Кэролайн Черри - Черневог
«Ах», — услышала она внутри себя чей-то голос, — «вот ты где».
Она отшатнулась назад, тут же почувствовав волшебство, еще более сильное, чем то, которое некогда использовал Кави.
Все тот же голос продолжал: «О, не будь дурочкой. Ведь нет никакой пользы в том, чтобы сидеть там в темноте. Войди в дом. Я не кусаюсь».
И тогда она спросила, так же пользуясь внутренним голосом: «Кто ты?"
Но это была ошибка. Любопытство мгновенно открывало путь волшебству. Голос, на этот раз более мягкий, произнес: «Твоя мать, дорогая. Разумеется, твоя мать».
20
— Саша? — окликнул его Петр. — Саша? — Он хлопал его по лицу, приговаривая: — Будь ты проклят! Отпусти его… — Он явно обращался к кому-то еще, как решил сам Саша сквозь обволакивающий его туман. Наконец он сообразил, что Петр поддерживает его голову над полом, а человек, к которому при этом обращался Петр, был Черневог, который удобно устроился около их очага.
Опустив руку на сашино плечо, Петр продолжал, чуть понизив голос:
— Я не знаю, что именно он замышляет. Он взял свою книгу, твою и книгу Ууламетса, а я не смог его остановить, прости меня. — Его голос напоминал голос человека, обезумевшего от страха, словно он один был виноват во всем случившемся, и никак иначе.
— С тобой-то все хорошо? — спросил его Саша.
— Пока да.
Саша попытался присесть и вздрогнул от резкой боли в голове. Он почувствовал, что опирается на руку Петра, не в силах преодолеть головокружение.
— Ты слишком сильно ударился, когда падал, — сказал Петр, продолжая поддерживать его. Он делал это не только из дружеского расположения, но главным образом потому, что не поддерживать Сашу, у которого в глазах все кружилось, было просто нельзя. Но боль все же стихла, как только он смог послать отчетливое желание: не может быть, чтобы Черневог уже освободился… чтобы он освободился именно от того, что так мешало ему… Это первое, что мгновенно пронеслось в его еще не окрепшей голове. Он взглянул на беспокойное лицо Петра и увидел проступавшее выражение боли, так несвойственное ему.
Господи, нет! — подумал он и тут же пожелал, чтобы сердце Черневога вернулось назад, где ему и положено быть.
Но он не почувствовал вообще никаких перемен. А Черневог лишь отпарировал его выпад с едким упреком: «Я не причиню ему вреда, я не буду даже желать этого, пока не заберу назад то, о чем не хочу сейчас заботиться сам. Ты же не сможешь причинить моему сердцу никакого вреда, по крайней мере там, где оно находится теперь. Поэтому делай только то, что я прикажу тебе. Какая разница по сравнению с тем, когда ты подчинялся приказаниям Ууламетса?"
Будь ты проклят, подумал Саша и побыстрее сдержал свое раздражение, видя перед собой улыбающегося Черневога, позволяя ему думать, что он действительно может дать Петру наглядный урок.
«У меня нет причин хоть как-то вредить ему», — продолжал Черневог. «С чего ты взял?"
«Действительно, нет», — согласился Саша, искренне стараясь направить свои мысли на дружеский лад, во всяком случае на какое-то время.
В следующий момент Черневог произнес вслух, обращаясь к Петру:
— Давайте покончим с завистью и недовольством. Какой в них прок? От них нечего ждать добра. Давайте перестанем обвинять друг друга и прекратим ссоры: это самое лучшее, что мы можем сделать, не так ли Петр Ильич?
«Осторожнее», — пожелал в тот же момент Саша.
— Разве не так? — настаивал Черневог.
— Да, — очень тихо ответил наконец Петр.
— Это твой приятель пытается околдовать тебя, а никак не я. Он очень беспокоится о тебе, Петр Ильич. Но ведь между нами есть соглашение, и я не сожалею об этом, на самом деле, не сожалею. Быть посговорчивее — разве это такая уж большая просьба?
— Нет, — ответил Петр, шевеля одними губами. «Говори все, что он хочет», — пожелал в его сторону Саша, — «и не задумывайся о правде».
Черневог же тем временем продолжал:
— Я же на самом деле завидую вам двоим. Я даже не знаю, доводилось ли мне видеть когда-либо двух людей, так доверяющих друг другу.
— И не увидишь, — заметил Петр, прежде чем Саша смог остановить его.
— Нет, — сказал Черневог. — Не увижу, но ведь очень приятно находиться среди людей, подобным вам, даже будучи змеей. Он улыбнулся им и пожал плечами. — Эта змея может сделать для тебя столько добра, сколько ты пожелаешь, если только отпустишь его.
— Он сошел с ума, — еле слышно пробормотал Петр.
— Нет, нет, нет, — сказал Черневог. — Я говорю очень серьезно. Лешие многому научили меня, а главное — терпенью. Иногда лучше ждать исхода событий, чем силой торопить их. Все в конце концов образуется, и вот вам уже один пример.
— Я думал, что мне удастся вздремнуть, — сказал Петр. — Но теперь поздно. Мы попали в руки к безумцу.
Саша повернул голову. Он пожелал, чтобы Черневог не сделал чего-нибудь еще, а тот только сказал, стараясь быть как можно мягче:
— Я не собираюсь переубеждать его… а об Ивешке мы поговорим завтра утром.
Разумеется, это была ловушка. Саша прикусил губу и понял, что Петр знал о происшедшем, как понял и то, что Петр не мог так просто отнестись к вызову со стороны колдуна.
Петр же по-прежнему сидел и пристально глядел на Черневога, пока тот не сказал без всякой тени насмешки:
— На самом деле, происходит что-то непонятное, и, кажется, действительно плохое. У меня достаточно сил, чтобы пользоваться волшебством в необходимых для меня пределах, но я уже сейчас чувствую ограничения, которых не было прежде. Я до сих пор не знаю, делают ли это лешие или это вообще что-то совсем другое. Я определенно знаю, что Ивешка находится к северу от нас, я знаю, что она покинула лодку, я знаю, что старый Гвиур почти рядом…
— Поближе к главному, — сказал Петр.
— Вот в этом-то все и состоит. Гвиур в сущности, прошу прощенья, хитрая змея, которую очень трудно поймать. Возможно, что это просто небольшой мятеж с его стороны: он частенько проделывает подобные штучки. Но это отнюдь не единственное ощущение, которое тревожит меня и которое, как вы сами сказали, не отвечает на вопрос о том, что же случилось с лешими. Это главный вопрос с моей точки зрения. Поэтому нам следует отправиться на север и отыскать Ивешку, чтобы объяснить ей, что вы находитесь вместе со мной, иначе, если этого не сделать, она, вполне вероятно, может попасть в руки другого сумасшедшего, надеюсь, вам это понятно, чего никто из нас допустить не хочет.
Петр промолчал. Саша же думал о цветах, о свежеиспеченном хлебе, думал про сад рядом с домом, где следовало бы сделать прополку. Он тут же пожелал, чтобы сорняки прорастали не очень сильно.
Черневог продолжал:
