Олесь Бердник - Звездный корсар
Хотя меня и считают сумасшедшим, но я таким себя не считаю. Все, что со мной произошло, было в самом деле, а не в воображении. Доказательством этого является мое многолетнее отсутствие на земле и чаша (бокал), прихваченная мною на том свете, куда я внезапно попал. Чашу компетентные органы передали в научные учреждения, а там люди всякие бывают, могут меня оболгать. Чтобы избегнуть лишних разговоров, я пишу вам эти воспоминания. Искренне желаю, чтобы наука воспользовалась ими. Клянусь, что все от начала до конца - правда, то, что я здесь описываю, в чем и расписываюсь.
Андрей Куренной".
...Как сегодня помню, была осень, бабье лето. В ясном небе плыла паутина. Ни облачка. В такие дни хорошо собраться с товарищами, выпить, закусить, покалякать.
Мы и собрались. Мы - это я и мои друзья. Председатель промкомбината Гутя, директор ресторана Вырвикорень, нарсудья Капшук и Кравчина - начальник милиции, мой ближайший друг, замечательный охотник и веселый балагур.
Выпили по одной, по второй, по третьей... Разогрелись. Захорошело. А потом Кравчине клюнула в голову мысль - поохотиться на вепря, то есть дикую свинью. Позвонили в милицию, оттуда пригнали машину, мы нырнули в нее, рванули на Псел. Там густые леса и кабаньего отродья навалом. Их запрещали в то время бить, но тут речь шла не о законе, а о престиже Кравчины. По пути, еще будучи под алкогольным паром, мы консультировались у судьи Капшука - не большое ли преступление свершаем, готовясь укокошить вепря?
Он не долго думая ответил, что по букве закона - это, конечно, гм, гм, нарушение, но если подойти к этому с другой стороны, то...
- То что? - хором пропели мы.
- То окажется, что это - весьма полезное дело...
- Да уж это наверняка? - заорал восторженно Кравчина. - В этом мы будем иметь возможность убедиться нынче вечерком! Ха-ха!
- Не говори гоп, пока не перескочишь! - едко заметил Вырвикорень.
- А еще это полезно для торжества истины, - завершил свои раздумья Капшук, подняв указательный палец.
- Философ! Цицерон! - кричал Кравчина, обнимая Капшука. - Тебе - самую вкусную часть вепря!
- А какая она - самая вкусная? - поинтересовался Вырвикорень.
- Директор ресторана - и не знаешь? - возмутился Кравчина. - Кто же тебя держит на таком месте? Рыло, братцы, мои! Ры-ы-ыло!
- Рыло? Что же там есть? На один заглот!
- Подавишься за один заглот! - засмеялся Кравчина. - У взрослого, матерого секача рыло - ого-го! Тушеное рыло - амброзия, божественная пища! У всякой твари есть свое вкуснейшее место. У слона - хобот, у медведя - лапа...
- Лапа? - удивился Капшук.
- Лапа. Ты не ел медвежатины?
- Не довелось...
- Тогда ты напрасно жил на свете! - авторитетно заявил Кравчина. - Эй, сержант, гони прытче! Чтобы как спутник на орбите машина летела!
- Перевернемся!
- Не имеем права перевернуться! - орал Кравчина. - Мы не завершили дискуссию, а значит - должны удержаться на четырех колесах! На чем мы остановились? Ага, на вкуснейших местах! У верблюда самое вкусное - горб!
- Ты и верблюда едал? - поразился Вырвикорень.
- Ты спроси лучше, кого я не едал! - гордо ответил Кравчина. - Моржа ел, тюленя, акулу, каракатицу, гадюку...
- Гадюку?! - ужаснулся Капшук.
- Именно! Вкуснятина невероятная, братцы вы мои! Огрубишь голову, раздербанишь змею пополам, посыплешь сольцой, заворачиваешь в лавровый лист, затем в капустный лист, после этого - в ямку, где только что прогорел костер. Забросать горящим углем, а позже... Стой! Приехали!
Мы остановились на опушке над Псёлом. Внизу плескались спокойные воды реки, вокруг шумел лес. Между зелеными кронами сосен праздничными нарядами выделялись березы, осины, дубы; на землю падали золотые, червонные, оранжевые листья, ткали под ногами цветистый ковер. Пахло мхом и грибами.
Ребята разобрали оружие, с возгласами вывалились из машины. Кравчина командовал.
- Вы с криками и песнями идите вот так! - давал он указания. - Цепочкой, цепочкой! Да перекликайтесь, чтобы разрыва не было! А я объеду вокруг, перехвачу вас. Буду ждать около Чертовой Вербы. Знаете Чертову Вербу? Там всегда кабаны бродят!
- Знаем! - весело орали охотники, вымахивая ружьями. - Давай шуруй!
Кравчина рванул на машине дальше, а мы двинулись между деревьями, как он и приказал, выкрикивая кто как умел. По правую руку от меня шел Капшук, иногда я видел его фигуру между темными стволами дубов. По левую руку - Гутя. Затем я опустился в глубокую долинку, а когда выбрался, уже никого не видел. Вероятно, ребята обогнали меня.
Я покричал, покричал, поаукал, но никто не отозвался. Где-то далеко эхом катился шум машины. Я замолчал. Стало печально, одиноко. Зачем было ехать в лес на ночь глядя? Мало Кравчине полкабана домашнего, захотелось еще в Петровку снега! Вот что с людьми делает алкоголь! И вкусная штука, а все же вреднейшая! Если бы ученые поработали над водярой, усовершенствовали. Чтоб и весело было, как выпьешь, и на здоровье не отражалось! Вот это достижение! Я бы для такого дела академию открыл, не пожалел бы денег, сотни ученых посадил за работу!
Так размышляя, я еще немного прошел, затем решил отдохнуть. Ну его к лешему, кабана! Найдем его иль нет, а умаешься до чертиков! Кому охота - пусть бегает! А я - посижу.
Оседлав огромный дубовый пень, я оперся на ружье я задумался. Клонило в сон. Каюсь, всегда любил в свободную минутку пойти в лесок, полежать вверх лицом под небом, подремать. Убаюкивает природа.
Хоть я и был под хмельком, но все же на землю не лег. Иначе каюк, если ляжешь на сырую землю осенью. Парализует руки-ноги, это точно. Поэтому я решил секундочку вздремнуть сидя, а затем поковылять к Чертовой Вербе.
Мою дрему разогнали тихие звуки. Зашуршали сухие ветки, кто-то остановился возле меня, положил руку на плечо.
- А? Что? - кинулся я со сна. - Это ты, Кравчина?
- Это я, сынок, - послышался тихий ответ.
Я протер глаза, взглянув перед собою. Подскочил как ужаленный. Возле меня стоял живой отец, которого я видел только на фотографии. В гражданскую он был партизаном и погиб в бою с немцами.
Я сразу узнал его. Та же папаха, что и на карточке, жупан, только сабли нет. Длинные казацкие усы, черные бархатные брови, острый орлиный взгляд. Во рту у меня пересохло. Начал снова и снова протирать глаза.
- Напрасно стараешься, - усмехнулся он. - Я не призрак.
- А как же ты?.. - пробормотал я.
- Что?
- Откуда? Почему тут?
- Я за тобою...
- Как... за мною?
- Все уже собрались. Ждем тебя...
- Кто собрался? - ужаснулся я.
- Родня. Кто же еще? Пойдем.
Он двинулся в лесную чащу. Я несмело шагал рядом. Яростно щипал себя за руки, за уши. Но фигура отца не исчезала, я слышал его дыхание, видел широкую спину, высокую смушковую шапку.
