Владимир Фалеев - Женщина в зеленом дождевике
Часа два спустя умытые и накормленные Ленка и Вася были уже в центре внимания команды парохода, они сидели в салоне в окружении взрослых, Лена хвалилась, что она легко изучит все языки мира, что может сама выдумывать какие угодно слова, что у нее мать в Усть-Баргузине и что с Васей они тайно, незаметно для кочегара и машиниста, пролезли в машинное отделение. Кочегар Битуев тут же учил ее разговаривать по-бурятски, Ленка отвечала ему. Этому поражались все.
Освободившись от капитанских забот, в салон пришел Александр Рок.
- Ну, так откуда эти хитрецы к нам попали? - весело обратился он к окружавшим ребятишек матросам. - Кто их взял на борт?
- Сами забрались, - по-отцовски заботливо сказал Битуев. - Я не видел, машинист не видел. Очень веселые детишки, девочка выучила уже бурятский язык. Она даже судьбу может предсказать.
- Не верю, - Рок скептически прищурился. - Пусть погадает, что ждет меня в Клюевке?
- Тулай, тулай [неприятности (бурят.)], - быстро выпалила Ленка.
Рок с серьезным выражением лица покосился на Битуева.
- Аляа хун арбан зоболонтай, холшар хун хоин зоболонтай [у озорного человека десять мучений, а у проказника - двадцать], - прибавила девочка.
- Она сказала, что у вас, товарищ первый штурман, будут неприятности, перевел Битуев.
- Хитришь, Битуев! - рассердился Рок. - Вам с Игнатьевым я объявляю по выговору!
Он повернулся и вышел из салона.
Пребывание Ленки и Васи на пароходе стало забавой для команды. Утром, взяв плоты, пароход поплыл в Клюевку. Скоро он опять попал в непроглядный туман. Чтобы держаться курса, капитан тщательно сверял компас с картой. По сводкам метеобюро, которые давались в радиограммах, ожидался северо-западный ветер. Однако уже девятый час судно шло в густом молоке. Потом туман вдруг рассеялся, открылся восточный горбатый, темнеющий лесом берег. Вместо северо-западного ветра, предсказанного метеосводкой, подул юго-восточный, он усиливался, подымал волну и скоро достиг пяти баллов. Качка судна мутила молодых матросов. Рок приказал Редькину наблюдать за детьми.
Васю уложили в постель, а Ленка сидела за столом.
Винты работали вовсю, чтобы только удерживать пароход против встречной волны и ветра. Огромные губастые водяные валы нескончаемыми рядами шли на абордаж корабля, ударялись в нос судна, раскалывались и раскачивали его. Ветер дул точно навстречу. Идти вдоль берега, как намечал Рок, стало невозможно. Переждать непогоду тоже негде: отстойный пункт только впереди.
Так прошла ночь. Утром, когда стало светать и слева по борту обозначились контуры мыса Голого, возле которого находились с вечера, все ахали от удивления: пароход, работая винтом всю ночь, не сошел с места ни на полмили.
Измученный штормовой качкой, Вася уже не подымался с постели. О состоянии здоровья мальчика дали радиограмму: "Нужен врач". Порт ответил: "Ветер убавляется, скоро к "Дзержинскому" подойдет пароход "Воронин", на борту которого есть медик".
Качка судна заметно уменьшилась. У корабля появился ход, он двинулся вперед. Стоявшие на палубе матросы заметили, что оборвался трос и шесть из тринадцати сигар леса унесло в море.
- Лево руля! - скомандовал первый штурман: он хотел тотчас поймать сигары леса. Это надо было сделать немедленно, иначе лес через три-четыре часа волны перебросят к берегу и плоты разобьются о скалы, древесину разбросает, как спички. Шесть сигар - три тысячи двести кубометров леса!
Пароход накренился на один бок, стараясь выдержать боковые толчки, развернуться. Тяжелая глыба воды с разбегу ударила в широкий борт судна, и оно, ушибленное, качнулось громоздким телом, содрогнулось, едва не зачерпнув воды. В каютах зазвенела разбитая посуда, упали стулья. Редькин успокаивал Ленку и Васю. Команда выполняла приказ Рока четко, но корабль пришлось вернуть на прежний курс.
В порт Байкал полетела с "Дзержинского" новая радиограмма: "Оборвалось шесть сигар, отправьте на поимку срочно любой пароход"
Пароход "Воронин" находился в таком же трудном положении, как и "Дзержинский", но его более опытный капитан принял решение провести корабль в бухту Ая, там оставить свои плоты леса, чтобы налегке гнаться за уносимыми волнами плетями древесины, оторвавшимися у "Дзержинского". Он умело прогнал в узкий скалистый проход свое судно. Редко кто из капитанов отваживался в шторм пробираться в эту бухту! Когда команда "Воронина" подводила плоты к "Дзержинскому", стоявшему в ожидании на якоре, недалеко от рейда в Бугульдейке, туда из бухты Ая приплыл катер "Спасательный". Врач велел взять детей на катер. Они были доставлены в поселковую больницу.
Через неделю Ленку и Васю на катере привезли в Слюдянку.
РАССЛЕДОВАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ
О побеге из дому, о необыкновенном походе через тайгу и море в сказочный Усть-Баргузин Елены Култуковой и Васи Лемешева я узнал поздней осенью. Давно уже шли занятия в школе. Улицы и крыши домов побелели от снега. Байкал еще не замерз, но на берегах громоздились глыбы льда. Наша редакция газеты располагалась в трех комнатах деревянного двухэтажного барака, половину которого занимали службы райисполкома, цехи типографии. Проходя через центр города, возле Дома культуры на площади я встретил капитана милиции, веселого чернявого Тория Цыганкова. Он мимоходом подосадовал на учителей, которые ходатайствуют о возвращении какой-то девочки в детскую колонию.
- А родители как же? - спросил я.
- Отчим и мачеха пожилые. - Торий ссутулился, потряс старчески головой, передразнивая кого-то, и опять, браво расправив грудь, засмеялся. Хочешь, дам полистать дело о ребячьем бродяжничестве?
Читая в тихой комнатке горотдела пухлую папку допросов, писем, справок, касающихся воровства ружья у сторожа рынка, я проникся сочувствием к детям. Не догадывался только об одном: у начальника горотдела милиции была своя причина заинтриговать меня этими бумагами о ребятишках. Цыганков был обижен школой, его, ученика-вечерника, педагоги оставили на третий год в седьмом классе! Частые задержки капитана по вечерам на службе, заботы его как члена райкома партии увеличивали пропуски занятий в школе, мешали ему ликвидировать хроническое отставание по предметам, особенно по русскому языку.
Заполнив блокнот выписками из милицейских документов о непослушных подростках, я рассказал обо всем редактору и, получив его одобрение изучать дело дальше, на другой день пошел по домам, наведываясь к родителям Васи Лемешева, Леши Аввакумова и Лены Култуковой.
Сперва я постучал в доску невысокой калитки, вызвал из низких дощатых сеней на крыльцо высокого лохматого мужчину в тельняшке, в трусах и в ботинках на босу ногу.
