Наталья Деева - Хирург
— Неужели ещё с тех времён? — Хирург указал на флажок.
— Обижаешь! Мы его каждый месяц обновляем, — Серёга выпятил грудь, — правда, как родной смотрится?
— Вот я и удивился. Столько времени прошло, а он всё в первозданном виде.
— Ладно, вы тут отдыхайте, я скоро.
Хирург сел рядом с воодушевлённой Оленькой, снял очки и попытался увидеть мир её глазами. Катер как раз вышел в открытое море.
…Скала. Огромная оранжевато-серая. Её отражение дробится остроконечными волнами. Небо. По-летнему тусклое, утомлённое. Солнечный диск в знойном мареве. Горизонт, одетый голубоватой дымкой. Моторные лодки… десятки моторных лодок, тянущих за собой пенные белые хвосты. Плеск волн. Лесок — сотня пыльных деревьев. На каменистом склоне — бежевые комочки. Овцы. Между тёмно-серыми глыбами зажат пляжик. Ветер треплет волосы, касается губ… Лёгкость. Если раскинуть руки, они станут крыльями. Чайки…
Тряхнув головой, Хирург сбросил оцепенение, отломил кусок хлеба и швырнул за борт. На лакомство спикировали чайки: маленькая белая и пёстрая клуша. Малышка её опередила. Клуша обиженно заклекотала.
Спустя минуту воздух запестрел от серебристо-белых и коричневатых чаек, слетевшихся на кормёжку. Туристы, стоящие внизу, на корме, вооружились фотоаппаратами.
— Дай мне! — Оленька подскочила с места и забрала буханку.
— Вот они, аборигены, — Хирург подкинул вверх солидный кусок, который был схвачен на лету.
— О, да, — проговорил подоспевший Серёга. — Этот у них центровой. Как собака, ловит. Вчера вечером у девчонки булку прямо из рук выхватил.
Уступив своё место Оленьке, Хирург закурил, приложился к банке с пивом:
— Надеюсь, на пиво покушаться не будут.
— Ольга, вы поаккуратнее, — сказал Серега, усаживаясь рядом с Хирургом. — Это же бомбардировщики. Как испугаются на голову!
Девушка, похоже, не слышала его и кормила чаек, пока катер не подошёл к берегу.
— Нам выходить? — обернулась она.
— Нет, вам лучше на следующей. Там народа меньше, — посоветовал Серёга.
На Золотом пляже был причал, люди не прыгали с трапа в воду, как на Серебряном, а шли по железному мостику.
Ольга держалась за руку Хирурга, ступала осторожно, но не переставала оглядываться. С завистью посмотрела на мальчишек, ныряющих со скалы, приподняла брови, разглядывая африканца, выдающего на прокат шезлонги.
— Возьмём зонтик? — спросил Хирург.
Девушка качнула головой:
— Нет. Мы ж ненадолго? Я и так всё лето от солнца пряталась.
Расположились у кромки воды, где мелкая галька перемешивалась с песком. Оленька скинула одежду и бросилась в воду. Аккуратно сложив вещи, Хирург присоединился к ней. Плескалась она, пока не побелели губы, вода всё-таки ещё холодноватая. Выбралась на берег, укуталась полотенцем и вдруг оцепенела. Проследив направление её взгляда, Хирург увидел парня, скорчившегося возле крупного плоского камня. Когда он замахнулся, бросая гальку, Хирург заметил, что его левая рука скрючена и прижата к телу. Левая нога тоже скрючена, весь он нескладный, перекошенный. Под короткими волосами просматривался шрам, оставшийся после трепанации черепа.
Не говоря ни слова, Оленька поднялась, потопталась и решилась-таки к нему подойти. Неуклюже села рядом, поджав ноги. Парень что-то сказал. Губы Оли шевельнулись в ответ. Он прицелился и бросил камень. Девушка нашла подходящий голыш, протянула ему, сама бросила. "Жабка" не получилась — камень сразу же утонул. Пожав плечами, она заговорила, оживлённо жестикулируя. Сняла шляпку, повернулась к нему так, чтобы он заметил пластину.
Хирург искупался, обсох, ещё раз искупался. Оленька занималась юношей, море её больше не интересовало.
Всю обратную дорогу она без воодушевления бросала хлеб чайкам.
— А ведь я тоже могла стать такой, — пролепетала она и вдруг как обнимет, и откуда силы появились? — Спасибо тебе.
Хирург отвернулся, чтобы шляпка не упиралась ему в нос.
— Знаешь, что я хочу? — продолжила она. — Поработать в больнице. Там им хуже, чем мне. Я… как будто виновата перед ними. Понимаешь?
— Понимаю. Официально устраивать тебя не буду, — проговорил он, отстраняясь. — Но могу договориться, чтобы ты помогала… скажем, в перевязочной. Там особых навыков не надо.
— Спасибо. Я ведь ничего хорошего в жизни ещё сделать не успела.
Асоциальный элемент
В Ольгины обязанности входило делать турунды из ваты и менять марлевые салфетки больным на вытяжке. Загруженная работой перевязочная медсестра с удовольствием переложила часть своих обязанностей на помошницу.
В начале первого девушка брала два лотка: один для чистых салфеток, второй — для использованных, и шла в обход.
Первая палата — мужская. Ольга поправила чепец и открыла дверь — в нос ударил застоявшийся запах немытых тел.
На скрип двери больные повернули головы, Ольга встретилась взглядом с синеглазым молодым мужчиной, Юликом. Позавчера он возмущался, что перевязки доверяют практикантам, сегодня неожиданно выдал:
— Ура! Наш ангел пришёл.
Девушка села на край его кровати:
— Добрый день.
Юлик попал в аварию две недели назад, обломки бедренной кости сместились, и пришлось делать вытяжку. Из голени с обеих сторон торчала спица, вокруг которой постоянно гноилась кожа. Ольга промокнула перекисью вросшую в плоть старую салфетку. Подождав, когда она размокнет, пинцетом удалила её и вокруг спицы положила новую. Закусивший губу Юлик всё это время смотрел в потолок.
— Что, уже всё? — он вскинул брови. — Не то, что Ленка — хрясь! Аж глаза на лоб выскакивают.
— Ты надолго к нам? — проговорил пожилой мужчина, растянутый на функциональном столе.
— Надолго, — девушка подошла к нему, обработала спицу. — Пока не прогонят. Вы потерпите ещё немного. Вам всего два дня осталось так лежать.
— Дочка, ты на практике, да? — спросил он.
— Да, — солгала она. — На практике.
Когда она меняла салфетку угрюмому юноше с переломом голени, её позвал Юлик. Закончив, она обернулась: он держал цветастый пакет.
— Возьми, это тебе. Эх, — он глянул на своё обручальное кольцо. — Не будь я женат, женился бы на тебе. Добрая ты.
В пакете было вино и коробка конфет. Первая зарплата, подумала Ольга и сказала:
— Спасибо. Пусть у вас побудет, пока я не закончу.
Сегодня, как и в прошлый раз, она управилась за полтора часа, у Лены на это уходило пятнадцать-двадцать минут. Принесла воду Юлику, поправила шторы (так неприятно, когда солнце слепит) и, забрав пакет, отправилась в перевязочную.
