Василий Головачев - Вне себя
– Хорошо, не буду, – согласился он. – В таком случае не обещаю, что наш утренний… э-э, моцион не повторится.
Устинья сурово свела брови, но не выдержала, фыркнула и развела его руки:
– Посмотрим на твоё поведение, сэр. Собрался? Я тоже. Пошли.
Через несколько минут они спустились во двор саблинской многоэтажки.
У подъезда стояли две машины: серебристый фургон «Шевроле» и чёрный растопырчатый джип «Магнум». За его затемнёнными стёклами не было видно ни одного человека.
Прохор задержал на нём взгляд.
– Эти парни будут нас сопровождать до Москвы, – сказал Саблин.
– Кто они?
– Знакомый из ЧОПа подсуетился, дал своих сотрудников.
– Послушай, может, ты не поедешь? – неуверенно проговорил Прохор, медля залезать в фургон, на борту которого красовался герб России с двуглавым орлом и чуть правее надпись: «Спорткомитет РФ».
– Это с какого бодуна? – осведомился Саблин.
– У тебя же чемпионат на носу.
– Я снял свою кандидатуру. А организацией чемпионата занимается Женя, партнёр, так что всё в порядке.
– Ты его небось огорчил.
– Не без этого, но как-нибудь переживёт. Садись, чего ждёшь?
Прохор влез в салон машины, сел рядом с Устиньей.
Саблин занял место рядом с водителем.
Фургон выехал со двора, поворачивая к улице Ленина, переходящей за городом в трассу Иваново – Владимир.
– Побег… – пробормотал Прохор, глядя на просыпающийся город, залитый лучами утреннего солнца.
Устинья взяла его за руку.
– Ничего, это временно, мы вернёмся.
Он не ответил. На душе было ветрено и пасмурно, настроение упало, жизнь менялась, а чем закончатся эти перемены, никто сказать не мог.
Выехали за город.
Джип «Магнум» отстал по воле чоповцев, знавших своё дело назубок. Не успели обе машины отъехать от города и десяти километров, как у Саблина зазвонил телефон.
Он поднёс трубку к уху, выслушал, сказал коротко:
– Хорошо. – Обернулся к пассажирам. – Нас всё-таки вычислили.
Устинья оглянулась.
– За нами следят?
– По крайней мере одна машина – серая «Мазда».
– Попробуем оторваться? – предложил водитель, пожилой, молчаливый, несуетливый.
– Не надо, – сказал Саблин, поглядывая в зеркальце заднего вида. – Посмотрим, что будет дальше.
Несколько минут ехали молча. Проехали Павловское, потом поворот на Старый Двор.
Фургон обогнали две машины, «Лада-Клюква» и жёлтенькая «Ауди ТТ». За ними пошла на обгон и серая «Мазда»-«шестёрка» с суздальскими номерами, перестроилась, встала впереди. Слева показалась тёмно-зелёная «Шевронива», прижала фургон к обочине. И тут же «Мазда» начала тормозить.
– Останови, – сказал Саблин, оглядываясь.
Фургон остановился.
Застыли впритирку и «Мазда» с «Шевронивой». Оттуда выскочили парни в камуфляже, в шапочках-чеченках, закрывающих лица: двое из «Мазды», с оружием, двое из «Шевронивы», на первый взгляд невооружённые.
– Пригнитесь! – бросил Саблин, открывая дверь, и змеиным движением выскользнул из салона.
Прохор не послушался, может быть, впервые в жизни.
Он выскочил вслед за Данияром, не обращая внимания на испуганный вскрик Устиньи: «Куда ты?!» – и смело бросился на первого из пятнистых парней, в руке которого внезапно сверкнул нож.
Саблин помочь ему не мог, он дрался с теми, кто держал в руках пистолеты.
Зато неожиданно в драку вмешалась Устинья.
Пятнистый ткнул в Прохора ножом.
Прохор отскочил, ударившись спиной о бок фургона, мимолётно пожалев, что не ходил к Саблину тренироваться.
Из салона высунулась Устинья и ударила нападавшего верзилу пластмассовой канистрой, вынуждая его отбивать внезапное нападение.
В этот момент рядом с застывшими машинами с визгом затормозил джип «Магнум», из него выметнулись трое крепких ребят в чёрных комбинезонах с буквами ЧОП на спинах.
Ситуация мгновенно изменилась.
Саблин выбил пистолет у одного верзилы, уложил его на асфальт. Второй выстрелил в него, но попал не в Данияра, а в свою «Шеврониву».
Один из чоповцев метнул в него нож, попал в плечо.
Саблин прыгнул и мощным ударом отправил бандита в кювет.
Те двое, с ножами, что хотели заняться пассажирами фургона, начали отступать, но были в течение нескольких секунд обезоружены и скручены.
Водитель «Мазды» первым сообразил, что замысел не удался, рванул с места, и «Мазда» помчалась по шоссе прочь от места схватки.
Водитель «Шевронивы» оказался не таким сообразительным, и его выволокли из кабины, положили лицом вниз, на асфальт, рядом с обезоруженными налётчиками.
– Едем, – сказал Саблин бесстрастно, вталкивая в фургон решительно настроенную Устинью.
– А они? – показал пальцем Прохор на лежащих налётчиков.
– Ими займутся компетентные органы.
– Похоже, они из какого-то спецназа.
– Не бери в голову, с ними разберутся. У того, с кем я… общался, гм, гм, глаза какие-то нечеловеческие, двойные.
– Охотники!
– Может, и Охотники. Поехали.
Они сели в машину, и водитель тронул фургон с места.
– Гады! – выдохнула Устинья, глядя на удалявшиеся машины.
– Более чем, – кивнул Саблин. – Хотя те мордовороты в камуфляже, наверно, и не виноваты ни в чём. В них впихнули Охотников, и они подчинились внутренним программам. Быстро нас обложили, однако.
Прохор озабоченно глянул на рукав своей куртки, вспоротый ножом. Когда это случилось, он не помнил.
Устинья заметила его возню, удивлённо тронула пальцами разрезанный рукав.
– Ничего себе!
– Вовремя ты навернула того урода канистрой.
– Дать бы тебе по шее! – сухо проговорил Саблин. – Сказал же – сидите, не высовывайтесь!
– Я хотел помочь…
– Помог? А если бы он тебе кишки вспорол?
Прохор промолчал. Он и сам не знал, что заставило его вмешаться в схватку, без знания приёмов рукопашного боя это выглядело петушиным наскоком, но исправить что-либо было уже поздно.
Устинья прижалась к его боку, сдерживая дрожь. До неё тоже дошло, что всё могло кончиться дурно.
Объехали Владимир.
За Юрьевцем Саблин вдруг выпрямился на сиденье, словно услышал окрик старшего по званию. Просидев в таком положении с минуту, он расслабился, оглянулся на пассажиров.
– Плохие новости.
– Ты о чём? – встрепенулась Устинья.
– Ко мне только что заходил «братец».
– Бра… Саблин из одиннадцатого?
– Их Прохор так и не вернулся. Охотники рыщут по всему Алтаю. На «Марьин остров» они ещё не заглядывали, но это дело времени. Мой «братец» ищет возможность переезда, однако сделать это будет трудно, так как их Прохор недвижим.
Прохор и Устинья посмотрели друг на друга.
