Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей
– Стрелять будем учиться потом, – сказал Варрин. – А сейчас уходим.
Он обхватил ее левую руку ладонью, никак не отреагировав, что заметил ключ, все еще зажатый в кулаке.
«Неужели мы будем прыгать по спинам распростертых на земле людей, как Тарзан, когда он переходил речку по крокодилам вместо камней?»
Они никуда не пошли.
Ее охватило что-то сродни жару. Ощущение было такое, как будто из пальцев Варрина в ее тело хлынула энергия.
«Совсем как в микроволновой печи», – подумала она.
Мир, казалось, резко сместился на два фута влево, потом дернулся еще на фут. Воздух начал вращаться вокруг нее. Ночь сжалась в пламенеющую пылинку в центре ее груди.
А потом ночи не стало.
Они с Варрином стояли на красновато-бурой равнине, которая смыкалась с далеким небом за ровным плоским горизонтом. Там и сям виднелись одинокие колючки, дул легкий ветерок. Он был горячий и взвивал в воздух пыльные вихри.
И это была та самая пустошь, в которую превратился салон «Боинга» в ее ночном кошмаре где-то между Гонолулу и Оклендом.
Корделия слегка пошатнулась, и Варрин подхватил ее под руку.
– Я уже видела это место, – сказала она. – А волкотвари будут?
– Волкотвари? – Мужчина на миг пришел в замешательство. – А, маленькая мисси, ты об ээр-мунанах, «Длиннозубых из мрака».
– Наверное. Уйма зубов? Бегают стаями? У них еще вокруг шей шипы? – Не выпуская пистолета, Корделия потерла воспаленную царапину на тыльной стороне левой руки.
Варин, нахмурившись, осмотрел ранку.
– Укололась шипом? Тебе очень повезло. Обычно их яд убивает.
– Наверное, у нас, аллигаторов, иммунитет от природы. – Корделия невесело улыбнулась. В глазах Варрина отразилось вежливое недоумение. – Проехали. Мне просто повезло.
Он кивнул.
– Воистину так, маленькая мисси.
– Что это за дурацкая присказка про маленькую мисси? Я еще в переулке хотела спросить, но решила не тратить время.
Вид у Варрина стал изумленный, потом он широко ухмыльнулся.
– Европейским женщинам это вроде как нравится. Питает их очаровательные колониальные замашки, понимаешь? Иногда я говорю так, как будто все еще проводник.
– Я не европейская женщина. Я – каджун, американка.
– Для нас все едино. – Варрин продолжал ухмыляться. – Янки ничуть не лучше европейцев. Никакой разницы. Все вы здесь туристы. И как прикажешь тебя называть?
– Корделия.
С серьезным выражением лица он наклонился к ней и забрал у нее пистолет. Внимательно его осмотрел, осторожно проверил действие, потом снова поставил на предохранитель.
– Полный автомат. Это довольно дорогая игрушка. Собралась пострелять динго?
Он отдал ей оружие. Девушка небрежно опустила его.
– Он принадлежал парню, с которым я приехала в Алис-Спрингс. Его убили.
– В отеле? – уточнил Варрин. – Приспешники Мурги-муггай? Прошел слушок, что она собирается убрать агента, посланного евангелистом.
– Кто это?
– Паучиха-каменщица. Не слишком приятная дамочка. Она многие годы пыталась убить меня. Еще с тех пор, как я был ребенком.
Он сказал об этом спокойным, будничным тоном.
– За что? – спросила она, невольно поежившись. Кого она боялась, так это пауков. Ветер швырнул пригоршню красной пыли ей в лицо, и она закашлялась.
– Это началось как клановая месть. Теперь уже что-то другое. – Варрин, казалось, раздумывал, потом добавил: – У нее и у меня есть сила. Думаю, она считает, что в нашей глуши двоим таким тесно. Весьма недальновидно.
– Что за сила?
– У тебя уйма вопросов. И у меня тоже. Возможно, мы обменяемся нашими знаниями по пути.
– По пути? – Снова события грозили обогнать ее способность воспринимать их. – Куда?
– На Улуру.
– Где это?
– Там.
Варрин показал на горизонт.
Солнце стояло прямо над головой. Корделия не имела ни малейшего понятия, на какую сторону света он указал.
– Там ничего нет. Только местность, похожая на ту, где снимали второго «Безумного Макса».
– Будет. – Варрин зашагал вперед. Его уже отделял от нее десяток шагов, когда ветер донес до нее его голос. – Давай шевели хорошенькими ножками, маленькая мисси.
Решив, что особого выбора у нее нет, Корделия зашагала за ним.
– Агент евангелиста? – пробормотала она.
Марти им не был. Кто-то крупно ошибся.
– Где мы находимся? – спросила Корделия.
На небе кучерявились небольшие облачка, но ни одно из них, как нарочно, не отбрасывало тень на нее. А ей бы весьма этого хотелось.
– В мире, – ответил Варрин.
– Это не мой мир.
– Значит, в пустыне.
– Я знаю, что в пустыне, – сказала Корделия. – Я это вижу. И чувствую. Еще бы, такая жарища. Но что это за пустыня?
– Это земля Байаме[65], – ответил Варрин. – Великая равнина Налларбор.
– Ты уверен? – Корделия стерла пот со лба куском материи – пришлось пожертвовать подолом юбки от «Банана Рипаблик». – В самолете я всю дорогу из Мельбурна разглядывала карту. Расстояния не сходятся. Разве это не должна быть пустыня Симпсон?
– В Сновидении иные расстояния, – просто сказал Уоррен.
«Я что, попала в какое-нибудь кино Питера Уира?»
– Как в мифах?[66]
– Никаких мифов, – отрезал ее спутник. – Мы находимся там, где действительность была, есть и будет. Мы у истока всех вещей.
– Ясно.
«Я сплю, – подумала Корделия. – Я сплю или умираю, а это – последнее, что создают мои мозговые клетки, прежде чем все вспыхнет и померкнет».
– Все сущее в мире теней впервые было создано здесь, – сказал Варрин. – Птицы, твари, трава, обычаи, табу, которые нельзя нарушать.
Корделия огляделась по сторонам. Смотреть в общем-то было не на что.
– Это все подлинники? – спросила она. – Раньше я видела только копии?
Он убежденно кивнул.
– Что-то я не вижу здесь багги, ну таких, с широкими шинами для езды по песку, – немного капризно заметила она, чувствуя, как плавится на жаре. – Равно как самолетов и торговых автоматов, полных ледяной диетической пепси.
Он ответил серьезно:
– Это всего лишь вариации. Именно здесь начинается все.
«Я уже умерла», – подумала она мрачно.
– Мне жарко. – Это было произнесено вслух. – Я устала. Далеко нам еще?
– Довольно далеко.
Варрин продолжал легко отмерять шаги. Корделия остановилась и уперла руки в бедра.
– А почему это я должна с тобой идти?
– Если не пойдешь, – бросил через плечо Варрин, – то умрешь.
– О о!
Корделия снова зашагала вперед, пробежав несколько шагов, чтобы догнать мужчину. Из головы у нее никак не шли банки пепси, холодненькие, с запотевшими алюминиевыми боками. Ей до смерти хотелось услышать щелчок открываемой крышки и шипение. А пузырьки, а вкус…
