Юрий Нестеренко - Приговор
что ты уже кое-что смыслишь в анатомии — правда, заячьей…
— Я убивала и зверей покрупнее!
— Да, конечно. Ты удивишься, насколько их устройство похоже на
человеческое, хотя люди и любят противопоставлять себя животным. Свои
худшие деяния они, впрочем, предпочитают именовать "зверством", хотя
звери себе ничего подобного не позволяют. Ни одно живое существо на
свете не пытает себе подобных — за исключением человека. По
справедливости, бессмысленную жестокость и насилие следовало бы называть
не "зверством", а "человечностью"…
— Надеюсь, — нахмурилась Эвьет, — ты не считаешь мое желание
отплатить Лангедаргу бессмысленным?
— На сей счет есть разные точки зрения, — медленно произнес я. -
Мой учитель считал именно так. Дескать, смерть убийцы не вернет к жизни
его жертву. Правда, она может спасти других потенциальных жертв — с этим
и он был согласен. Но месть саму по себе он считал делом бессмысленным и
неразумным. Может быть, он и прав. Хотя мне кажется, что по счетам
следует платить. Иногда даже с процентами.
— С процентами! — кровожадно подхватила Эвьет. — Тем более что
Лангедарг задолжал не мне одной. Я бы не хотела, чтобы он умер быстро и
легко. Ты расскажешь мне, какие раны наиболее мучительны?
— Расскажу, что знаю. И о том, как лечить, тоже. Мир состоит не из
одних врагов, не так ли?
— Хотелось бы надеяться, что так. К тому же такие знания могут
понадобиться самой.
— А еще медицинская помощь иногда неплохо оплачивается.
— Так ты этим зарабатываешь во время своих путешествий?
— Не только. Я разбираюсь в механике, математике, химии. Могу, к
примеру, отличить чистое золото от сплава и хорошую сталь от плохой и
изготовить кое-какие полезные вещи, вроде того же мыла… Да, в конце
концов, и самая обыкновенная грамотность тоже может быть прибыльной. И
из дворян-то далеко не все умеют читать и писать, а среди простолюдинов
и подавно. Так что писание писем на заказ — это тоже хлеб. Случалось их
не только писать, но и доставлять — дороги теперь ненадежны, письма идут
месяцами, если вообще доходят…
— А ты, значит, не боишься.
— Я способен за себя постоять. И за своего спутника тоже, -
улыбнулся я, хотя прежде всегда путешествовал один. — Кстати говоря, нам
нужно собираться в дорогу. А учить тебя тому, что знаю, я смогу и в
пути.
— В дорогу? Куда?
— Ну, прежде всего необходимо раздобыть тебе нормальную одежду. Это
мы сделаем в ближайшем городе. Где он тут, кстати?
— Пье. Миль тридцать к северо-западу.
— А дальше, я полагаю, нам стоит навестить этого твоего графа
Рануара. Он твой сеньор, и ты вправе рассчитывать на его помощь.
— Хм… — она закусила нижнюю губу, задумываясь. — Пожалуй, ты
прав, помощь мне не помешает. Нужны средства на ремонт замка, лучше
сразу вместе с работниками. А еще какой-то гарнизон, чтобы не
повторилось то, что случилось. Но я не уверена, что граф согласится
выделить мне своих солдат. Сам говоришь, сейчас у обеих партий мало сил,
и их нельзя распылять на охрану крепостей, несущественных для хода
войны…
— Ты настоящий стратег, — улыбнулся я. — Тем не менее, ты и твой
род отдали ему все, исполняя вассальный долг. Должен же теперь и он
вспомнить о своих сеньорских обязанностях.
— Но дела хозяйства могут подождать. Ты не забыл, что сейчас моя
главная цель — это Карл?
— Едва ли Рануар питает к нему теплые чувства.
— Ты прав. Он должен помочь. Оружием, сведениями от разведчиков,
может, чем-то еще… Конечно, сначала он не воспримет мой план всерьез,
но после того, как я объясню ему…
Я очень надеялся, что это "после" не наступит. Что граф отмахнется
от идей Эвелины, как от детской фантазии, и не решится на такую
авантюру, как подослать к предводителю враждебной партии убийцу-ребенка,
почти не имеющего шансов спастись. Во всяком случае, я переговорю с ним,
дабы внушить ему мысль, что подобная затея обречена на провал и лишь
даст козырь Грифонам, которые смогут трубить на всех углах о грязных
методах Львов.
— Едем, — кивнула Эвелина. — Жаль оставлять замок без присмотра…
но, в конце концов, едва ли с ним случится что-то хуже того, что уже
случилось. Только сначала я должна проверить силки, — она принялась
подпоясывать рубаху веревкой, явно сплетенной из лоз плюща. — Ты со
мной?
Запастись провизией в дорогу и впрямь имело смысл, да и я
рассчитывал поискать в лесу кое-какие полезные травы. К тому же… как
ни крути, а выходило, что я уже принял на себя ответственность за эту
девочку, во всяком случае, до тех пор, пока не удастся передать ее в
надежные руки — а значит, не должен отпускать ее бродить по лесу одну.
Несмотря на то, что она занималась этим последние три года и наверняка
ориентировалась в лесу, особенно окрестном, лучше меня.
Я проведал своего коня — с ним было все в порядке — и мы, обогнув
замок с противоположной озеру стороны, вошли в лес. Эвелина шла чуть
впереди, со своим неизменным арбалетом за спиной, ступая босыми ногами
по вылезшим из земли кореньям и упавшим веткам столь же резво и легко,
как и по ровным плитам пола своего замка. Кое-где попадались поваленные
стволы, обросшие густым мхом; я заметил, что Эвьет топчется на нем с
особенным удовольствием, непременно проходясь по такому стволу вместо
того, чтобы просто перешагнуть его. Несмотря на ранний утренний час,
трава не была влажной, и солнце, ярко светившее с безоблачного неба
сквозь узорчатую листву старых деревьев, обещало сухой и жаркий день.
Лес был смешанного типа, и среди лиственной зелени вальяжно топырились
разлапистые елки и тянулись в вышину стройные сосны. В воздухе был
растворен слабый смолистый аромат. Большой жук с низким гудением
пролетел мимо моей головы; где-то далеко выбил раскатистую дробь дятел.
Черная белка при нашем приближении взлетела, треща коготками, вверх по
стволу и замерла на нижней ветке, внимательно следя за нами
глазами-бусинками. Я подумал, как же здесь все-таки спокойно и хорошо.
Казалось невероятным, что где-то, и даже не так уж далеко, идет война,
пламя пожирает дома, тараны проламывают ворота, сталь с натугой
разрубает сталь, а затем, уже с легкостью — податливую человеческую
плоть, звучат крики боли и ярости, и воздух пахнет гарью и кровью…
