Вячеслав Шалыгин - Перевернутые дни
Казаков отошел от окна и уселся на жесткую койку. Взорванные эмоциями мысли роились, как дикие пчелы. Стройных умозаключений из такого материала не получалось, но главное Иван понимал отчетливо. Он понял, что попал в глубокую... западню, и выбраться из нее ему поможет только чудо.
3. Вечер 05. 02. 2050 г.
Аня постучала в дверь короткой морзянкой. Точка, тире, снова тире, точка, и еще точка, тире, точка, тире. Если перевести на нормальный язык, получалось как раз "Аня".
- Вах, красавица, зачем колошматишь? - дверь открыл Гога. - Мы тэбя еще за три квартала отсняли.
- Что вы сделали? - Аня дружески ткнула его кулачком в живот.
- Отследили, - исправился Гога. - Ну, в общем, ты попала в фокус наружных телекамер.
- То-то, - Аня заглянула через его плечо в комнату. - Здесь?
- Всэ здэсь! - Гога снова перешел на свой дурацкий акцент. На самом деле родился и вырос он в Сибири, и кавказские корни выдавала лишь его внешность. А говорить он умел и без акцента.
Аня прошла в набитую народом комнату и с трудом протолкнулась к Отто и Ивану. Оба сидели за столом и по-тягивали контрабандный дагестанский коньяк. Восторженные поклонники бурно обсуждали удачную операцию и ловили каждое слово героев.
- Привет, - Аня присела на край стола. - Уже снял маску?
- Да, еще на первой явке, - Иван потер щеку. - Чешется теперь.
- Пройдет, - девушка улыбнулась. - Не знаю, как ты выглядел после репликации, мне пришлось уйти до стадии формирования, но думаю, что так тебе лучше.
- Напрасно, - рассмеялся Отто. - Он был настоящим красавцем, просто бери и снимай в кино. Хоть ты и покинула его под занавес, но маску наложила отлично. За твой вклад в успех!
Он отсалютовал Ане бокалом. Товарищи-подпольщики тут же включили хрупкую соратницу в ореол обожания. Она работала в команде самого Валенштайна! Да не просто работала, а заслужила его похвалу!
Получив свою долю славы, Анна отошла к стене, уступая место другим желающим поприветствовать знаменитого разведчика и его талантливого ученика. Как все это безобразие выглядело с точки зрения конспирации, было известно, наверное, лишь самому Валенштайну. Аня всегда думала, что такие операции должны завершаться скромным рукопожатием начальника разведуправления и туманной формулировкой в наградном листе, а получалось какое-то шоу. Пресс-конференция с героями секретной войны, да еще на оккупированной территории. А если утечка? Если среди подпольщиков затесался провокатор? Не дай бог, конечно, но все-таки. Если "бины" накроют всю ячейку и двух диверсантов из Москвы, грандиозный успех операции мигом обернется таким же громким поражением.
Аня невольно задумалась над странным поведением Отто, и мысли ее потекли дальше. Быть может, Валенштайн устроил этот подпольный праздник намеренно, чтобы показать агентам "бинов", если таковые затесались среди подпольщиков, свою крутизну? Глупо, конечно, но если вспомнить, какое сегодня число и эти показушные палиндромы в номерах машин и кличках, то все более-менее объяснимо. И все-таки непонятно. Вряд ли о причастности
Отто к секретной войне догадываются "бины". Иначе его давно бы выслали на родину, в Штаты. Зачем же он рискует? Что и кому пытается доказать? Может быть, он прочит Ивана на свое место и заранее готовит почву, показывая, что этот молодой разведчик со временем, превзойдет знаменитого учителя по всем статьям? В таком случае, все рассчитано верно. Народная молва мгновенно разнесет весть о восходящей звезде, и уже через год имя Казакова станет в один ряд с именем Отто, а чуть позже и вытеснит Валенштайна с пьедестала. Почетно, с уважением, но вытеснит. Что ж, вариант. Только все равно какой-то неказистый.
Аня никак не могла ясно выразить свои чувства, даже мысленно, беседуя сама с собой, и внутренний дискомфорт от увиденного не проходил. Что-то тут было не так. То ли сидел Отто не как обычно, то ли в Иване был некий "изъян". Интуитивно Аня ощущала подвох, но в чем он заключается конкретно, не могла сказать даже себе. Валенштайн был расслаблен и остроумен, впрочем, как всегда. Сидел не так? Это легко объяснимо: ему приходилось беседовать с людьми, которые стояли вокруг плотным кольцом. Иван... что такого было в нем? Поведение нормальное. Горд собой, хотя и по-прежнему немного размашист в движениях и чересчур громко смеется. Так делают все новички, чтобы скрыть неуверенность. Что еще? Лицо... после снятия маски гладкое, словно у ребенка. Глаза блестят, но в меру. Взгляд немного плавает, но причина та же: слишком много вокруг народа. Аню вдруг осенило. Взгляд! Вот в чем была загвоздка! Если утром Иван не спускал взгляда с ее груди и ног, пытался любыми способами произвести на Аню впечатление и вообще вел себя, как павлин в брачный период, то теперь он не смотрел на девушку вообще. Даже краем глаза. А ведь новый статус позволял ему рассчитывать на совершенно иное, нежели утром, отношение миниатюрной, но гордой красавицы. Он мог, конечно, играть в старинную забаву: "оцени, кого продинамила!", но обязательным условием такой игры являлось скрытое наблюдение за испытуемой. Боковым зрением, взглядами исподтишка, через отражения в предметах обстановки с зеркальной или хотя бы стеклянной поверхностью он был просто обязан следить за Аней. Ничего подобного не происходило. Иван скользил взглядом по лицам подпольщиков и ни разу не задержался на лице Анны. Все это было очень странно.
- Дамы и господа, - Отто поднялся и поставил пустой бокал. - Нам пора! Еще до вокзала надо добраться, а время поджимает. Анна!
- Здесь, - Аня отлепилась от стеночки. - Я готова, идемте. Гога, прикрой.
Она терпеливо дождалась, когда Иван и Отто распрощаются со всеми товарищами, и повела разведчиков узкими темными двориками к вокзалу. Примерно на полпути Валенштайн вдруг замер и прислушался к едва различимому бормотанию уличного терминала инфосети. До трехметрового экрана было два квартала, но в тишине подступившей ночи звуки были слышны почти сносно.
- Что-то о рейде, - сказал Отто. - Задержано отправление всех монорельсовых поездов. Нехорошо. Надо разделиться. Аня, веди Ивана по запасному пути, а я вернусь в гостиницу.
- Резервным маршрутом уходить еще опаснее, - девушка накинула капюшон и затянула пояс. Холодный февральский ветер пронзал насквозь. Не спасала даже добротная американская куртка. Аня представила, что творится на набережной, и поежилась. Там-то сейчас была и вовсе аэродинамическая труба. А запасной путь проходил именно по берегу реки.
- Выбора нет, - отрезал Валенштайн. - Времени на споры - тоже.
- Хорошо, - девушка взяла Ивана под руку. - Идем.
Они свернули на старинную улочку и вышли к набережной. Прямо по курсу темнело приземистое здание бывшего речного порта, а левее, по другую сторону ярко освещенного проспекта, выстроились в шеренгу длинные обтекаемые туши междугородных автобусов. Но конечная точка запасного пути находилась не на автовокзале, а немного дальше - в нестройных рядах припарковавшихся у обочины частных извозчиков. Среди них постоянно дежурили три-четыре надежных человека, которые могли в
