Джон Мини - Фактор жизни
Когда видишь перед собой чью-то мечту так близко, что можешь достать до нее рукой, возникает непреодолимое чувство страха.
«Настало мое время!» — эта мысль поддерживала Тома до сих пор и давала ему силы, чтобы избегать легких решений.
— Вы все-таки должны объяснить нам, как вы действовали, — раздался в темноте женский голос. — Каким образом моделирование будущего для Оракула позволяет вам?..
— Да не имеет это сейчас никакого значения! — Доктор Сухрам решительно разрубил воздух рукой. — У нас есть эмпирическое доказательство, не так ли? А подробности можно выслушать и позже.
Наступила пауза, затем фигуры одна за другой закивали в знак согласия.
«Значит, я должен это сделать, — подумал Том. — Будет ли легче это во второй раз? Или наоборот — тяжелее?»
И хотя темные фигуры спорили друг с другом, Тома окружала звенящая тишина.
«И всю жизнь заниматься искоренением Оракулов, — думал он. — А с другой стороны, чем бы я еще мог заняться?»
Он чувствовал себя так, будто решение было принято за него… Нет, не совсем так. Как будто у него попросту не было выбора. В голове стоял нарастающий шум, и на какой-то миг ему показалось, что его качает из стороны в стороны.
А затем он вернулся к реальности.
— …действительно необходима их смерть? — говорил Сентинел. — Если мы дискредитируем свод истин, то истину будет невозможно отличить от лжи. И не будет ли этого достаточно?
Слово взяла Эльва:
— Необходимо… э-э-э… убрать некоторое критическое число, милорд?
— Да, именно убрать! — Том мрачно улыбнулся. — Убрать, уничтожить, убить… Не важно, как это назвать!
Он увидел, что чувство удовлетворенности охватило всех членов группы.
В глазах Сентинела появился какой-то новый блеск:
— Вы, лорд Коркориган, можете освободить весь мир.
Горький циничный смех зародился в душе Тома. «Я могу принести свободу?!» — подумал он удивленно. Он не мог бы зайти так далеко, не овладев методами самопознания. Поэтому теперь он знал: Тома, который мог бы провести всю свою жизнь, занимаясь логософическим анализом метавекторов Авернона, больше не было.
«А кто еще сможет сделать это лучше меня?» — подумал он.
Его апатия растворилась без следа, нервы вновь превратились в натянутые струны, и внутренняя сила вернулась к нему.
Это была такая сила, что Тому нечего было делать в цивилизованном обществе.
Потому что это была сила ненависти.
Глава 48
— Когда это должно случиться? — Незрячие глаза Анны-Мари смотрели в никуда.
Пес Барни задрал морду, следя за такси, поднявшимся в серое, затянутое тучами небо.
— Сегодня вечером. — Карин погладила Барни по голове.
— Так скоро? — Невеселая улыбка появилась на лице Анны-Мари. — Расстояние имеет странную трактовку в мю-пространстве. Ты доберешься до него вовремя.
— О Господи, я надеюсь на это! — Хотя было тепло, Карин заколотило. — Они торопятся. Вирусная инсерция намечена на сегодня. Полет в Финикс — поздно вечером. Остальное начнется завтра.
— Насколько точно… я имею в виду, знаешь ли ты точно, где он находится в мю-пространстве?
— Слишком приблизительно, черт побери! Подошвы ботинок Карин не производили шума, когда она двигалась по зеленым и оранжевым керамическим плиткам площади, но Анна-Мари всегда поворачивала голову к той точке, где в этот момент находилась Карин.
— Я заказываю, — сказала Анна-Мари, когда они зашли в кафе. — Чай с лимоном и миндальные пирожные. Хорошо?
— Прекрасно. — Карин украдкой вытерла слезы.
Это было бессмысленно — Анна-Мари все равно знает, что она плачет. Даже Барни, уловив странные звуки, пристально поглядывал на Карин.
* * *
Ранним утром следующего дня она достала из ножен деревянный меч и взялась за упражнение «suburi», делая выпады против воображаемых противников.
Пытаясь настроить себя на доброжелательный лад и сделать этот пустой додзе, тренировочный зал, своим домом, она двигалась все быстрее, и одновременно ей казалось, что все вокруг замедляется. Она не думала ни о чем: движение возникало само собой.
— Отлично!
Это был сэнсей Майкл.
Она встала на колени и поклонилась, затем доставила ему удовольствие, атаковав его, причем удар мечом был направлен прямо в лоб. Сэнсей молниеносно отреагировал, сделал выпад, и через секунду она, кувыркнувшись в воздухе, грянулась пятками о мат.
А еще через секунду, положив ее на лопатки приемом «ikkyo», сэнсей сказал:
— Что-то сегодня с твоим духом не в порядке.
— Я знаю.
Слишком рано наноциты начали свою работу.
Что-то… радостное.
Действительно, она почти плыла сквозь удары. Когда тренировка была закончена, она направилась в раздевалку. Сняла с себя пояс оби и черные штаны хакама, посмотрела в сторону душа. И тут неожиданный приступ заставил ее рвануться в туалетную кабинку, и там ее вывернуло наизнанку.
И было так плохо, что ей показалось, будто она умирает.
* * *
Система походила на корабль-матку, окруженную множеством странных суденышек, каждое из которых имело собственные задачи.
— Это же преступление, черт возьми! — Доктор выглядел не просто рассерженным, а откровенно разъяренным.
Более мелкие суденышки были валдофагами, направляемыми по своим целям нановектором. Они уже разворачивали мономолекулярные манипуляторы, готовые провести самые тонкие хирургические процедуры: заложить новый субстрат, внедрить предшествующие РНК, которые смогут дуплицировать существующие нейроны, создать щит Купера, если простое реиннервирование коры будет недостаточной мерой.
— У вас необычный подход к больному, док, — сказала Карин.
Наноциты уже вовсю работали внутри ее нервной системы. Казалось, углы кабинета кружились и искажались в странной перспективе, свет изменялся от дневного до серого, а затем до цвета, который невозможно было описать.
Слишком уж скоро. Это просто истерия, и ничего больше. Должны пройти дни прежде, чем проявятся когерентные макроэффекты.
— Помолчали бы… — главный врач вдруг замолк, вытер тыльной стороной ладони густые усы. — Черт, вы и не знаете, правда?
Удивленная Карин попробовала привстать, но он потянул ее назад.
— Фрэн! Черт возьми! — Врач сердито нажал пальцем на сенсор, и прибежал другой врач, женщина.
— В чем дело?
— Проверьте это!
Возникла пульсирующая голограмма. Текст на экране был закодирован знаками, которых Карин не знала.
