Джон Мини - Фактор жизни
В воздухе стоял запах сырости.
— Ты простишь нас, — голос звучал мягко и, похоже, принадлежал молодому человеку, судя по легкому акценту, чжунгуо жэнь, — если мы предпочтем не отвечать на этот вопрос?
Кто-то чихнул и пробормотал извинения.
— Не я предложил встретиться здесь. — Том старался держать нейтральный тон.
Одна из фигур наклонилась вперед и пробормотала:
— Dyestvityelno, zarezal proroka?
— Да, — ответила Эльва. — Он мертв. Том взглянул на нее с удивлением. Она пожала плечами:
— Ужасный акцент, но смысл я поняла.
— Интересно, каким образом? — сказал кто-то другой низким баритоном.
Он снял капюшон, и Том увидел грубое лицо и клочковатые белоснежные седые волосы.
— Каким именно образом вы сумели это сделать, лорд Коркориган?
Том лишь покачал головой.
— А не ловушка ли это? — спросил кто-то из темноты. Еще один мужчина откинул капюшон. Узкое лицо, темно-коричневая кожа.
Том узнал ярко-желтую татуировку на лбу и щеке, и в его памяти тут же всплыло имя.
— Доктор Сухрам? Мое почтение, сэр! — Он поклонился как равный равному.
Доктор замешкался, но потом поклонился в ответ.
— Возможно, это будет звучать немного театрально, — произнес седовласый, — но вы можете называть меня Сентинел. Это неплохой псевдоним.
— Я не буду спрашивать почему. — Том оглядел другие фигуры.
Ни один больше не делал никаких поползновений открыть себя.
— Как бы то ни было, — Сентинел прислонился спиной к перегородке, — сеть службы безопасности подтверждает факт убийства. Секретные каналы коммуникаций переполнены новостями. — Он посмотрел на человека с опущенным капюшоном, который упомянул о ловушке.
Тот отрывисто кивнул.
— А почему, — Том почувствовал, что его голос немного дрожит, — вы решили, что убийца — я?
На мгновение воцарилась тишина, затем заговорила Эльва:
— Не волнуйтесь, милорд. Дело не в уликах, найденных на месте преступления. Я ничего не знаю о них. Я всего лишь наблюдала за событиями в ваших владениях.
«Значит, я не смог покинуть, а затем вернуться в свои владения незамеченным, — подумал Том. — Прекрасная работа, Эльва. Вероятно, мне следует радоваться твоему усердию… Но зачем ты рассказала этим людям? Неужели предательство?»
Однако на предательство все происходящее было не похоже…
— Кто же вы все-таки?
Том задал общий вопрос, но отвечать начал именно доктор Сухрам:
— Мы своего рода конспиративная организация. «Лудус Витэ», когда нам нужно как-то себя называть. В переводе — «Школа Жизни».
Том кивнул, показывая, что знает значение этих слов.
— Это нечто вроде свободного союза, но не все его члены разделяют общие цели…
— Однако мы едины в одном, — прервал его резкий женский голос, — что использование предсказаний Оракулов должно быть прекращено.
Том почувствовал, как напряжение заполнило темноту.
Снова заговорил Сентинел:
— Некоторые из наших… э-э-э… прогрессивных коллег склоняются к радикальному переустройству социальных структур. Но, откровенно говоря, в мире существуют тысячи владений, и не во всех в них есть даже лорды. Таким образом, глобальное…
— Ты не найдешь почти ни одной нижней страты, — прервал его низкий голос, — где бы не поддерживали тотальную революцию. Я говорю о всемирном перевороте в…
— Прошу вас! — Труда подняла руку. — Мы здесь не для того.
— Согласен. — Сентинел зажмурился, как от боли. — Мы больше чем просто общество для дискуссий.
Том молчал, чувствуя неловкость и не веря в то, что эти плохо организованные чужаки держат его жизнь в своих руках.
— Откровенно говоря, — начал Сентинел, но его перебил доктор Сухрам:
— Милорд, каким бы методом вы ни пользовались, чтобы расстроить планы Оракула… — Он замялся. — Одним словом, обладая таким методом, вы способны прекратить любые дискуссии. Что нам сейчас нужно, так это прямое действие.
«И это говоришь ты, целитель!» — подумал Том, продолжая хранить молчание.
— Мистер Кор… — Сентинел тут же поправился. — Я хотел сказать: милорд…
«Ну конечно, — подумал Том. — Среди них никогда не было благородных людей».
— Господство Оракула — это преступление против человечества. И единственный способ… — Сентинел замялся, как и доктор Сухрам минутой раньше.
— Они ничего плохого мне не сделали, — сказал Том.
Наступила внезапная тишина.
Затем кто-то потрясенно пробормотал:
— Но ведь вы убили…
— Да, — сказал Том. — Но это было мое личное дело. Молчание длилось недолго. Они попросили у него времени на обсуждение.
И Том удалился.
Он выбрался наружу, затем осторожно сел, скрестив ноги, на широкой педипальпе. Натянув на себя плащ, он прислонился спиной к грязной обгоревшей оболочке арахнаргоса.
«Они не могут сдать меня властям, — подумал он. — И не смогут убить меня».
Но здесь, на ничейной территории, не было сенсорной сети для обнаружения энергетического оружия или фемтотехники. И одной Судьбе известно, какое вооружение имели с собой эти конспираторы.
Труда и Эльва до сих пор были его друзьями, но насколько он может рассчитывать на их дружбу теперь?
Вокруг были тени, темные и зовущие. Одно движение мышц, несколько секунд падения, и все будет кончено…
«Интересно, — подумал Том, — о чем они там говорят?»
Он слышал разговор на повышенных тонах, но не мог разобрать отдельных слов. Затем голоса превратились в тихое бормотание.
«Что я теперь должен делать, маэстро?» — мысленно обратился Том к зовущей темноте.
В каком-то смысле это была та же дилемма, что вставала перед ним, когда он вступал в управление владением: выбор между жизнью ученика, не имеющего никакой ответственности, и жизнью мстителя.
«Отец! — думал Том. — Как бы я хотел, чтобы ты был здесь. Я скучаю по тебе… И что я должен делать дальше?»
Парадоксы не заканчивались. Именно смерть отца стала тем событием, которое разбудило дремлющую в нем силу, силу ненависти.
Но в мире все еще существуют пять тысяч Оракулов.
Наступила долгая тишина, ни один звук уже не проникал в сознание Тома.
* * *
Он не помнил, как принял решение. В себя он пришел, когда осторожно вставал, по привычной методике — не пользуясь рукой для равновесия и делая долгие, успокаивающие вдохи и выдохи.
Потом он повернулся и вновь пробрался в чрево арахнаргоса.
Теперь под потолком горел маленький светильник. А они были напуганы. Напуганы в достаточно сильной степени, чтобы стать опасными. Даже вид окутанных полутьмой фигур с натянутыми на головы капюшонами выдавал их напряжение, которое черными сгустками повисло в воздухе. Это задело самые глубины души Тома; те, кто применяет технику ушу, например, воины Стронциевого Дракона, подумали бы, что разрушен элемент мира.
