Олесь Бердник - Звездный корсар
- Как это возможно? - не сдержался прокурор. - Ведь существуют мириады звезд, туманностей, планет, частиц, существ. Каким образом между ними может быть мгновенное, сверхвременное взаимодействие? Ведь сигнал должен передаваться в некоей среде, хотя бы в вакууме, преодолевая миллиарды световых лет?!
- Вот-вот! Ветхая логика, обременяющая нас даже на уровне космического мышления. Все это - механистические представления средневековых ученых, передавших нам в наследство первобытный логический аппарат мышления. Не буду углубляться в чащу софистики. Приведу пример: изображение на экране телевизора ткет луч за какую-то часть секунды. Мы видим изображение как целое. Представьте себе, что на электроне, сканирующем изображение, живут мыслящие существа. Для них телевизионная картинка, воспринимаемая нами в одно мгновение, будет целой космоисторией, продолжающейся, возможно, миллионолетия. Ученые допускают, что и Вселенная соткана единственным Праатомом. Жизнь этого Праатома и есть мозаика Вселенской Эволюции. Мыслящие существа постепенно, во времени и пространстве, "рассматривают" то, что Всегда Есмь. Таким образом, все сущее - тождественно, ибо несет в себе импульс Единственного Праатома. А время, пространство - лишь ритмика, проявление, волны эволюции. Мыслящее существо должно овладеть секретом этой динамической творящей нити. И если преуспеем в этом, тогда сможем сознательно сливаться с Космосом, расширять свои чувства и разум - до Беспредельности...
- Какая-то научная религия, - скептически вздохнул баптист. - Но без любви, без веры, без надежды. У нас есть Отец, Творец. Значит, есть упование, что где-то можно отдохнуть от абсурда бытия.
- Это правда, - согласился Гореница. - Нам негде почить, преклонить голову. Мы - вечные птицы. Бытие - вечный полет. Но - все же - вы заблуждаетесь. Задание, о котором я намекнул, нельзя осуществить без любви. Надо очень любить людей, мир, каждый цветок, чтобы идти на такой сумасшедший шаг - познание Целого! Сумасшедший с точки зрения "нормального" смысла. Но надо идти! И мы пойдем. Новый Человек должен родиться от нас, как мы родились в лоне животного мира. Вы знаете, что бывает, когда в лоне матери задерживается плод?
- Мертворожденное дитя, - подсказал Григор.
- Да! - остро взглянул на него Гореница. - Преждевременное рождение - тоже катастрофа. Кесарево сечение - это исключение, которое не всегда бывает удачным. Нужно трепетное ожидание, чтобы человечество своевременно родилось в новое бытие...
...Григор с Галей вышли на улицу, направились к днепровским склонам. Над Левобережьем плыли туманы, фиолетовой мглой наливалось небо.
- Тебе понравилось? - помолчав, спросил Григор.
- Гореница хорошо сказал. Мне он чем-то близок... будто я с ним знакома давным-давно... вот как с тобой...
- Мне тоже он близок.
- А судьи не понравились. Умные ребята, но все это - наивно. Сами же люди навыдумывали богов, а затем принялись их судить...
- Ну не совсем навыдумывали. Все это - сложнее. Тут тянется ниточка к праистории, к космоистории... А наши ребята? Ведь это лишь шуточный прием...
- А мне грустно. Во всех этих ка-вэ-энах, различных дискуссиях есть некая гротескная искусственность. Нет органичности, естественности. Там, где есть природность, - не может быть дискуссий. О чем дискутировать цветам? Или орлам, аистам? Летим, брат, вот единственное слово. А то - соревнуются, кто умнее скажет, острее, кто больше знает, помнит. Разве мудрость в памяти? Или в острословии, юморе?
- А в чем же, Галя?
- В простоте, в искренности. Я это ощущаю, но... доказать? Нужно ли? То, что можно "доказать", - неправда.
- Парадоксально, но - верно. Интересно весьма. Правда, как солнце, не требует доказательства. Греет, сияет и жжет! Галя, я что-то захотел есть. Зайдем-ка в кафе. Недалеко от фуникулера. Посидим, а то ведь завтра я еду...
- На две недели? - заволновалась Галя. - Так надолго?
- Командировка, - вздохнул Григор.
И снова молчание. Надо обманывать. А она говорит об искренности. Как же уйти от недостойной комедии?
Им принесли бутылку сухого вина, конфеты, яблоки и яичницу. Григор наполнил бокалы. Галя взяла свой, посмотрела на свет, улыбнулась.
- Традиция. Но приятная. А вообще-то - я всегда с тобою как в хмелю. За твое возвращение. За успех.
- За любовь, - сказал Григор.
Она возражающе покачала головой.
- За любовь - нельзя
- Почему?
- Потому что она - вне всего утилитарного. Можно желать богатства, успеха, здоровья, но любви... нет! Она приходит сама. И уходит тоже сама. Она есть или ее нет. И ничто не вернет ее.
- Тогда, - молвил Григор, - выпьем за то, чтобы она не ушла. Она тут... Со мною.. Правда, Галя?
- Правда, - ответила просто и спокойно. - Она здесь... невидима. Как мне хочется сохранить ее, оберечь...
Прошло две недели. Григор вернулся в Киев. Шеф встретил его приветливо, но сдержанно. Сразу же сказал:
- Придется тебе снова взяться за то дело, голубчик.
- За какое? - не понял Григор.
- Предыдущее.
- Но ведь Куренной явился?
- И затерялся. Дело чрезвычайно осложнилось. Его убили...
- Как? - подскочил Григор.
- Не ори, - сердито прервал шеф. - Не барышня дореволюционная, а криминалист. Держи себя в руках!
- Но он же был в тюрьме?
- Его выпустили. Оказалось, и весьма быстро, что он не виноват. Главбух там поработал после его исчезновения. Когда его спросили, где он был, Куренной заявил, что на том свете...
- Как?
- Что слыхал - то передаю. Ну, его сюда-туда, зачем, мол, врешь? Ведь ты чист перед законом? Он свое: был на том свете. Еще захватил с собою сувенирчик. Чаша или бокал. Прозрачный, очень тонкой работы. Почти невидим. Чашу взяли, начали анализировать. Снова к нему - где взял? Кто тебе дал эту штуковину? Не за границей ли был? Он свое - на том свете. Короче - какая-то буча поднялась по поводу волшебной чаши. Точно не знаю. Его - в психиатрическую. В Павловскую. Там обсервировали. Говорят - здоров, нормален. И внезапно - известие. Из Института физики звонят: пропала чаша. Я туда. Говорят - невероятная ценность. Надо найти, вернуть. Станьте колдунами, магами, но разыщите. Весьма мудрые они! Потеряли, а нам искать? А где ее искать? Возвращаюсь - еще сюрприз: из дурдома сообщили, что герой этой истории исчез!..
- Куда?
- Погоди. Исчез неизвестно куда, но через два часа милиция сообщила, что на шоссе около Святошино нашли два трупа...
У Григора защемило под сердцем.
- Почему два? Кто другой?
- Вот это и есть самое странное, - сурово сказал шеф. - И страшное. Убили отца... и дочь...
- Галю? - не своим голосом закричал Григор.
- Ее, - скупо ответил шеф. - Без истерики. Впервые слышишь о смерти, что ли?
- Галю убили, - тупо повторил Григор. - Как же... Как же так?
