Сергей Герасимов - Власть подвала
– Так люди с земли представляют себе рай, – сказала она, – правда?
– Последний раз я читал библию двадцать лет назад. С тех пор я представляю себе рай как очень жаркое место, где все пронизано точным бюрократическим распорядком, там одни ангелы плюс множество белобородых старцев, которые ежеминутно плюхаются лицами в пыль и кричат богу: «Ты свят, свят, свят!». А богу это нравится, как ни странно, хотя я бы на его месте не выдержал и часа, сгорел бы со стыда. С тех пор я не открывал вечную книгу.
– Значит, ты читал Откровение, и запомнил лишь главу седьмую, стихи одиннадцатый и двенадцатый. При этом плохо запомнил.
– Ого! – удивился я.
– Да, я знаю эту книгу намного лучше тебя. Если бы снежинка, выросшая летом внутри холодильника, начала рассуждать о зимней метели, она бы говорила гораздо компетентнее чем ты.
– Сдаюсь, – сказал я. – Но это всего лишь мое мнение, которое я могу изменить тысячу раз, если только новые факты заставят меня это сделать. У вас все тут спорят о философии?
– Это заменяет нам любовь, в некотором смысле.
Последние ее слова меня полностью обескуражили. Я никак не мог понять как философский спор может заменить любовь. Или это был изысканный намек? Она ведь сказала «нам». От присутствия слишком красивой женщины мужчина глупеет сильнее, чем от прочтения целой библиотеки заумных книг.
– Вот мы и пришли, – сказала она. – Я живу здесь. Ты будешь жить там, – она показала рукой на симпатичный небесно-голубой домик по-соседству. Там все готово к твоему приходу. Все внутри обставлено по земному, наверное, тебе так будет удобнее, особенно по началу. Твои друзья уже ждут тебя внутри.
Она повернулась, чтобы уйти.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– О, еще одна маленькая земная глупость. У скарелов не бывает имен. Чтобы позвать кого-то, достаточно себе его представить. О, нет-нет, не надо меня звать сейчас.
Все это было странно и нелогично. Пока она говорила, я наблюдал за ней, стараясь экранироваться. Не знаю как, но, кажется, у меня получалось. В ней не было совершенно многих земных стремлений и эмоций: ни страха, ни ненависти, ни высокомерия, ни удивления. Никакого кокетства или желания понравиться – при этот она уж никак не синий чулок, даже наоборот. Наверняка в ней не было корысти или злорадства. Легкое презрение, может быть, когда она говорили о земле. И покровительственная интонация – она говорила со мной, как с малым ребенком, который выучил первый в жизни стишок. Она сказала, что дом для меня уже готов. Это означает одно из двух: либо меня ждали заранее, либо она очень быстро устроила все это, передав мысленный приказ. Еще она сказала, что меня ждут друзья.
Я было ускорил шаг, но пришлось снова идти медленнее, чтобы не сбивать порхающих в воздухе бабочек.
13
Посреди пола высилась грубо сработанная деревянная клетка. В клетке сидели четверо моих огромных знакомых. Сейчас они выглядели вполне здоровыми.
– Я же говорил, что не оставлю вас в лесу, – сказал я. – Видите, ждать пришлось недолго.
– Проклятые скарелы перенесли нас по воздуху.
– Проклятые скарелы еще и подлечили вас, как я вижу. Тогда почему же они проклятые?
– Они слабые и не умеют драться.
– Я тоже скарел.
– Нет, ты настоящий воин. Скарел не может быть воином.
– Ладно, разберемся, – сказал я. – Для начала скажите, чем вы питаетесь. И еще: какой вы породы и как вас называть?
– Младшие офицеры имеют лишь номера, – сказал Федклп, – и номера меняются в зависимости от численности подразделения. Мы называем себя героями и едим только сырое мясо. И мы всегда верны своему долгу.
– Отлично, герои. Подождите, пока я загляну в холодильник.
Обстановка помещения в точности напоминала мою земную квартиру, но не последнюю, а ту, в которой я жил еще до женитьбы, в счастливые дни молодости.
Проклятые скарелы или не проклятые, а в душу залазить они умеют. И они знают обо мне все, абсолютно все. Я помню, как наклеивал на этих стенах каждую обоину, а эти гвоздики в деревянному полу вытерлись до блеска моими тапочками. Я сам делал эти книжные полки, а эти трещины на потолке я изучал, валяясь на диване, и изучил так, что мог бы написать о них трактат. Где ты, мой настоящий дом, где ты, моя самая настоящая четверть века, прожитая с тобою?
Большой холодильник был заполнен мясом наполовину. Здесь нашлись и другие продукты. На кухне я обнаружил все, что полагается, кроме хлеба, лука, капусты, свеклы, огурцов и помидор. Именно эти продукты я не ел на земле. Наверняка местные жители их тоже не употребляли. Или это очередная любезность с их стороны? Я нарезал длинные ломти сырого мяса (нож превосходно наточен, у меня таких не водилось) и отнес героям на четырех тарелках. Они съели их, аккуратно и очень быстро орудуя вилками. Потом трое завалились спасть, а четвертого оставили часовым.
– Они заснули? – спросил я. – Так быстро?
– Солдату это необходимо, – сказал часовой.
– Как тебя зовут?
– Номер третий.
– Номер третий, ложись спать.
– Это приказ?
– Да.
Он лег в свободный угол клетки и сразу уснул. Я принес им два ведра воды и еще одно пустое, вместо уборной. Выпускать этих страшилищ я не собирался.
Вечером этого дня меня навестил приятный молодой человек, одетый вполне по земному.
– Да, – сказал он в ответ на мое удивление, – у нас нет возраста, каждый выбирает себе тот возраст, который хочет. Но никто не выбирает себе жизнь старца. Я намного старше тебя; я гораздо старше любого предмета, который ты можешь увидеть в здешних местах. Я пришел тебя учить. Чему ты хочешь научится сначала?
Я не знал. Тогда он начал с освобождения сознания. Он бился надо мной до самой темноты, но без особых результатов. То, к чему он стремился, было мне понятно: мое сознание должно раздвинуться за пределы моего тела и связать меня с другими существами, событиями, местами и временами. При этом я смогу мгновенно получать и передавать информацию. У меня ничего не получалось.
– Ты глуп, как человек, – сказал он. – Прийдется применить облегченный вариант, который понимают даже люди.
Он создал экран и на экране отразилось подобие моей тени. Вверху тени клубился темный туман, приблизительно повторяя контуры головы.
– Это мое сознание?
– Да.
– Оно не внутри меня.
– Оно почти полностью внутри тебя. Этим «почти» ты и отличаешься от людей.
Я резко обернулся влево. На расстоянии сантиметров пятнадцать от моей головы в воздухе висела ладонь. Но я заметил ее не зрением.
– Ага, видишь, ты ее увидел, – обрадовался мой учитель. – Потому что твое сознание клубится вокруг тебя. Но это могут проделать даже люди. Они тоже слышат неподвижный и бесшумный предмет, поднесенный к их голове. Достаточно поднести к голове ладонь, чтобы это ощутить. Теперь смотри на экран: твое сознание уже раздвинулось. Теперь попробуй ощутить все восемь углов этой комнаты. Одновременно. Смотри на экран.
