Журнал «Если» - «Если», 2009 № 07
— В общем, как ни крути, в итоге во всех вариантах реальности он окажется несчастным, или хуже того, скверным человеком?
— Вот именно. Это если не "чистить".
— Понятно. Уважай труд уборщиц, как ты выразилась… Кстати, я тебя хотела спросить, как ты вышла на Rif-а?
— Познакомилась в сети.
— А как тебя зовут по реалу?
— Ирина…
— Как и меня… — написала я, и тут руки мои соскользнули с клавиатуры, и я откинулась на спинку вращающегося стула. Тарелка с недоеденной картошкой опасно стояла на самом краю стола и грозила в любой момент оказаться на полу.
Не может быть. Это совпадение.
Но аська уже сигналила: Кошка-Ирина что-то хотела добавить к своему имени.
— Догадалась уже? — кинула она мне.
Я, может быть, и догадалась, но все еще надеялась, что моя догадка — это просто бред, который часто посещает людей во время ночных бдений в Интернете.
— Да ладно. Ты так хорошо, двумя-тремя штрихами, обрисовала НАШУ ситуацию. Про инвариант… Про бабочек.
— Ты хочешь сказать, что ты и есть инвариант?
— Ты сама догадалась, и не говори, что нет… Не поверю, — пришло сообщение из непонятной дали, из другой ветви реальности.
— Постой… Ты где физически?
Пучок смайлов:
— Ты и правда думаешь, что я — фигура в белом над сетью дорог, по которым бредете вы все?
Еще пучок смайлов. Надо сказать, проницательно: именно так я себе это и представляла. Впрочем, если она и есть я, то она прекрасно может знать, как и что я себе представляю. Вернее, я и есть она… Она первична, как материя в марксистко-ленинской философии. Я же вторична, как марксистское сознание, намертво определенное бытием.
О Господи, какой бред… мы обе свихнулись. Играем в интеллектуальную игру, две дуры. Небось, сидит какая-нибудь девица или уже тетка в пустой комнате (в холодильнике мыш повесился, не мышь, а именно мыш, он добытчик, мужик, глава семьи, ему кормить детей, а нечем, вот он и повесился с горя; в кухонном шкафу — только счета за Интернет вместо продуктов питания). А она и изображает из себя властелина реальности, Исток Дорог!
И я, у которой в холодильнике, правда, еще завалялось два яйца и пакетик майонеза (что мыша, собственно, тоже не порадует), ей подыгрываю и ведусь на ее мистификацию.
— Нет, подруга, — пришло из непонятной дали. — В холодильнике у меня лежат несколько салатов, паштет, йогурт и апельсиновый сок. Надо же чем-то питаться! Мышам мужского пола ничего не угрожает. Я вполне довольна и счастлива, и я, естественно, твоя ровесница, тут уж вариантов нет…
— Ты читаешь чужие мысли?!
— Боже упаси. Я отслеживаю свои собственные. Ты и есть я…
— Тихо-тихо. Не надо так нервно реагировать…
— А как мне еще реагировать, мать твою!
— Не забывай, мать у нас была одна. И в моей реальности, кстати, родителей тоже нет. Ведь они умерли еще до того, как я научилась регулировать всю эту бодягу.
— Значит, ты не всегда это умела? — немного начала успокаиваться я. — А я когда появилась? После того, как ты научилась?
— Помнишь, как я… как ты… Ну, короче помнишь этот дурацкий дом отдыха, "Солнечный"? Помнишь реальность смерти?
— Ты тоже помнишь это?
— Ну а как же? Это же была и я тоже… Мы обе были там, и мы тогда были одним. Мы закрыли эту реальность, ты это прекрасно помнишь. Ты вспоминала об этом вчера вечером, — и я тоже.
— А потом?
— А потом получилось раздвоение. Ты — самый ранний отделившийся вариант после того события. Фактически мы с тобой — одного поколения.
— Как же я отделилась?
— Ты не пошла устраиваться в аспирантуру. Ты не пошла — а я пошла.
— Ты, получается, бабочка, которая из меня вышла?
— Нет, я — я… теперь я инвариант. Но тогда да, тогда я была первой бабочкой, вышедшей из тебя. Потом их было много. Я наблюдала за вами. Одна за другой вы… мы… они… уходили в большой мир, а ты оставалась как пустая оболочка… Я была всеми нами… вами… ими… Была и остаюсь, естественно.
— Погоди…
Я просмотрела начало нашего диалога и скопировала две реплики: "Значит, некоторые варианты реальности ты просто убиваешь? И некоторых "тебя" не стает?" — "Да, неудачных, несчастных, больных и одиноких "меня" просто не стает. Я их не терплю."
— Вот этого не понимаю, — продолжала печатать я. — Я вполне подхожу под определение несчастных, больных, одиноких "тебя" — однако же ты меня не… "убила". Это как понимать?
— А, вот что! Ну… во-первых, ты даже не представляешь, какие были бы по-настоящему несчастные, больные, одинокие "я" или, если хочешь, "ты" — если бы я их не убивала. А во-вторых… я как раз хочу попросить у тебя прощения. За то, что тебя оставила.
— Ничего себе! Оставила… Как о несостоявшемся аборте!
— Ну, это почти так и есть. Но тут имеются некоторые обстоятельства. Я не могла не оставить тебя.
— Это почему же?
— Потому что… На самом деле ты не самый плохой и несчастный вариант. Ты — просто нейтральный вариант.
— Да?! А сама пробовала? Так жить?
Пучок смайлов:
— Ты так и не поняла? Я не только пробовала, я и сейчас так живу. В качестве тебя. Это же я живу…
— Да, но я живу только так, а ты живешь, кроме этой жизни, какие-то там еще… красивые и радостные… Там, наверно, у тебя есть любимые мужчины, дети, творчество, наука, что там еще у тебя? Гавайи…
— Не Гавайи, но вариант, где я живу в Швейцарии, действительно есть.
— Отлично! Швейцария! Никто не спросил меня вообще, может быть, я тоже хочу в Швейцарию? Или на Гавайи? Нет, мне вы отвели только эти лужи, грязь, темное окно на девятом этаже, когда я возвращаюсь с работы… Мило!
— Это — равновесие реальности…
— Что еще выдумали?!
— Нельзя иметь только благоприятные, абсолютно счастливые варианты. Реальность начнет… Ну, не могу это никак назвать, кроме традиционного слова "глючить". Начнет приводить сама себя в равновесие. Посыплются, просто-таки попрут неблагоприятные "ветки", так, что только успевай подчищать.
— И ты кинула ей в жертву меня? Как сапоги медведю, когда он за тобой гонится?
— Это… это было наименьшее зло. Твой вариант нейтрален…
— Кому нейтрален, а кому как…
— Ты — нижний допустимый предел благополучия… или верхний — неблагополучия для моей реальности. То, что я отсекла реально — это был кошмар. Ты — не кошмар.
— Я — это кошмар. Ты не можешь понять… У меня никогда не будет детей.
— У других, которых я отсекла, дети были бы, но они потеряли бы их очень рано. Что хуже?
— Иди ты со своим принципом меньшего зла…
— Знаешь, я-то к тебе совсем с другим.
