Георгий Мартынов - Гость из бездны (сборник)
Командир и оба штурмана готовились к посадке, с помощью вычислительных машин рассчитывая наиболее выгодную и удобную траекторию, — ведь с замедлением пришла возможность маневра. Чтобы миновать внешний пояс астероидов, они решили подойти к орбите Европы снизу, под плоскостью эклиптики.
Все эти расчеты пришлось производить заново. Все, что было заготовлено ранее, стало бесполезным. Они думали, что финиш космолета произойдет там же, где был дан старт, — на Плутоне, но неведомая им космодиспетчерская станция указала Европу, о которой они никогда не думали.
— Вероятно, Плутон не так пустынен, как раньше, — высказала предположение Станиславская. — И они опасаются, что при посадке мы нанесем вред фотонным излучением.
Оба радиоинженера — Кривоносов и Вильсон, сменяя друг друга, непрерывно дежурили в радиорубке, ожидая, не придет ли еще какое-нибудь сообщение с Цереры. Но станция астероида только два раза запросила данные о траектории полета и… больше ничего. Ни одного слова о Земле. А сами радисты космолета ни о чем не спрашивали. За тысячу восемьсот лет должны были произойти такие перемены, о которых не расскажешь в радиограмме. Астрономы трудились больше всех. Наблюдать планеты Солнечной системы извне — разве могли они пропустить такой редкий случай! А само Солнце! Его можно рассматривать непосредственно в телескоп.
Они понимали, что люди наверняка уже много раз производили такие наблюдения и что ничего нового для ученых Земли они не откроют, но… сами-то они видели это второй только раз!
Вместе с астрономами на обсерватории корабля дни и ночи проводили два биолога и Всеволод Крижевский, пока, по просьбе старшего инженера, сурового и требовательного Константина Дмитриевича Котова, рачительного хозяина космолета, Второв не приказал им помочь привести корабль в полный порядок.
Впрочем, один из биологов, Федор Яковлевич Федоров, второй врач, недолго занимался «уборкой». Его потребовала Мельникова.
Экипажу «Ленина» предстояло пройти длительный карантин. Решающее слово будет принадлежать врачам космолета. Они должны сказать свое мнение о режиме и продолжительности карантина земным врачам. Нужно было еще и еще раз тщательно обследовать всех членов экспедиции, произвести многочисленные кропотливые анализы.
Работы хватало всем.
И дни, которые должны были казаться всем нестерпимо длинными, промелькнули совсем незаметно.
И вот настал момент, когда кресла перед пультом управления заняли сразу двое — Второв и Озеров. Это случалось только перед посадкой или взлетом.
До финиша остались считанные часы.
Теперь связь с Церерой держалась непрерывно. Космодиспетчерская следила за каждым движением космолета.
Очередная радиограмма гласила:
«Для переброски вашего экипажа на Ганимед вылетел ракетоплан „ЦМП-258“. Старший пилот — Стронций. Ракетоплан находится вблизи орбиты Европы и ждет приземления „Ленина“, чтобы сесть после него. „ЦМП“ опустится по вашему сигналу. Свяжитесь со Стронцием на волне 0,876. Диспетчер Леда».
Леда! Стронций!..
Космолетчики поняли, что на Земле появились новые имена. Очевидно, вышли из обихода фамилии. Обращения друг к другу упростились. Но им казалось, что при таком положении неизбежно должна возникать путаница.
— Теперь мы все можем забыть свои фамилии, — сказал Кривоносов. — Я превращусь в Мишу, а вы в Джорджа.
Вильсон кивнул головой.
— Леда! — Он повторил, растягивая слово: — Ле-е-е-да! Мне кажется знакомым это имя.
— Может быть, вы с ней когда-нибудь встречались, — пошутил Кривоносов. — Но верно, мне тоже кажется… Как будто название картины.
— «Леда и Лебедь», — вспомнил Вильсон.
— Правильно. Именно это. Забавное совпадение!
— В чем?
— В том, что вернувшись от Лебедя, мы встретили Леду.
Наконец раздалась команда Второва:
— Прекратить связь! По местам посадочного расписания!
На экранах во всех помещениях космолета исполинской громадой вырастала Европа.
Четыре самых крупных спутника гиганта Солнечной системы Юпитера — Ио, Ганимед, Европа и Каллисто — были открыты еще Галилеем в тысяча шестьсот десятом году христианской эры.
Европа, второй спутник, отстоит от своей планеты на среднем расстоянии в шестьсот семьдесят одну тысячу километров. Ее диаметр немного меньше, чем у спутника Земли — Луны, и равен трем тысячам двумстам двадцати километрам[4].
Если Земля на небе Луны представляет собой внушительное зрелище, то можно себе представить, как выглядит Юпитер с Европы. Чудовищно огромный диск планеты закрывает собой чуть ли не половину небосвода. Когда нижний край Юпитера касается горизонта, верхний находится возле зенита. Еще эффектнее, когда Юпитер висит сверху, над головой.
Экипажу «Ленина» не пришлось полюбоваться этим редким зрелищем. По распоряжению диспетчеров Цереры космолет опустился на стороне, противоположной Юпитеру.
Подобно Луне, Европа обращается вокруг своей планеты за время, равное обороту вокруг оси, и всегда обращена к ней одной стороной.
Атмосферы на Европе нет. И люди тридцать девятого века не считали нужным создавать ее, как они сделали это не только на Луне, но и на маленькой Церере.
Глазам космонавтов предстал мрачный, скупо освещенный далеким Солнцем, неприветливый и холодный мир.
Космопорт Европы был построен и оборудован свыше пятисот лет тому назад, и на нем, как и на Плутоне, можно было, ничего не опасаясь, принять фотонный корабль.
Гигантское поле, имевшее в длину до ста километров, было не искусственным, а природным. С одной стороны к нему примыкал невысокий горный хребет, и там, хорошо защищенные от фотонного излучения, стояли здания технической службы порта.
Впрочем, они мало походили на здания. Низкие, словно прижатые к земле, без окон, они больше напоминали огромные, тщательно отшлифованные каменные глыбы.
Люди здесь никогда не жили. Вся служба космопорта находилась в ведении кибернетических машин, непосредственно связанных с космодиспетчерской станцией.
Повинуясь сигналам порта и пользуясь совершенной системой пеленгации, Второв посадил космолет точно на указанном ему месте, на самой середине поля.
Когда рассеялся туман испарившихся слоев почвы, рядом с «Лениным» опустился аппарат, казавшийся пигмеем возле гигантского тела космолета.
Он опустился на землю без малейшего признака пламени дюз. На борту носовой части чернели буквы и цифры: «ЦМП-258».
— Буквы похожи на наши, а цифры такие же.
