Олесь Бердник - Звездный корсар
Обзор книги Олесь Бердник - Звездный корсар
При таинственных обстоятельствах исчезает любимая женщина молодого следователя. Оказывается, что она перенесена в другое измерение… Так завязывается узел острого сюжета в новом фантастическом романе «Звездный Корсар».
Олесь Бердник
ЗВЕЗДНЫЙ КОРСАР
Роман — феерия
Вечно идущей навстречу с любовью посвящаю
АвторУчитель
Сосредоточься, мой чела, углубись в недра духа и дай ответ: кто в мирозданье наибольший отшельник?
Ученик
Солнце, о Гурудева!
Учитель
Как это может быть, мой чела, чтобы Солнце — Повелитель всего живого, наш Отец и Светоч — было отшельником?
Ученик
О Гурудева! Солнце вскармливает лучами всякую былинку и атом, проникает в каждую клетку и сердце, в разум и даже неразумность. Но проходят неисчислимые циклы времен — и одинокое Солнце ждет не дождется, когда же появится герой, который воздвигнет в себе мужество и любовь, чтобы проникнуть в солнечное лоно и родиться вновь. Огненные Врата открыты, и тот путь сужден каждому, кто со смехом отринет мару смерти. Правильно ли я мыслю, о Гурудева?
Учитель
Луч Истины коснулся твоего сердца, возлюбленный чела. Дай обнять тебя! Войди в пламя моего сердца. Отныне и навеки — ты СЫН СОЛНЦА!
Радуйся, радуйся, радуйся. Победитель Мары Смерти!
Книга первая. Черный папирус
Ты приди, Небывалая, стань на тропу несказанного света,
Ты ступи в колыбель моих сказочных снов.
Я готовлю Тебе очертанья Нового Рассвета.
Той легенды. Любимая, что не для слов…
И столетья, и ночи, и дни…
Но Тебя все не вижу, не вижу!..
И прибой галактический в сердце, будто грохот подков…
Беспредельная грусть, словно жало змеиное, ближе и ближе,
Раскрывает тревоги пергаменты над чередою веков.
Где Ты, где?
Ты пришла ли на Землю из Сказки?
Если нет — так зачем этот жизненный бред?
Без очей Твоих — ночь, и тоска без единственной ласки,
А без Слова Родного — ожерелье безумий и бед.
Прилети, Небывалая!
Видишь — секунды-столетья уходят,
Обжигают небесные молнии вечное сердце мое…
Я Тебя ожидаю над бездною звездной,
Где орел беспощадный Прометея клюет…
Глава 1. Хронос
Из дневника Сергея Гореницы
…Что со мной происходит?
Сердце вибрирует в потоке незримой энергии, откликается на колебания волн и водоворотов неведомой реки, болит и плачет, чего-то жаждет, куда-то рвется, — а сознание ничего не может понять, объяснить. Ну что мне нужно? Имею интересные научные эксперименты, необъятные перспективы исследований. А глубинное естество недовольно.
Странное создание — человек. Парадоксальное и непонятное. Древние утверждали: венец творения. Мы говорим: венец природы, цветок субстанции. А может быть, наоборот? Не цветок, а рана материи? Ее мука. Когда она исцелится? Когда зарастет?
Алогические мысли распирают мозг, вынуждают распутывать запутанный издревле клубок тайны. Кто нанес чудовищный удар по вселенской субстанции, вынудив ее творить бесчисленную лавину форм и явлений, стремиться в головокружительную даль, в сумасшедшую бездну, искать то, чего, быть может, вообще невозможно найти? Факты астрономии, физики, антропологии и психологии сплетаются в такую фантасмагорию, что напрасны старания ввести их в готовые схемы и традиционные представления. Даже релятивизм и хитросплетения теории относительности не помогают иногда осмыслить, понять то, что окружает нас со всех сторон или вырастает из таинственного ядра собственного сознания или подсознания.
О небесный океан, почему извечно молчишь? Какая неведомая космическая буря пробудила тебя? Почему ты начал катить гневные буруны бытия в метагалактических просторах, швыряя пену жизни в капризный, калейдоскопический полет? Не лучше ли было бы тебе спать в сверхбытийном покое, баюкая в необъятном лоне мириады зерен нерожденной жизни? А так — пленил сам себя капканом времени, древней паутиною Хроноса, и трепещешь в ней, словно многоцветный мотылек-эфемер…
Впрочем, нет, не мотылек! Все-таки ощущаю в себе чудовищную силу, равную по мощи силам звезд и галактик! Знаю: должен разгадать удивительную тайну. Сокровенное знание тревожит, волнует, разрывает. Я словно погреб, наполненный динамитом.
Жажду искры для воспламенения и ужасаюсь ее. Где же он, когда появится благословенный горизонт раскрытия?
…Проснулся в тревоге и неслыханной радости. Такого со мной еще не было.
Странное сновидение. Или не сновидение? Яркое видение, захватившее дух.
Включил свет. Четыре часа ночи. Не могу уснуть. Надо записать.
Снилось, будто я убегаю по скалам от яростной толпы врагов. Не могу остановиться. Ощущаю, что вот-вот упаду — и тогда сотни копий и мечей пронзят тело, растерзают его и меня швырнут в бездну, где клубится мгла и грохочет бешеный поток. Выше, выше. Началась каменистая пустыня. Ни единой травки, вверху — пылающее солнце. И тишина — чудовищная в своей небывалости. Враги устремляются за мною неслышно, будто сборище теней.
Преследователи знают: добыча не уйдет. Последнее усилие. Впереди пропасть, позади — убийцы, в сердце которых нет жалости. Я в изнеможении прижался спиною к скале: дальше пути нет. Вверху — молчаливая бездна черного неба, безразлично глядящего на мою драму. Зловеще сверкают лезвия мечей, острия копий. Последний вздох!
Но почему я должен погибнуть? Почему в глазах преследователей пылает такая жгучая ненависть? Что им даст моя погибель?
Я не хочу, не могу погибнуть. Я бессмертный. Солнце, пылающее в мистической глуби небес, — то мое сердце. Далекие труженики на желтеющих нивах — со мною.
Каждая былинка и птица — это я. Кто же в силах меня уничтожить?
В моей груди вспыхивает багровое солнце. В бурной динамике молниеносного взрыва разворачивается феерическим веером, играет всеми цветами спектра — желтым, синим, зеленым, фиолетовым, сияет ослепительным белым шаром, расплавляет мое тело и катится ураганной лавиною во все стороны, испепеляя врагов.
И диво дивное. Я живой. Я не исчез. Я рождаюсь новым существом, словно сказочная птица из яйца. Вижу себя ультрафиолетовым птенцом, ощущаю, что неведомая и незримая матерь — близкая и ласковая — дарит мне новое бытие. Отныне — я дитя свободы.
С шелестом раскрываются крылья. От каждого взмаха они растут. Я проникаю в многомерность, в глубины несказанных миров. И такое счастье заливает — мою грудь, такая благодарность вселенской матери, что я от радости плачу и кричу в беспредельность:
— Спасибо, мама! Он, спасибо, мама!
