Владимир Фалеев - Женщина в зеленом дождевике
- Битте, их зи цайген верден [пожалуйста, я вам покажу], - быстро ответила она.
Анна Ивановна переводила сердитый непонимающий взгляд с дочери на меня.
- Она где-то научилась немецкому, - примиряющим тоном сказал я. - Вы разрешите дочери погулять со мной по берегу Байкала до пещеры?
Мать вяло махнула рукой.
Над улицей сияло лучистое солнце. Снег был пушистым, воздух свежим, облачка прозрачными, как вуаль. Ленка в беличьей шубейке, в шапочке и в валенках радостно бежала по тропинке. Мы вошли в лес. Облепленные хлопьями снега, лапы сосен и кедров создавали волшебный мир. Потом мы спустились к кромке берега, заваленного смерзшимися кусками воды, обледеневшими валунами, отражавшими лучи солнца, будто зеркала. Дул холодный морской ветер, но нам было весело и приятно. Углубление в стене горы, к которому меня привела девочка, при некоторой фантазии можно было принять за грот или пещеру, тут кто-то когда-то укрывался от дождя и ветра. На плотной стене обожженным концом палки было начертано: "Принцесса Тараканова".
- Моя работенка, - призналась смешливо Ленка и вдруг ахнула, сжала на груди руки, выждав секунду-другую, бросилась в угол, схватила с пола большого плюшевого мишку, жалостливо заговорила с ним: - Ты простудился...
Удивленно наблюдал я за нею. Она засмущалась. Маленькая пещерка преобразилась и для меня в таинственный, наполненный чьими-то загадочными голосами, чьей-то жизнью, сказками и легендами дворец. Темные серые стены хранили секреты сотен и тысяч лет.
- Кто научил тебя называться принцессой? - спросил я, когда мы покинули пещеру.
- Сама придумала! - Она передернула плечиками. - А может, дядя Митя Австриец подсказал.
- Разве он австриец?
- Его все так зовут. Он совсем-совсем неграмотный, а говорит со мной по-немецки, знает румынский, украинский и татарский.
- Зачем же ты ружье у него украла?
- Ну раз Лешка не сумел, а без ружья мы не хотели идти...
Проводив девочку до поворота на ее улицу, до детского сада, откуда уже был виден дом Култуковых с его красной крышей и окнами с резными пестрыми наличниками, я потряс Лене благодарно ручонки и пошел к автобусной остановке. Автобус повез меня к склону горы, там я сошел с него и остался возле построек барачного типа и вагонов, установленных на шпалах. Женщина указала мне на вагончик геолога Шапкина, и я, войдя в помещение, лишенное полок, не как в обычном вагоне, со столом и шкафом, нашел там невысокого хрупкого мужчину с рыжей бородой; он был в белой сорочке с закатанными по локоть рукавами, из-за очков в тонкой золотой оправе на меня глядели веселые насмешливые глаза. Перестав насвистывать мелодию, щедрым жестом показал мне на табурет.
- Ага, корреспондент! Чем могу служить? - напевно заговорил Шапкин.
Беседа о детишках, которые забрели летом глубоко в горы, едва не погибли в бурной реке, были накормлены и обогреты его товарищами, о детях, которых знает его сын, который тоже учится в средней школе, ему пришлась по душе.
- Вам не показалось странным, что девочка беседует с вами на немецком языке, хотя языка не учила? - коснулись мы интригующей темы, когда чуть попривыкли друг к другу.
- Она уверяла, что может вспомнить любой язык, - ответил Шапкин. - Я этому не поверил!
- Называла фамилию родной матери?
- Да... Тараканова, кажется, Лидия Игнатьевна. - Поморщив лоб, геолог поджал губы, помолчал и добавил: - Я запомнил, думал, дети меня надувают, придется искать их родителей...
- Она не могла назвать имя и фамилию матери, о которой никогда не слышала.
- Ну, может быть, и слышала. Это нельзя проверить, - засмеялся Шапкин, еще быстрее начиная расхаживать из угла в угол, от стола, заваленного обломками камней и какими-то журналами, до шкафа с застекленной дверью; за ней виднелись разложенные аккуратно камни с белыми наклейками на них. Вдруг он щелкнул себя ладонью по лбу: - Бессознательные двух-трехмесячные младенцы, слыша разговор взрослых, что-то из него могут запомнить. Верно? Девочка воспроизводит случайные слова, которые почему-то остались от первых дней жизни!
- Это одно-два слова! - возразил я. - А если разговаривает по-немецки?
- Тогда ей язык передался по наследству. Наверное, мать ее знала немецкий.
- Так не бывает, - не согласился я. - Мать ее умерла во время родов.
- Почему же вы боитесь моей версии? - горячо заговорил геолог. - В процессе эволюции у людей сформировался орган речи - гортань и язык, возникла Особая память, воспринимающая голос. Есть полиглоты, очень способные к языкам. А какое у детей чутье к строю речи! Какие способности! Это все врожденное. Я думаю, что дети в некотором смысле сложнее нас, взрослых, и мы потом всю жизнь теряем многое из того, что нам даровано природой.
- Выходит, человек может больше того, что он способен осознать? несколько насмешливо перебил я геолога.
- Пока осознать... - поправил он и тут же сказал обрадованно: - Наше биополе взаимодействует с кристаллической решеткой Земли! Да, да, в кристаллических узлах должны оставаться следы событий. Человек - это сложное устройство, которое, как игла адаптера, касаясь пластинки кристалла Земли, воспроизводит забытые мелодии событий, вспоминает своих предков... Вероятно, в пещере и была та точка кристаллической решетки... Вы со мной не согласны? Сам человек тоже обладает биополем, в его мозгу есть большие молекулы белка, они хранят тайны прошлых поколений...
- Лена Култукова уверяет, будто ведет свое происхождение от княжны Таракановой, - напомнил я Шапкину. - Значит, она должна рассказать всю родословную после княжны?..
- Ну, кое в чем я ее надоумил, - вдруг спохватился геолог, энергично махнул рукой, схватил со стола камень и лупу, принялся разглядывать что-то на изломе камня через стекло. - Камень - загадка! А человек тем более!..
Мы расстались с Шапкиным во дворе геологической базы.
На другое утро я пошел в школу, где училась Лена Култукова.
Деревянное, из сосновых, потемневших от времени бревен здание школы, огороженное забором. Была перемена, ребятишки с гамом бегали по заснеженному двору без шапок, швырялись снежками, наскакивая друг на друга, возились, падали; мальчишки постарше выходили из дверей уборной, на ходу туша горящие сигаретки в снегу.
В тот день я несколько часов просидел в кабинете директора, беседуя то с одним учителем, то с другим, торопливо записывая карандашом в блокнот мысли учителей, характеристики, которые они давали детям, особенно отзывы их о Лене Култуковой.
Приведу здесь наиболее интересные выдержки из тех записей.
_Вот мнение директора школы_: "Тщательное разбирательство показало, что Елена Култукова подбила ребят, Алексея Аввакумова и Василия Лемешева, на побег из дому и похищение ружья, она была замечена летом, во время каникул, на танцах в рабочем клубе рудоуправления. В сентябре девочка шалила на уроках, дерзила учителям, особенно на занятиях по русскому языку и литературе. Мы вызвали родителей, но никакие меры воздействия не помогали. В ней пробудились дух скандализма, хулиганские замашки. На основе документов, полученных из милиции, педсовет школы ходатайствовал об изоляции Елены... Побег Култуковой из детской колонии подтверждает наши выводы о неуправляемом характере девочки..."
