Михаил Башкиров - Открытым текстом
— Наташенька, выдь на минутку.
Она закрыла папку, сверху положила толстый карандаш, откинулась на спинку довоенного стула, затем опять взяла карандаш, раскрыла папку.
— На одну минуточку… Очень важно…
Кто-то в глубине комнаты приглушенно хихикнул…
Она захлопнула папку, нарочно уронила карандаш, встала.
Бурцев, отряхивая плечо, шатнулся в коридор.
В спину ей зашептали:
— Он уже обходной подписал…
— За длинным рублем погнался…
— Непутевый…
— Его бы в надежные руки…
Она, ни разу не оглянувшись, вышла.
Бурцев сидел на подоконнике и болтал ногами. Каблуки его стоптанных ботинок гулко стукали о радиатор отопления.
— В последний раз предлагаю сердце, руку и самый Крайний Север!
— Шут гороховый!
— Ты же в этом дурацком городе зачахнешь… Болото…
Она, не слушая Бурцева, долго разглядывала пуговицу на его пиджаке — синяя пуговица, пришитая черными нитками. Затем отвернулась.
Из-за угла выдвинулся Родионов и, заметив ее, остановился и перехватил из руки в руку новенький, с хромированными замками, портфель.
— Тебя только не хватало, — Бурцев спрыгнул с подоконника.
— А я думал, ты уже у нас не работаешь, — Родионов осторожно поставил на освободившееся место портфель. — Совсем умаялся. Завтра комиссия из Москвы нагрянет…
Она смотрела поверх сияющего портфеля на улицу. Вот остановилась серая "Победа". Из нее, мелькнув светлыми ботиками, вылезла жена главного начальника, поправила шапочку, приподняла муфточку, что-то сказала шоферу.
— Наташка! — Бурцев заслонил окно. — В последний раз!
— Я в кино целый месяц не была, на танцы сбегать не в чем… У меня одно выходное платье, понимаешь, одно, и то не фасонистое…
— Голубушка, не слушайте вы Бурцева, не слушайте… Вам надо человека серьезного, с будущим…
— Заткнись, подпевала! — Бурцев сбросил портфель с подоконника и, запнувшись об урну, побежал к лестнице.
— Голубушка, — Родионов обеими руками прижал обиженный портфель к животу. — Подумайте…
Через полгода она вышла замуж. Не за Бурцева, которого больше никогда в жизни не встречала, не за Родионова, который со временем занял подобающее кресло, а за молчаливого инженера из производственного отдела…
Наталья Петровна еще на шаг продвинулась вперед.
— Думаю, нам осталось минут пятнадцать, — особа хлопнула паренька в жокейке по спине. — Чуть ногу не отдавил, паразит!
У прилавка сыпалась мелочь, ворчала продавщица.
Наталья Петровна приготовила деньги.
Интересно, а Зинка вышла замуж или промыкалась так? После войны домой она не вернулась и даже писем не писала… Что выжила, сомневаться не приходится — такие всегда на плаву… Нашла теплое местечко — осела… Торгует сейчас где-нибудь бананами, обсчитывает покупателей… Ее всегда выручала наглость… В том грузинском городе, зажатом горами, не было бананов, но зато был фундук, пресные лепешки и курага, которую ежедневно сыпали в кашу…
Всю осень они отступали, то застревая в брошенных садах с осыпающимися в лужи яблоками, с грушами на истомленно склоненных ветках, то ползли по узким дорогам, то карабкались на перевалы, надсажая моторы, пока не остались зимовать в разбросанном по скалам, вздыбленном городке, распоротом надвое гудящей речушкой…
— Сегодня продолжим изучение материальной части, — лейтенант Ремезов выдвинул полевую рацию на середину низкого стола.
— Надоела эта галиматья до чертиков, — Зинка привстала. — Честное слово.
— Наряд вне очереди на кухню, — лейтенант подождал, когда девчонки успокоятся. — Итак…
— Надоело, — прошептала Наташа и спряталась за Зинку.
— Есть еще желающие на кухню? — лейтенант снял с рации крышку.
После занятий Наташа и Зинка спускались, засунув руки в карманы шинелей, по узкой крутой улочке мимо нагромождения домов с плоскими крышами. Небо тоже было плоским и серым, ближние горы упирались гранитом в него, пытаясь отодвинуть подальше разбухшие тучи.
Навстречу им попалась старуха в черном. Она остановилась, почти прижавшись к стене, что-то прошептала и плюнула Зинке под ноги.
— Сколько еще будем торчать здесь? — запнувшись о камень, Наташа ухватила Зинку за локоть.
— А по мне хоть сто лет…
— Я бы на месте лейтенанта давно на фронт выпросилась. Жмут, гады.
— Ему с нами уютней, — завидев еще одну старуху в черном, Зинка показала ей язык.
За каменной оградой проблеяла коза. Пахло сеном и еще чем-то кислым.
Они свернули к речушке, над которой стоял туман, и возле башни с щелями бойниц увидели повара в замызганном фартуке. Он что-то сунул мальчишке, притащившему связку хвороста, и стал важно прогуливаться вокруг котла.
— Так-с, так-с, — повар сыпанул прибывшим по горсти кураги. — Задание будет одно — вычистить котел внутрях… Проверю…
Наташа расстегнула шинель, Зинка сунула ей щетку на длинной ручке и помогла забраться наверх. Нагнувшись над котлом и шоркнув щеткой по жирной стенке, Наташа вдруг отчетливо услышала речушку — вода разбивалась о камни, пенилась, струилась, а потом совсем рядом заворковал повар, и Зинка хохотнула в ответ, как всегда, сочно и заливисто…
Наталья Петровна пересчитала деньги. Беременная развернула большой полиэтиленовый пакет.
А ведь в горный кинулась из-за той кавказской зимы…
В городке наткнулись они случайно на пещеру — как раз напротив башни за речкой. Ходили у подножья черной скалы втроем, и Верочка разглядела меж валунами дыру. Зинка, скорчившись, пролезла внутрь и чиркнула спичкой. Наташа, выпрямляясь, успела заметить косые закопченные стены и бугристые наросты свода. Когда Верочка тоже всунулась в пещеру, спичка погасла. Зинка начала шипеть по-змеиному, Верочка заплакала, пытаясь выбраться назад, и Наташе почудилось, что они останутся здесь навсегда и превратятся в камни.
Потом они переходили речушку по широким валунам, и Верочка поскользнулась и очутилась по колено в разъяренной воде. Зинка ухватила ее за воротник шинели, выдернула на берег и заставила всю дорогу бежать — шинель заледенелыми полами скребла о белесые сапоги.
А через два дня Верочка попала в госпиталь…
Наталья Петровна машинально шагнула на свободное место у самого прилавка, но особа, работая локтями, завоевала свой "пятачок" и ткнула прямо в руки продавщицы червонец.
Горный обещал самостоятельность и перспективу, но полевая практика добавила ума, и распределение в контору показалось нежданной удачей, и лишь один раз сметы и картограммы были отставлены в сторону… Заболела Анна Ивановна, и пришлось выехать с инспекцией на дальний рудник. А так бы и вспомнить было нечего, кроме бумаг…
