Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Т. 3. Контракты души
Дом, в котором его семья прожила шестнадцать лет, был совершенно пуст.
На воротах висела табличка: «ПРОДАЕТСЯ». Лужайка перед домом заросла сорняками. Кто-то спилил росший во дворе дуб; падая, дерево сломало часть лестницы, ведущей наверх.
Лестиг пробрался внутрь через угольную кучу, сваленную за домом, обследовал каждую комнату на первом и втором этажах. Дело продвигалось медленно: он ходил, опираясь на алюминиевый костыль, а перед глазами висела тусклая пелена. Его родные покинули дом в спешке — мать, отец и Неола. В шкафах, забившись в угол, словно испуганные зверьки, висели пальто и куртки. Пустые картонные коробки валялись на полу в кухне, в одной из них Лестиг нашел чашку с отбитой ручкой. Заслонки в камине остались открытыми, и дождь превратил пепел в черную густую пасту. В кухне на полке стояла банка с черносмородиновым вареньем, покрытым плесенью. Повсюду лежал толстый слой пыли.
Лестиг коснулся разорванной занавески на окне в гостиной и в тот же миг заметил фары машин, сворачивающих на подъездную дорожку к дому. Три из них остановились одна за другой, бампер к бамперу. Еще две — у въезда, свет их фар залил гостиную бледным сиянием. Открылись двери.
Лестиг быстро отодвинулся от окна и присел.
В свете фар перемещались темные тени, казалось, незваные гости не могут принять никакого решения и о чем-то спорят. Наконец один из них отошел в сторону, в руке у него что-то блеснуло; удар тяжелого гаечного ключа по окну, звон бьющегося стекла.
— Лестиг, вонючий ублюдок, а ну выходи!
Верной Лестиг неуклюже, но бесшумно проковылял через гостиную в кухню и начал спускаться по лестнице в подвал. Он был достаточно осторожен и поэтому оставил открытым окно, выходящее на угольную кучу… через узкую щель было видно, что там кто-то стоит. Они окружили весь дом. Под ногой хрустнул уголь.
Тогда Лестиг бесшумно прикрыл окно и повернулся к лестнице, ему не хотелось, чтобы его поймали в подвале. Сверху снова послышался звон бьющегося стекла.
Неловко, цепляясь за перила, он стал подниматься по лестнице, сейчас костыль был совершенно бесполезен, впрочем, Лестиг перемещался довольно быстро и вскоре оказался на верхнем этаже. Тут была комната его родителей; он открыл дверь и вошел. Застекленная дверь покосилась и держалась только на одной петле. Отсюда можно было спуститься вниз по пожарной лестнице. Лестиг сделал первый шаг, стараясь не наступать на те ступеньки, которые сломали ветки упавшего дуба. Внимательно посмотрел вниз, вдоль стены, но там никого не было видно. Вцепившись одной рукой в перила, бросил костыль в темноту, перекинул тело на другую сторону лестницы, крепко сжал бедрами один из шестов, на которых крепилась лестница — он много раз спускался вниз именно таким образом, когда был маленьким мальчиком, чтобы поиграть с приятелями после того, как его уложили в постель.
Все произошло так быстро, что даже потом Лестиг так и не понял, что же именно случилось. Прежде чем его нога коснулась земли, кто-то наскочил на него сзади. Он попытался удержаться на шесте, как обезьянка на детской игрушке, и даже отпихнул нападавшего здоровой ногой; однако его быстро стащили с шеста и с размаха швырнули на землю. Тогда он попробовал перекатиться, но уткнулся в ствол шелковицы. Решил сделать обманный финт, сжался в пружину, но в этот момент кто-то лягнул его в бок, и он упал на спину. Темные очки слетели с лица, и сквозь дымный туман он с трудом рассмотрел человека, который прыгнул ему на грудь, подняв над головой какой-то толстый и длинный предмет… Лестиг отчаянно старался разглядеть врага… напрягся…
В следующий миг человек, сидевший у него на груди, отчаянно взвыл, оружие упало на землю, он прижал к лицу руки, вскочил и, спотыкаясь, бросился прочь, ломая кусты и продолжая вопить.
Лестиг пошарил вокруг, нашел очки, надел их и обнаружил, что лежит на костыле. С его помощью встал — так слаломист опирается на палку во время сложного виража.
Лестиг захромал в сторону заднего крыльца соседнего дома, обошел его и оказался перед пустыми машинами, стоящими у подъездной дорожки, фары по-прежнему заливали дом грязноватым тусклым светом. Он скользнул за руль, сразу понял, что этим автомобилем управлять не сможет, выбрался наружу, подошел к другой машине, с облегчением разглядел автоматическую коробку передач и тихонько открыл дверцу. Усевшись за руль, повернул ключ зажигания. Двигатель заурчал, а из-за дома показались темные силуэты.
Когда они выскочили на улицу, Лестиг уже уехал.
Он сидел, погрузившись в беспросветный мрак, сидел в украденной машине. Перед домом Терезы. Не перед тем домом, в котором она жила, когда Верной Лестиг ушел на войну три года назад, а перед домом человека, за которого Тереза вышла замуж шесть месяцев назад, когда имя Лестига впервые появилось на первых полосах газет.
Он подъехал к дому ее родителей, но там было темно. Он не мог — да и не стал бы — врываться туда, но ему удалось заметить записку на почтовом ящике, для почтальона, чтобы тот переправлял письма, адресованные Терезе, по новому адресу.
Лестиг сидел и барабанил пальцами по рулю. Правое бедро болело после падения. Рукав рубашки был оторван, а на левом плече осталась длинная, неглубокая царапина, которую он получил, продираясь через кусты. К счастью, она уже перестала кровоточить.
Наконец он выполз из машины, засунул под мышку костыль и, качаясь, точно набравшийся матрос, заковылял к двери. Над белой пластиковой кнопкой звонка была прикреплена блестящая табличка, на которой вычурными буквами красовалось выгравированное имя: «ХОВАРД». Лестиг нажал на кнопку, и где-то далеко в доме послышался мелодичный звон.
Тереза была в голубых хлопчатобумажных шортах и старой мужской рубашке, когда-то явно принадлежавшей ее мужу.
— Верн… — ее голос пресекся прежде, чем она успела сказать: «Ох», или «Что ты…», или «Мне сказали…», или «Нет!»
— Можно войти?
— Уходи, Берн, мой муж…
Изнутри дома донесся голос:
— Кто там, Терри?
— Пожалуйста, уходи, — прошептала она.
— Я хочу знать, куда уехали мама, папа и Неола.
— Терри?
— Я не могу с тобой разговаривать… Уходи!
— Что, черт возьми, здесь происходит, я должен знать!
— Терри? Кто там?
— До свидания, Берн. Мне… — Она захлопнула дверь, так и не сказав слов «мне очень жаль».
Он повернулся, собираясь уйти. Где-то вдали напряглись могучие, узловатые мышцы, горло громадного пресмыкающегося сжалось, а когти блеснули в свете звезд. Перед глазами Лестига поплыл туман, потом на одно короткое мгновение все вокруг озарил пронзительный свет. В его душе вскипела ярость. Он снова повернулся к двери, прислонился к стене и начал барабанить по ограде костылем.
