Андрей Прусаков - Древолюция
Через несколько дней Поборцев уехал. И Светлана почувствовала, как тяжело ей расстаться с ним. Она уже не могла представить свою жизнь без этого человека. Прощаясь, Алекс пообещал, что как можно скорее приедет с отснятыми материалами, чтобы положить конец этой войне. А потом возьмет Свету с собой в Дымов.
А Павел ждал ее с цветами. Поборцев цветов не дарил, но Света только сейчас вспомнила об этом. С ним не нужны цветы. Что есть цветы? Банальный знак внимания. Многие мужчины не подозревают, что женщинам нравятся не розы или гвоздики, а жесты, с которыми их преподносят, слова и глаза.
— Паша, извини, я тороплюсь.
— Света, на что ты обижаешься, я не пойму, — заговорил Картавин, идя с ней рядом. Цветы он так и нес в руке — она не взяла. — Что случилось?
— Ничего, Паша, я просто устала и хочу побыть одна.
Он не отставал от нее до остановки. Потом ехал с ней в автобусе. Света смотрела на Павла и поражалась сама себе. Как она жила с этим человеком, проводила с ним выходные, готовила, спала. Может, правильно Ольга говорит, главное, он надежный, а остальное… Да, когда вокруг все благополучно, легко быть надежным, подумала Света. Она шла, почти не замечая болтавшегося рядом Павла, и он отстал, затерявшись среди таких же безразличных ей прохожих.
Светлана не знала, что в один из вечеров обиженный Картавин проследил за ней и увидел, как она встретилась с Поборцевым. Увидя знакомого лже–лесника в Москве, Павел оторопел и тут же понял, что он здесь неспроста. И не просто так встречается со Светланой. Через витрину кафе он наблюдал, как Света улыбалась сопернику, и сердце будто вспороли ножом. Вот оно что! Не удалось украсть, так теперь он вот как действует! Павел хотел ворваться в кафе и… подумал, что будет, если он не сможет набить Поборцеву морду? Картавин не был слабаком, но в последний раз дрался, когда ему было лет десять, и то его побили. Что же делать? Если рассказать об их встрече, куда следует, это окончательно отторгнет от него Светлану, да еще может плохо для нее кончиться. Нет, надо действовать не так. Может быть, пойти к Галееву и через него повлиять на Свету. Пригрозить, что эти встречи до добра не доведут… А не получится, поговорим по–иному.
* * *— Ильдар Махмудович, — Павел вошел в кабинет к профессору и прикрыл за собой дверь. — Мне надо с вами поговорить.
Галеев оторвался от разложенных на столе бумаг и посмотрел на подчиненного:
— Что случилось?
Картавин сел на соседний стул.
— Разговор очень неприятный, — сказал он. — Но что делать… Ильдар Махмудович, я подозреваю, что один из наших сотрудников нарушает режим секретности.
— Что‑что? — прислушался профессор. Он приподнял очки на лоб и всмотрелся в Картавина:
— Это серьезно? О ком вы говорите?
— О Светлане Ольхиной.
Галеев изумленно посмотрел на Павла. Конечно, он слышал об их отношениях, поговаривали даже о свадьбе, и тут…
— Это очень серьезное обвинение. У вас есть доказательства?
— Я видел, как она разговаривала с одним человеком.
— И что из этого?
— Я знаю этого человека! Это тот самый журналист, укравший у нас материалы исследований. Вам же рассказывали… Почему она встречается с ним здесь, в Москве?
— Да–да, я помню эту историю, — сказал Галеев. — Вот как… Она знает, что вы… наблюдаете за ней?
— Думаю, нет.
— Почему вы пришли ко мне, а не к офицеру внутренней безопасности?
— Я подумал, что вы могли бы повлиять на нее. Может быть, она не понимает, что делает? Я… не хочу, чтобы она… пострадала.
— Что ж, если так… Но вы понимаете, что сейчас мы оба нарушаем режим?
— Я думаю, вы сможете на нее повлиять, Ильдар Махмудович. Только прошу вас, не говорите ей, что это я вам сказал.
— Хорошо, Павел, я с ней поговорю.
— Отлично, — Картавин поднялся со стула. — До свидания.
Галеев долго смотрел на закрывшуюся за сотрудником дверь и думал. Сообщение Картавина было малоприятным. Кто бы мог подумать, что Светлана способна на такое. В любом случае, ее необходимо предостеречь от ошибки, которая может серьезно поломать не только карьеру, но и жизнь.
Вечером профессор явился в лабораторию. Он знал, что Ольхина не только никогда не уходит с рабочего места раньше положенного, но и частенько задерживается после смены. Через стеклянную стену, отделявшую лабораторию от аппаратной, он наблюдал за ней, дожидаясь, пока не уйдут все сотрудники. Поговорить с ней… Но она, бесспорно, будет все отрицать. У него ведь нет доказательств. Но и запускать это дело нельзя. Сегодня Картавин пришел к нему, а завтра пойдет в отдел внутренней безопасности. За себя профессор был спокоен. Павел вряд ли расскажет о своем визите к нему — это нарушение правил безопасности и конец карьеры. Но Светлана… Галеев хорошо относился к ней. Многие сотрудники лаборатории, тот же Картавин, выполняли свою работу даже лучше, чем Света, но Галеев не видел у них той жадности познания, что двигала величайшими учеными мира. Света была другой. Она не просто любила свою работу, но была способна жертвовать ради познания. Галеев считал это замечательным качеством. И в экспедицию ехать ее не пришлось уговаривать. Галеев предвидел, что ей будет нелегко, но знал, что Света справится. И она справилась.
— Домой не собираешься? — спросил он, входя в лабораторию. Света обернулась.
— Я еще немного посижу, Ильдар Махмудович.
— Ты же молодая девушка, тебе нужно отдыхать. Дискотеки, танцы…
— Какие дискотеки? — улыбнулась Света. — Я уже выросла.
— Ну–ну, выросла, — иронично сказал Галеев. — Мне бы лет на тридцать поменьше, сам бы тебя на танцы потащил. Не отвертелась бы! Чем занимаешься?
— Строением личинки.
— Этим вроде бы Павел занимается.
— Мне тоже интересно! И потом, чем скорее и больше мы о них узнаем, тем лучше. Ильдар Махмудович, можно задать вам один вопрос?
— Конечно.
— Информация, которую мы здесь собираем… Куда она идет?
— Я передаю ее специальному представителю президента, курирующему исследования. А что, это так важно для тебя? Помнится, ты говорила, что для тебя главное — наука.
— Такое впечатление, что информация просто пропадает! — горячо сказала Света. — Мы же определили, что дендроиды по природе не агрессивны к человеку, что они не разрушители и не убийцы! Я уверена, что они просто защищаются от нас, как защищало бы свою жизнь любое существо. А правительство будто не видит наши доклады! По телевизору передают ужасные кадры, что дендроид раздавил машину или разрушил дом, показывают жертвы, выставляют псевдодеревья монстрами, но ведь это не так!
Профессор слушал. Все это было правдой, и волновало не одну Ольхину. Он и сам разделял мнение своего сотрудника и при личной встрече рассказал Курмаеву о странном образе врага, навязываемом дендроидам. Да, в какой‑то мере они могут быть опасны, но только если их задеть или мешать их продвижению. Исследуя живые деревья, профессор убедился, что они воспринимают человека как любое животное и относятся к нему абсолютно равнодушно, как человек относится, например, к муравьям. И они вовсе не такие монстры, каковыми их хотят представить. Сколько людей гибнет ежегодно от нападения тигров и львов, укусов змей и так далее. И ведь никто не призывает истребить этих животных под корень!
