Джон Мини - Фактор жизни
Удивленная Карин попробовала привстать, но он потянул ее назад.
— Фрэн! Черт возьми! — Врач сердито нажал пальцем на сенсор, и прибежал другой врач, женщина.
— В чем дело?
— Проверьте это!
Возникла пульсирующая голограмма. Текст на экране был закодирован знаками, которых Карин не знала.
— Черт! — Врач Фрэн пристально посмотрела на Карин. — Подтверждается… подтверждается… — бормотала она, затем сказала: — Неужели вы подверглись второй фазе в вашем состоянии?
— В каком состоянии?
— Она ничего не знает. — Главный врач слегка тронул Карин за плечо. — Правда, дорогая?
Карин закрыла глаза и втянула в себя побольше воздуха. Если нановирусная инсерция провалилась, то Дарт уже мертв.
— Ну, хорошо, — говорит Фрэн. — Обычная процедура вызвала бы у вас аборт, без сомнения. — От гнева ее голос стал твердым. — Неужели это было сделано сознательно?
«Как аборт? — подумала Карин. — Почему аборт?»
— Вы говорите фигурально? — пробормотала она, но внутри нее уже все оборвалось от страха.
— Вы беременны, дорогая. — Главный врач, похожий на тюленя со своими усами, был серьезен как никогда. — В этом нет никакого сомнения.
Но Фрэн смотрела внимательно, поворачивая дополнительные дисплеи.
— Вторичная концентрация, прямо здесь. — Она указала. — Нельзя ли увеличить?
Карин почувствовала какое-то волнение, в животе будто завертелись и начали расти биллионы светящихся точек.
«Дарт, — подумала она с радостью. — У нас будет ребенок. — И тут же спохватилась: — Ничего глупее не придумаешь!»
— Ублюдки! — сказала вкрадчиво Фрэн. — Боже мой, какие ублюдки!
— У нас есть выбор. — Главный врач вздохнул глубоко и посмотрел на Карин. — Мы можем…
— Стойте! — Карин села на кушетку, оттолкнув их Руки. — Не говорите больше ничего!
— Но ребенок…
На дисплее двигающиеся тени, сотни голубых теней, крохотная форма: почти не заметная, но Карин знала, что она выражает. На одном конце пучок белых искр света.
— Наноциты в мозгу моего ребенка. Я правильно поняла? — И добавила мысленно: «Так вот что теперь понимается под проектом «Трансформация»!
И она подписала контракт. Но ведь это не давало им юридического права…
Лицо Фрэн побелело и заострилось от страха и ярости. Но главный врач медленно кивнул головой:
— Их невозможно удалить, ничего не нарушив. Слишком поздно…
— Я представляю собой еще один эксперимент. — Спустив ноги с кушетки, Карин встала. — Чудесно! — Голос ее отразился от стен резким эхом. — У меня нет выбора! Что бы они ни сделали со мной, я должна завершить свою миссию.
— Согласен. — Главный врач поднял руку, чтобы остановить возражения Фрэн. — Но если вы решите возбудить судебный иск, когда вернетесь, я выступлю свидетелем с вашей стороны.
Фрэн молча кивнула в знак своей поддержки.
— Спасибо, — сказала Карин. — Не могли бы вы мне дать что-нибудь от тошноты?
— Конечно. — Главный врач приклеил ей на запястье полоску.
Она была на полпути к двери, когда внезапная мысль остановила ее:
— Ребенок. Я имею в виду эмбрион. Они сами не могли…
Она была не в состоянии продолжать. И только следила за тем, как двое врачей мрачно смотрят на мониторы. Фрэн получила доступ и вышла в базу с данными Пилотов УНСА, быстро пробежала по ним.
Внезапная усмешка появилась на ее лице.
— Нет, — сказала она. — Это ваш и Пилота Маллигана. ДНК соответствуют, все в норме.
«Все в норме, — подумала Карин. — За исключением тех наноцитов, которые проникли в нервную систему ребенка».
— Спасибо! — Она кивнула им обоим.
Оставив медицинский центр, она вышла в обжигающую жару летнего аризонского утра. На одном из проходящих мимо врачей была надета футболка с голограммой двух скелетов. Скелеты лежали на узкой полоске раскаленного красного песка и частично были погружены в тело врача.
Когда Карин проходила мимо, сработал сенсорный датчик голограммы, запуская видео- и аудиоэффекты.
Один скелет повернул череп к другому и сказал:
— Ну и жарища!
Эхо его голоса отразилось от рекламного щита, воспевающего местные красоты.
Сдавленный звук, представляющий собой нечто среднее между рыданием и смехом, вырвался у Карин.
Сооружения Стартового Центра «Финикс» в конце длинной дороги, дрожащей на горячем воздухе, выглядели четкими и массивными, олицетворяющими силу и блестящими, как зеркало.
Но абсолютно безликими.
Глава 49
— Братья! Кто мы — люди или черви?
Сердитый ропот поднялся в толпе бедняков. Здесь были докеры и прочий рабочий люд самых разных профессий, у одних были большие руки и животы, другие, наоборот, — кожа да кости. Цветные и белые, большинство покрыты толстым слоем грязи.
— А как насчет баб? — выкрикнула крупная женщина, стоявшая, скрестив руки на могучей груди, такая же мускулистая, как и мужчины.
— Да, поясните, пожалуйста, — выкрикнул кто-то, и смех прокатился по толпе.
Том тоже улыбнулся. Он находился в маленькой нише, которая раньше была местом для статуи; теперь от статуи сохранился лишь разбитый постамент. Ниша располагалась высоко, почти под самым сводом. Каменный потолок был покрыт мхом и мутировавшими флюоресцентными грибами.
— Хорошо, хорошо! — Оратор (власти назвали бы его возмутителем спокойствия) поднял руки, ожидая, пока уляжется возбуждение. — Братья… и сестры… — Он переждал очередной взрыв смеха. — Я обращаюсь ко всем. Мы — люди, и, следовательно, у нас есть достоинство, есть гордость. Но признают ли наши хозяева это? Как вы думаете?
В толпе раздались нечленораздельные возгласы, но на этот раз реакция присутствующих не была слишком бурной.
Ниже Тома, примерно на уровне середины стены, висела голограмма с одним из его первых, подстрекающих к бунту стихотворений:
Оракулы смотрят сквозь время,
Не видя того, что вокруг,
Несут на себе они бремя,
Какого не знает мой друг.
Он раб, и на верхние страты
Ему запрещен переход.
Ярмо нацепили сатрапы
На весь наш рабочий народ.
Придет и к Оракулам лихо —
Сюрприз приготовил Хаос…
К ним смерть подбирается тихо,
Ведь мститель в пещерах подрос.
Крошечный голокристалл, проецирующий стихотворение, находился на этом месте уже несколько дней. Надпись была выполнена большими простыми триконками, а цветовое оформление казалось довольно грубым и безвкусным, но оно несло двойную смысловую нагрузку. Ретуширование было выполнено обычным, всеми узнаваемым кодом, который объявлял о митинге здесь и сейчас.
