Георгий Гуревич - На прозрачной планете
Солнце уже зашло за горы. Из–за горбатого хребта били конусом золотистые лучи. Погода стояла тихая, но прибой шумел внизу, как всегда. Ухающие удары волн, скрежет сползающей гальки были постоянным припевом ко всем размышлениям Елены, дневным и ночным.
Потом послышался более сильный гул, подземный. Что–то с грохотим рушилось в глубинах, в вечной тьме лопались камни, куда–то съезжали тяжелые пласты, сокрушая друг друга. Гул нарастал, становился все громче, рассыпался на отдельные звуки: скрежет, треск, гром. Казалось, сейчас что–то большое и страшное вырвется из–под земли. Вдруг почва ушла из–под ног. Елена подлетела на полметра в воздух и, падая, больно ударилась плечом о камень. Все трое детей заревели в голос. Елена встала на четвереньки. Подняться во весь рост не удалось. Надежная земля превратилась во что–то зыбкое, колеблющееся. Елена барахталась, хватаясь руками за траву. Не за что было держаться в непривычно неустойчивом мире. В эту минуту ей страшно захотелось быть в Москве у мамы на 16–й Парковой улице, где пол никогда не ходит ходуном, все так спокойно и надежно.
Елена чуть не плакала от злой обиды за свою беспомощность. Она, взрослая женщина, начальник станции, прыгает, как теннисный мяч на ракетке? Это нелепо… это смешно… это больно, наконец!
Но постепенно все успокоилось. Земля утихомирилась. Ее снова можно было безнаказанно попирать ногами. Землетрясение продолжалось всего несколько секунд. Елена удивилась, узнав об этом впоследствии. Ей казалось, что она барахталась очень долго.
Она села, и солнечный свет ударил ей в глаза. Откуда же явилось солнце? Ведь оно уже зашло. Елена посмотрела на горы и поняла: силуэт хребта изменился. Обвалилась вершина с «когтем» — отвесной скалой, по которой так удобно было ориентироваться с моря.
«Обвал! Каменная лавина! Опять опасность!» — Елена вскочила на ноги, готовая бежать.
Вершина исчезла. Только облако пыли виднелось под горой. Потом до слуха донесся отдаленный грохот. На соседнем, поросшем лесом склоне началось какое–то движение. Там неслись огромные камни, подпрыгивая, вздымая пыль, ломая и выворачивая с корнем деревья. К счастью, лавина шла стороной: людей отделяла от нее глубокая долина. Лишь отдельные камешки, свистя и щелкая, как пули, перелетали сюда.
«До берега не дойдет!» — подумала Елена.
Но тут в ста метрах от них, у самого края долины, лес расступился, хрустнули придавленные ели, и громадная глыба, высотой с двухэтажный дом, выкатилась на прибрежный песок. На ее пути оказались склад и пристань. Склад был раздавлен, как спичечная коробка под тяжелым сапогом. Глыба перевернулась еще раз, вдавила в землю пристань и разлеглась, как наглый завоеватель в чужом доме. Но плеска не было. Внезапно Елена заметила, что воды тоже нет. Океан ушел. Исчез привычный шум прибоя, стоявший в ушах два года. Как и когда это произошло, никто не заметил.
Океан отступил на несколько сот метров. Вдоль берега тянулась серо–желтая полоса мокрых камней. На обнажившихся скалах сверкали лужицы, в расселины стекала вода. Водоросли повисли зелеными и бурыми космами.
— Наверх! Скорее! — крикнула Елена.
Она знала, что произойдет сейчас.
Океан не ушел. Только отступил ненадолго, как бы для разбега. Сейчас должен последовать прыжок.
Люди кинулись бежать, схватив на руки детей, часто оглядываясь назад. Скорее, скорее! Спасение — на высоте! Добежать бы до отвесных скал, взлететь на кручу!..
Но вдали уже поднялась пенная полоса. Она закрыла горизонт, кружевной каймой отделила стальную гладь от пятнистого дна. Кипящий вал невиданной высоты ринулся к берегу. Исчезли обнажившиеся скалы дна. Глыба, развалившаяся на берегу, булькнув, захлебнулась в воде. Остатки склада, пристани — все утонуло в одно мгновение. Кипящая водяная стена, не замедляя хода, пронеслась над пляжем и. устремилась вверх по долине. Всплыли вырванные с корнем деревья. Лесистые склоны превратились в островки и полуострова.
Такие волны на равнинах могут уходить километров за пятнадцать от берега. Но на гористом острове Котиковом для них не было простора. Волна, конечно, не могла перехлестнуть через горы. Она прошла полкилометра по долине и уперлась в крутой скат. Казалось, что гора вздрогнула от удара. Пенная стена обрушилась, разбилась на десятки клокочущих водоворотов. А сзади подступали все новые массы воды. Вал взбежал на склон и, обессилев, покатился назад по обоим бортам долины, выдирая деревья и вросшие в землю камни, обтесывая, шлифуя, сглаживая шероховатые бока горных отрогов.
— Выше, выше, еще выше!
Люди бежали по лужайке, напрягая все силы. Впереди — радист с рацией за спиной, потом рабочий с одним из детей, его жена с младшим и Елена позади всех. Чемодан путался у нее в ногах, под мышкой она держала старшего, самого тяжелого ребенка. У нее кололо в сердце, она задыхалась, ловила воздух ртом, шептала сдавленным голосом:
— Скорее… Скорее!
Но вот перед ними естественная каменная лестница. По плитам можно вскарабкаться вверх.
— Возьмите ребенка, — крикнула Елена.
Чьи–то руки приняли малыша.
— Теперь чемодан.
Елена подняла груз. Но навстречу ей не протянулись руки. Она увидела испуганные глаза.
— Бросайте! — закричали три голоса.
— Почему бросать?
Она оглянулась и на мгновение увидала гору пены, нависшую над головой.
Елена хорошо плавала, не раз купалась в большую волну. Она знала, что пенистый вал нельзя встречать грудью. Нужно нырять под пену или становиться к волне спиной. Пусть несет. Когда гребень пройдет, можно будет выплыть.
Здесь она не успела ни о чем подумать, ничего не успела предпринять. Увидела опасность — и в следующую секунду была смята, оглушена, раздавлена. Ее несло боком, ногами вперед, кувыркало, выворачивало руки и ноги. Пена с бульканьем лезла в уши, в рот, в нос. Чемодан Елена потеряла в первую же секунду. Она хотела выплыть на поверхность. Обычно для этого требуется только сильный толчок ногами. Елена попыталась оттолкнуться, но ноги у нее прижало к животу, голова уперлась в землю. Она не успела набрать воздуха. Грудь ее сдавило, лицо налилось кровью, рот раскрывался сам собой. Елена не удержалась, соленая пена проникла сквозь стиснутые зубы, она судорожно закашлялась, рванулась и вдохнула воздух.
Пенный гребень прошел, Елена отстала от него, и поэтому ей удалось вынырнуть… Только теперь она почувствовала, как холодна вода. Вокруг нее вздымались неровные серо–зеленые холмы, то и дело менявшие форму. В волнах колыхались какие–то доски, ящики, бочки. Высовывались, цепляясь друг за друга, корни вырванных деревьев и ободранные ветви устоявших. Елена старалась ухватиться за каждую ветку, но вода волокла ее и заставляла разжимать пальцы.
