Аркадий Стругацкий - Том 2. 1960-1962
― Фи! ― сказал Фокин.
На всех лицах появилось одно и то же выражение.
— Мед,― произнес Мбога.
— Да ну! ― удивился Комов. Он поколебался и тоже протянул палец. (Таня и Фокин с отвращением следили за его движениями.) ― Настоящий мед! ― воскликнул он.― Липовый мед!
— Доктор Диксон говорил, что в этой траве много сахаридов,― сказал Мбога.
— Медоносный монстр,― сказал Фокин.― Зря мы его так.
— Мы! ― воскликнула Таня.― Горе мое, поди прибери интравизор.
— Ну ладно,― сказал Комов.― Что же делать дальше? Здесь жарко, и такая туша рядом с лагерем…
— Это на мне,― сказал Мбога.― Оттащите палатки шагов на двадцать вдоль улицы. Я сделаю все обмеры, кое–что посмотрю и уничтожу его.
— Как? ― спросила Таня.
— Дезинтегратором. У меня есть дезинтегратор. А ты, Таня, уходи отсюда: я сейчас буду заниматься очень неаппетитной работой.
Послышался топот, и из–за палаток выскочил Рю с большим автоматическим пистолетом.
— Что случилось?! ― задыхаясь, спросил он.
— Мы убили одного из ваших бегемотов,― важно объяснил Фокин.
Рю быстро оглядел всех и сразу успокоился. Он сунул пистолет за пояс.
— Нападение? ― спросил он.
— В общем–то нет,― сказал Комов смущенно.― По–моему, он просто гулял, но его надо было остановить.
Рю посмотрел на перевернутый вертолет и кивнул.
— А нельзя ли его есть? ― крикнул Фокин из палатки. Мбога медленно произнес:
— Кажется, кто–то уже пробовал его кушать.
Комов и Рю подошли к нему. Мбога ощупывал пальцами широкие и глубокие прямые рубцы на филейных частях животного.
― Это сделали могучие клыки,― сказал Мбога.― И острые, как ножи. Кто–то снимал с него ломти по два–три килограмма в один прием.
― Ужас какой–то,― сказал Рю очень искренне.
Странный протяжный крик пронесся высоко в небе. Все подняли головы.
― Вот они! ― сказал Рю.
На город стремительно падали большие светло–серые птицы, похожие на орлов. Они падали друг за другом с огромной высоты, затем над самыми головами людей расправляли широкие мягкие крылья и так же стремительно взмывали вверх, обдавая людей волнами теплого воздуха. Это были громадные птицы, крупнее земных кондоров и даже летучих драконов Пандоры.
― Хищники! ― встревоженно произнес Рю. Он потянул было из–за пояса пистолет, но Мбога крепко взял его за руку.
Птицы проносились над городом и уходили на запад в лиловое вечернее небо. Когда последняя исчезла, раздался тот же тревожный протяжный крик.
— Я уже хотел было стрелять,― проговорил Рю с облегчением.
— Я знаю,― сказал Мбога.― Но мне показалось…― Он остановился.
— Да,― сказал Комов.― Мне тоже показалось…
Поразмыслив, Комов распорядился не только отодвинуть палатки на двадцать шагов, но и поднять их на плоскую крышу одного из зданий. Здания были невысокие ― всего два метра,― и забираться на них было нетрудно. На крышу соседнего здания Таня и Фокин подняли тюки с наиболее ценными приборами. Вертолет, как выяснилось, не пострадал. Комов поднял его и аккуратно посадил на крышу третьего здания.
Мбога провозился над тушей чудовища всю ночь при свете прожекторов. На рассвете улица огласилась пронзительным шипением, над городом взлетело большое облако белого пара и вспыхнуло короткое оранжевое зарево. Фокин, никогда прежде не видевший, как действует органический дезинтегратор, в одних трусах вылетел из палатки, но увидел только Мбогу, который неторопливо убирал прожектора, и огромную кучу мелкой серой пыли на почерневшей траве. От медоносного монстра осталась только отлично препарированная, залитая в прозрачную пластмассу уродливая голова. Ока предназначалась для кейптаунского Музея Космозоологии.
Фокин пожелал Мбоге доброго утра и полез было обратно в палатку досыпать, но встретился с Комовым. «Куда?» ― осведомился Комов. «Одеться, конечно»,― с достоинством ответил Фокин. Утро было свежее и ясное, только на юге в лиловом небе неподвижно стояли белые растрепанные облака. Комов спрыгнул на траву и отправился готовить завтрак. Он хотел сделать яичницу, но вскоре обнаружил, что не может отыскать масло.
― Борис,― позвал он.― Где масло?
Фокин стоял на крыше в странной позе: он занимался гимнастикой по системе йогов.
— Понятия не имею,― сказал он гордо.
— Ты же вчера был дежурным.
— Э–э… да. Значит, масло там, где было вчера вечером.
— А где оно было вчера вечером? ― спросил Комов, сдерживаясь.
Фокин с недовольным видом выпростал голову из–под правого колена.
― Откуда я знаю? ― сказал он.― Мы же потом все ящики переставили.
Комов вздохнул и принялся терпеливо осматривать ящик за ящиком. Масла не было. Тогда он подошел к зданию и стащил Фокина за ногу вниз.
― Где масло? ― спросил он.
Фокин открыл было рот, но тут из–за угла вышла Таня в безрукавке и коротких штанах. Волосы у нее были мокрые.
— Доброе утро, мальчики,― сказала она.
— Доброе утро, Танечка,― сказал Фокин.― Ты не видела случайно ящик с маслом?
— Где ты была? ― свирепо спросил Комов.
— Купалась,― сказала Таня.
― Как так ― купалась? ― сказал Комов.― Кто тебе разрешил?
Таня отстегнула от пояса и бросила на ящики электрический резак в пластмассовых ножнах.
— Геночка,― сказала она.― Там нет никаких крокодилов. Замечательная вода и травянистое дно.
— Ты не видела масло? ― спросил Комов.
— Масло я не видела, а вот кто видел мои башмаки?
— Я видел,― сказал Фокин.― Они на той крыше.
— На той крыше их нет.
Все трое повернулись и посмотрели на крышу. Башмаков действительно не было. Тогда Комов поглядел на доктора Мбогу. Доктор Мбога лежал в траве в тени и крепко спал, подложив под щеку маленький кулачок.
— Ну что ты,― сказала Татьяна.― Зачем ему мои башмаки?
— Или масло,― добавил Фокин.
— Может быть, они ему мешали,― проворчал Комов.― Ну ладно, я приготовлю что–нибудь без масла…
— И без башмаков.
— Хорошо, хорошо,― сказал Комов.― Иди и займись интравизором. И ты, Таня, тоже. И постарайтесь собрать поскорее.
К завтраку пришел Рю. Он гнал перед собой большую черную машину на шести гемомеханических ногах. За машиной в траве оставалась широкая просека. Она тянулась от самой базы. Рю вскарабкался на крышу и сел к столу, а машина застыла посреди улицы.
— Послушайте, Рю,― сказал Комов.― У вас на базе ничего не пропадало?
— В каком смысле? ― спросил Рю.
— Ну… вы оставляете что–нибудь на ночь на дворе, а утром не можете найти.
