Наталья Деева - Хирург
Лена оторвалась от журнала:
— Всё?
— Да.
— Чего ты с ними церемонишься? Всё равно благодарности не дождёшься, — буркнула Лена. — Горбячишь тут за копейки. Вот, — она задрала халат, обнажая ногу до бедра, — бегаю так, что вены вздулись, а зарплата такая, что сказать стыдно, — она снова уткнулась в журнал.
Ольга ощутила себя интервентом, вторгшимся на чужую территорию. По справедливости, это Ленин пакет с презентом.
— Лена… Больной из первой палаты, Юлик…
— Этот дёрганый истерик? Опять бушевал?
— Он просил тебе передать, — Ольга положила на стол конфеты, вино она решила оставить Эдуарду.
— Надо же!
Впервые за три дня Ольга увидела её улыбку. Сразу такой миленькой делается! А то сдвинет брови, насупится, как сыч, и — бу-бу-бу, бу-бу-бу.
Замкнутый круг получается. Медсестра не церемонится с больными, считая их неблагодарными, больные уверены, что она стерва, злятся и ни о какой благодарности не помышляют.
Повязав бандану, девушка положила вино в рюкзачок и вышла из отделения. Как сегодня жарко! Ветер напоминает горячее дыхание лихорадочного больного. Пот льётся, и ещё голова кружится. Давно так не кружилась. Пришлось садиться на лавочку и пить таблетки. Желудок подпрыгнул к горлу, Ольга закрыла рот рукой, вдохнула-выдохнула.
На севере небо затягивало тучами. Наверное, на смену погоды так нехорошо. Самой добираться или Эду звонить? Стыдно дёргать его по мелочам. Лучше подождать. Скоро пройдёт. Надо ещё воды хлебнуть. Через силу, но — надо.
Вскоре боль стихла, но голова кружилась как после карусели. Всё-таки Ольга решила ехать. Что тут — пара километров и дворами минут пять.
Кое-как она доковыляла до остановки, дождалась маршрутки. Когда машина сделала первый поворот, девушка поняла, что не следовало вообще ехать. Каждый толчок взрывался болью внутри черепа, мир превратился в размытое мычаще-ревущее пятно. Да ещё это радио… по нервам. Ольга сжала виски и зажмурилась. Остановки она считала по ощущениям. Затормозила маршрутка — первая, ещё раз остановилась — вторая.
— На следующей, — крикнула она и, нащупав ручку, открыла дверь.
Вылезла, не упала. Вращение замедлилось. Ольга разглядела остановку, села на скамейку, вытянула ноги, отдышалась. Вот, теперь получше. Теперь почти хорошо.
Что это? Рынок какой-то, перекрёсток, столько людей, машин… Это предыдущая остановка! Вот незадача. Но ничего, тут недалеко.
Отсидевшись, она поковыляла по тротуару. К счастью, через перекопанную дорогу были перекинуты доски, соединённые с деревянным забором… Ольга осторожно ступала на доски и держалась за забор.
— Ну шо ты телишься, — гаркнули за спиной, — идёшь, как в штаны навалила. Шевелись, давай!
Ольга привалилась спиной к ограждению, обернулась: женщина. Сжатые губы — улыбка наоборот. Не грустный смайлик, а презрительное недовольство. Глубокие морщины у сдвинутых бровей. Вздёрнутый подбородок. Красная косынка вокруг головы. Смерив презрительным взглядом даже не человека — помеху на своём пути, дама зашагала прочь.
— Тебе бы так, сука! — бросила ей вдогонку Ольга. Только не орать, не закатывать истерик… Она сползла по забору и обхватила колени.
— Девушка, вам плохо? Де-вуш-ка!
Кто-то тряс за плечо. Ольга проморгалась: старушка. Испуганная старушка в серо-сиреневом газовом платке.
— Голова, — прошептала Ольга, проглотила подступивший комок, — ничего, пройдёт. Уже проходит.
— Вам помочь? — спросила старушка.
— Нет-нет, спасибо. Уже лучше.
И правда, было лучше. Добравшись до ближайшей лавочки, Ольга уткнулась в ладони и расплакалась от бессилия. Ей хотелось разорвать обидчицу на куски.
Наревевшись, она побрела домой вдоль трассы. Голова продолжала кружиться, но не сильно. Её обогнала стайка подростков, мужчина на роликах, дед с авоськами и тот обогнал. Внимание привлекла толпа, собравшаяся возле магазина. В "скорую" кого-то грузили на носилках. Мелькнула красная косынка. "Неужели, — подумала Ольга равнодушно, — так тебе и надо, гангрена, есть в мире справедливость".
Дома она залезла под душ и, толком не вытеревшись, рухнула на кровать. Едва голова коснулась подушки, как прилетели осы и начали жалить. Такое уже было. Ольга нащупала аптечку, вскрыла ампулу обезболивающего, порезав палец; сделала себе укол. Боль постепенно утихла.
Проснулась Ольга в пять утра. Вчерашний день вспоминался как нездоровый сон.
Прошлёпав в кухню, она сделала бутерброд с сыром, сунула в микроволновку и, подперев голову рукой, уставилась на крутящуюся подставку. Сыр расплавился, наполняя комнату ароматом. Только сейчас Ольга с досадой вспомнила, что не может оценить его вкус. С таким раскладом придётся переходить на овсянку. Что так, что эдак удовольствия нет, от овсянки хоть польза будет.
Съев бутерброд, она вытащила две сигареты из пачки Эдуарда, забытой на столе и, распахнув окно в кухне, закурила. Скоро он приедет. Ему не нравятся курящие женщины, значит, придётся дымить украдкой.
Не дождавшись его, Ольга наспех собралась и отправилась на процедуры. Путь её пролегал через дворы на рынок, нужно было купить минералки, да и маршрутки там ходили чаще.
Дождь до города так и не добрался, но где-то всё-таки прошёл: подул свежий ветерок, даже небо посветлело. Хорошо! Ольга старалась гнать мысли о том, что же будет зимой, когда погода изменчивей настроения. Главное, сейчас всё хорошо. Лето, море, она на ногах и в состоянии себя обслуживать.
Эдуарда сегодня увидеть не удалось, но и это не страшно: ещё не вечер. Он утром никакой после дежурства…
Взгляд остановился на невысоком парне в рваных джинсах. Стрижка "под шапочку", широкие плечи… Где же раньше она его видела? Ким?! Вот это да! Нужно его окликнуть.
— Ким!!!
Обернулся, смотрит… Не узнал?
— Ким, это я, Ольга, мы в поход вместе ходили… на острова. В Херсоне.
Вскинул брови, задумался и просиял:
— Колюшка! Неужели ты? Так изменилась, похорошела.
— Да уж, похорошела…
— Я серьёзно. Такая изящная стала. Тебе куда сейчас?
Ольга не призналась, что в больницу, и сказала:
— На Восставших.
— Вот досада, а мне в другую сторону. Но всё равно пока по пути.
Девушка взяла его под руку. Он спросил:
— Какими судьбами тут? Отдыхаешь?
— Живу… у родственников. Сам помнишь, какая у меня семейка. А разве ты не из Симферополя?
— Несведущие всегда путают города, названия-то похожи, а разница колоссальная, — говорил он на ходу. — Как всё-таки тесен мир! Это ж надо! Колюшка! Учишься где-нибудь?
— Нет, работаю. А ты?
