Роальд Даль - Остановка в пустыне
"...В этой деревне больше двадцати лет назад жил слабоумный юноша, которого я хорошо помню и который с детства питал какое-то особенное пристрастие к пчелам: пчелы были его пищей, его развлечением, его единственной страстью. И поскольку у людей его типа редко бывает больше одной привязанности, то и он направил всю свою энергию на это увлечение. Зимой он коротал время у огня в отцовском доме в состоянии вялой апатии и редко покидал свое место у камина; зато летом он словно оживал и все время проводил, охотясь в полях и на солнечных берегах. Его добычей были пчелы-медоносы, шмели, осы, где бы он их ни находил. Он не понимал, что они могут его ужалить, и хватал их nudis manibus*, мигом лишал оружия и высасывал из брюшек мед. Иногда он в великом множестве засовывал своих пленников под рубашку, иногда заточал в бутылки. Он был настоящий merops apiaster, или большой любитель пчел, и являлся подлинным бичом для всех, кто их держал, поскольку проскальзывал на пасеки, усаживался на землю перед ульем и принимался стучать по нему пальцами, собирая выползающих пчел. Бывали случаи, когда он переворачивал ульи, чтобы добраться до меда, который любил сверх всякой меры. Всюду, где варили из меда какие-нибудь напитки, он слонялся вокруг чанов и бочек, выпрашивая хоть капельку того, что называл медовым вином. Где бы его ни встретили, он всегда издавал губами звук, похожий на пчелиное жужжанье..."
* Голыми руками (лат.).
Я оторвался от книги и огляделся. Человека, неподвижно стоявшего на другой стороне дороги, не было видно. Поблизости ни одной живой души. Царившая вокруг тишина внушала суеверный ужас, покой, мертвый покой и запустение повергали в глубокое уныние. Я знал, что за мной наблюдают. Знал, что каждый глоток виски, каждая затяжка не остаются незамеченными. Я не приемлю насилия и никогда не ношу оружия. Но сейчас оно могло бы мне пригодиться. Какое-то время я размышлял, не завести ли мотор и не рвануть ли по дороге, пока не закипит вода в радиаторе. Но как далеко я смогу уехать? При такой жаре, да еще без приводного ремня, - не слишком далеко. Может быть, милю, самое большее две...
Нет, Бог с ним. Останусь там, где я есть, и почитаю.
Должно быть, примерно через час я заметил темную точку, которая двигалась по дороге со стороны Иерусалима. Не отрывая от нее взгляда, я отложил книгу. Двигаясь с огромной, поистине удивительной скоростью, точка становилась все больше и больше. Я вышел из "лагонды" и быстро подошел к обочине дороги, чтобы дать знак водителю остановиться.
Машина приближалась и на расстоянии примерно в четверть мили от меня начала снижать скорость. И тут я обратил внимание на форму радиатора. Это был "роллс-ройс"! Я поднял руку и не опускал ее, пока большой зеленый автомобиль с мужчиной за рулем не съехал с дороги и не остановился рядом с моей "лагондой". Я чувствовал себя на седьмом небе. Будь это "форд" или "моррис", я не был бы на седьмом небе. Тот факт, что это "роллс-ройс" хотя "бентли", "исотта" или еще одна "лагонда" тоже подошли бы, - был надежной гарантией, что я получу необходимую помощь; ведь - не знаю, известно вам это или нет, - владельцев очень дорогих автомобилей связывают крепкие, почти братские узы. Они автоматически уважают друг друга по той простой причине, что богатство уважает богатство. Пожалуй, нет в мире никого, кого бы очень богатый человек уважал больше, чем другого очень богатого человека, и именно поэтому они, естественно, ищу друг друга, где бы ни оказались. При встрече они пользуются самыми различными опознавательными знаками. Среди женщин это, как правило, массивные драгоценности, но дорогой автомобиль приемлем для представителей обоих полов. Это своего рода дорожный рекламный щит, публичная декларация богатств и как таковой служит членским билетом для входа в блестящее неофициальное общество - Союз Очень Богатых Людей. Я сам являюсь членом этого общества с большим стажем, что доставляет мне немалое удовольствие. Когда я встречаю другого его члена, как сейчас, я немедленно ощущаю наше родство. Я испытываю к нему уважение. Мы говорим на одном языке. Он один из нас. Таким образом, я имел все основания быть на седьмом небе.
Водитель "роллса" выбрался из машины и пошел мне навстречу. Это был невысокий смуглый брюнет, одетый в безукоризненный белый полотняный костюм. Очевидно, сириец, подумал я. А может, и грек. В знойный день он словно не чувствовал жары.
- Добрый день, - сказал он. - У вас неприятности?
Я поздоровался и подробно рассказал ему о том, что произошло.
- Мой дорогой друг, - сказал он на прекрасном английском, - ах, мой дорогой друг, как все это досадно. Что за невезение. В таком месте лучше не застревать.
- Да уж.
- И вы говорите, что новый приводной ремень точно заказан?
- Да, если можно положиться на слова владельца этого заведения.
Араб, который вышел из своей лачуги буквально за несколько секунд до того, как "роллс" остановился, теперь подошел к нам, и незнакомец быстро спросил его по-арабски о шагах, которые он предпринял в моих интересах. Мне показалось, что эти двое достаточно хорошо знают друг друга, и было видно, что араб испытывает священный трепет перед вновь прибывшим. Он чуть ли не стелился по земле в его присутствии.
- Что ж, похоже, все будет в порядке, - сказал наконец незнакомец, повернувшись ко мне. - Но совершенно очевидно, что до утра вам отсюда не уехать. Куда вы держите путь?
- В Иерусалим. И мне совершенно не улыбается провести ночь в этом аду.
- Не сомневаюсь, мой дорогой. Это было бы крайне неудобно.
Он улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. Затем вынул портсигар и предложил мне сигарету. Портсигар был золотой и снаружи по диагонали инкрустирован зеленой яшмой. Красивая вещь. Я взял сигарету. Он дал мне прикурить, затем прикурил сам.
Незнакомец сделал длинную затяжку. Потом откинул голову и выпустил дым в сторону солнца.
- Мы оба получим солнечный удар, если простоим здесь еще немного, сказал он. - Вы разрешите сделать вам одно предложение?
- Да, конечно.
- Надеюсь, вы не сочтете меня слишком назойливым для совершенно незнакомого человека...
- Ну что вы...
- Совершенно ясно, что здесь вы оставаться не можете, и поэтому я предлагаю вам вернуться назад и провести ночь в моем доме.
Вот так-то! "Роллс-ройс" улыбался "лагонде" - улыбался, как никогда бы не улыбнулся "форду" или "моррису".
- Вы хотите сказать, в Исмаилию? - спросил я.
- Нет, нет, - рассмеялся он. - Я живу здесь, совсем рядом. - Он махнул рукой в ту сторону, откуда приехал.
- Но ведь вы ехали в Исмаилию? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня вы изменили свои планы.
- Я вовсе не ехал в Исмаилию. Я приехал сюда забрать почту. Мой дом возможно, вас это удивит - совсем близко отсюда. Видите вон ту гору? Это Магара. Я живу сразу за ней.
