А. Азимов - Роботы утренней зари
Вмешался Жискар:
— Сэр, я больше знаю о политическом положении на Авроре, чем друг Дэниел: я существую дольше. Не позволите ли вы мне ответить на ваш вопрос?
— Конечно, Жискар.
— Когда впервые организовалось правительство Авроры, — начал Жискар дидактическим тоном, — было установлено, что ответственный чиновник выполняет только церемониальные обязанности. Он встречал сановников других планет, открывал заседания Совета, председательствовал на обсуждениях и голосовал только при равном количестве голосов. Но после Речного Спора…
— Да, я читал, — прервал его Бейли. — Это был особо темный эпизод в аврорской истории, когда спор по поводу распределения гидроэлектрической энергии чуть не привел к гражданской войне. Не вдавайтесь в детали.
— Хорошо, сэр. После Речного Спора было решено впредь не допускать, чтобы спор угрожал аврорскому обществу. Стало обычаем улаживать все конфликты частным и мирным порядком вне Совета. Когда члены Совета, наконец, голосуют, всегда бывает большой перевес голосов в ту или в другую сторону. Ключевая фигура в улаживании споров — Председатель Совета. Он держится над схваткой, и его власть, теоретически пусть и мнимая, на практике весьма значительна, пока он держится именно так. Поэтому Председатель ревниво охраняет свою объективность, и, пока это ему удается, он обычно выносит решение, улаживает любой спор в том или ином направлении.
— Вы хотите сказать, что Председатель выслушает меня, Фастольфа, Амадейро и затем вынесет решение?
— Вероятно. С другой стороны, сэр, он может не быть убежден и потребует других свидетельств, других мыслей.
— А когда Председатель вынесет решение, примет ли его Амадейро, если оно против него? Или доктор Фастольф?
— Это не обязательно. Почти всегда кто-то не согласен с решением Председателя, а доктор Амадейро и доктор Фастольф — своевольные и упрямые индивидуумы, если судить по их действиям. Однако, большая часть членов Совета согласится с решением Председателя, каково бы оно ни было. Доктор Фастольф или доктор Амадейро — в зависимости от того, против кого решит Председатель — могут быть уверены, что при голосовании окажутся в меньшинстве.
— Насколько вы уверены в этом, Жискар?
— Почти полностью. Срок службы Председателя обычно тридцать лет, с возможностью переизбрания на следующие тридцать лет. Если голосование пройдет против рекомендации Председателя, он вынужден будет немедленно подать в отставку, и настанет правительственный кризис. Совет будет искать другого Председателя в условиях жестких споров. Лишь очень немногие советники пожелают идти на такой риск, так что шанс на получение большинства голосов против Председателя почти нулевой.
— Значит, все зависит от этой утренней конференции, — мрачно сказал Бейли.
— Очень похоже на то.
— Спасибо, Жискар.
Бейли угрюмо выстраивал и перестраивал боевой порядок своих размышлений. Они вроде бы обнадеживали, но не известно, что скажет Амадейро или что может понравиться Председателю. Эту встречу организовал Амадейро, и он, видимо, очень уверен в себе.
Тут Бейли вспомнил, что когда он засыпал, держа в объятиях Глэдию, он еще раз увидел значение всех этих событий на Авроре. Все казалось ясным, очевидным и надежным, и в третий раз это ушло, исчезло, как будто никогда и не появлялось. И с этим, похоже, уходили и его надежды.
72Дэниел проводил Бейли в комнату, где был сервирован завтрак. Она была уютнее, чем обычная столовая: маленькая комната, в которой были только стол и два кресла. Дэниел ушел, но не в нишу.
Здесь вообще не было ниш, и на минуту Бейли почувствовал, что он совершенно один в комнате.
На самом-то деле он, конечно, не был один в комнате. Позови — и тут же появятся роботы.
Но все-таки это была комната для двоих, комната без роботов, комната для любовников.
Вошла Глэдия, нарядно одетая, с блестящими волосами. Она на миг остановилась и слегка улыбнулась.
— Илайдж!
Бейли, слегка удивленный неожиданной переменой в ней, вскочил.
— Как дела, Глэдия? — запинаясь, спросил он.
Она выглядела веселой и беззаботной:
— Если ты беспокоишься о Дэниеле, то напрасно. Он в полной безопасности. Что касается нас…
Она подошла к Бейли и медленно погладила его по щеке, как когда-то на Солярии, и засмеялась:
— Тогда я сделала только это, Илайдж. Помнишь?
Он молча кивнул.
— Ты хорошо спал? Садись, дорогой.
Он сел.
— Очень хорошо, спасибо тебе, Глэдия.
Он не решился вернуть ей ласковое обращение.
— Меня не за что благодарить. Я спала лучше, чем когда-нибудь. Этого не было бы, если бы я не ушла из твоей постели, когда удостоверилась, что ты крепко спишь. Если бы я осталась, как мне хотелось, я бы надоела тебе снова, и ты не успел бы отдохнуть.
Он почувствовал необходимость быть галантным:
— Есть вещи более важные, чем отдых, Глэдия.
Он сказал это так официально, что Глэдия снова засмеялась:
— Бедный Илайдж! Ты смущаешься?
Факт, что она заметила это, смутил его еще больше. Он ожидал встретить раскаяние, отвращение, стыд, подчеркнутое безразличие, слезы — все, кроме сегодняшнего эротического поведения.
— Ну, не переживай. Ты голоден? Ты почти не ел вчера. Прими в себя немного калорий, и ты почувствуешь себя гораздо крепче.
Еда была очень вкусной, и Бейли едва успевал глотать.
— Тебя смущает прошлая ночь, Илайдж? И больше ты ничего не ощущаешь?
«Ну что тут ответить?» — подумал Бейли.
— Боюсь, что да, Глэдия. Это отнюдь не все, что я ощущаю, но я действительно смущен. Я землянин, но в то время это слово для тебя ничего не значило. В прошлую ночь ты беспокоилась обо мне, о том, как на меня подействовала гроза, ты заботилась обо мне, как о ребенке, сочувствовала мне, возможно, из-за травмы, вызванной твоей потерей, и ты пришла ко мне. Но это у тебя пройдет — я удивлен, что еще не прошло — и ты вспомнишь, что я землянин, и почувствуешь себя униженной и запятнанной. Ты возненавидишь меня за то, что я тебе сделал, а я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.
Если он выглядел таким же несчастным, каким себя чувствовал, то он и в самом деле был очень несчастен.
Наверное, она так и подумала, потому что потянулась к нему и взяла его за руку:
— Я не стану ненавидеть тебя, Илайдж. За что? Ты не сделал ничего такого, против чего я стала бы возражать. Я сделала это, и буду радоваться этому всю жизнь. Ты освободил меня одним прикосновением два года назад, а в прошлую ночь освободил меня еще раз. Два года назад я узнала, что могу чувствовать желание, а сегодня ночью узнала, что снова могу почувствовать его после Джандера… Илайдж, останься со мной!
