут.
- А когда придет время?
- Этого я тебе, милок, не скажу. - Медовик пожал плечами. - Это только от тебя зависит. Может, выйдешь сейчас из гостиницы да и столкнешься с ним.
И Калинов вышел. Но столкнулся он не с Джосом, столкнулся он с Зябликом.
Зяблик был в туристском комбинезоне и горных ботинках. Не хватало, пожалуй, лишь рюкзака да альпенштока - и был бы перед Калиновым натуральный горовосходитель.
- Привет, - сказал Зяблик. Спокойно так сказал, без дрожи в голосе, без сарказма и подозрительности. Как будто явился на дружескую пирушку.
- Ну здравствуй, - ответил Калинов мирным тоном: ссориться сегодня почему-то не хотелось. Наверное, сказывалась ночь.
- Нашел Виту?
Ох как не хотелось ссориться! Но когда так спрашивают о твоей собственной жене...
- А тебе что за дело?! Если и нашел, тебе не покажу!
Зяблик ухмыльнулся. Нехорошо так ухмыльнулся, гаденько, как будто хотел сказать, что ему показывать не требуется - он и так все видел.
- Никого ты не нашел, Калинов! Чтобы здесь кого-то найти, его любить надо. А ты давно уже забыл, что это такое. Твоя любовь только в кровати и живет.
Калинов сжал кулаки, сделал шаг вперед, остановился.
Зяблик еще раз ухмыльнулся:
