Александр Громов - Запруда из песка
А после него, естественно, хоть потоп.
Но если верх возьмут последователи Стентона, жертв будет совсем мало. Зачистка Экипажа от слишком много знающих – да, произойдет. Ни за что ни про что «случайно» погибнет, будет осуждено по липовым обвинениям или потеряет память несколько человек. Возможно, несколько десятков, но не более. Но Экипаж, сменив Капитана, сохранится, исправит накопившиеся ошибки, искоренит хотя бы на время злоупотребления и останется Экипажем – обществом, о котором мечтали еще Мор с Кампанеллой, не говоря уже о миллиардах более заурядных людей, придавленных тяжким трудом, голодом, бесправием и всеобщей несправедливостью. Так пусть же инструментом для сохранения Экипажа и дальше служит палка – все равно общий итог ясен, а плюсы перевешивают минусы.
С чрезвычайной ясностью я вдруг осознал, что являюсь одним из них, последователей Стентона. Я понял, что всегда им был, и мои сомнения не послужат никакой цели. Долой их. В нелепом голосовании по моей кандидатуре, давшем мне лишь незначительный перевес, вообще не было никакой необходимости. А то, что я собираюсь добровольно примкнуть к преступному сообществу, – лишь слова. Пусть это даже правда – и правда бывает чистейшей софистикой. Можете ли вы сделать человечеству много добра, не делая никому зла? Нет? Тогда отойдите в сторону и не мешайте.
Я думал, что Магазинер, чуть только шум в зале немного уляжется, разразится длинной речью о текущем моменте, – и ошибся. Все-таки, несмотря на первую бурную реакцию, здесь собрались очень непростые люди. Нормальному контингенту пришлось бы доказывать, что дважды два равно, как правило, четырем; этим – нет. Даже я видел расклад, а они знали больше меня и видели его лучше.
– Должен сразу заявить: всем нам придется пробыть здесь не менее двух-трех суток, – сказал Магазинер. – Извинений не будет. Это вынужденная мера безопасности – нашей и проекта в целом. Максимум через трое суток Эйхорн будет знать местоположение этой базы. Может быть, раньше. В течение трех, а лучше двух суток должен последовать наш ответ, и прежде всего нам надлежит решить: будем ли мы придерживаться прежнего плана воздействия – или примем в срочном порядке новый план? Напомню: мы планировали очередной импакт к западу от Гудзонова залива в конце ноября текущего года. Без оповещения, как и в последних двух случаях… Кто желает высказаться?
Их было пятеро, вскочивших со стульев и поднявших руки. Но четверо из них сели обратно, когда пятый обвел их взглядом. Средних лет, долговязый, сутулый, с кустистыми бровями и какой-то сумасшедшинкой в глубоко посаженных глазах, он желал говорить.
– Кто это? – шепотом спросил я стоящего рядом негра, которому тоже не досталось стула. Негра, казалось, это совсем не заботило, он стоял и раскуривал трубку.
– В нынешней жизни или в прошлой? – только и спросил он, прервав на секунду свое занятие.
– В прошлой, разумеется…
– Нэш. Джон Форбс Нэш.
Ого! Мне стало понятно, почему перед ним спасовали. Где им, да и мне тоже, тягаться с основоположником теории игр с ненулевой суммой, когда речь идет о стратегии и тактике! Негр, раскуривший наконец трубку, также, по-видимому, собирался лишь слушать.
– А вы, по-видимому, Ломоносов? – довольно любезным тоном спросил он, выпустив огромный клуб дыма.
– Да. А вы?
– Эйнштейн. Альберт Эйнштейн.
Господи… Я пожалел, что стою, а не сижу. В голове произошло какое-то кружение, отчего я не сразу понял заданный Нэшем вопрос:
– Прежде всего я хочу знать, где в данный момент находится Эйхорн.
– В Париже, – ответил Магазинер.
– А его семья?
– Супруга и сын также в Париже. Дочь, по нашим сведениям, в Риме.
Нэш пожал плечами:
– В таком случае мы должны направить следующий астероид на Париж.
35. Не хочу в Париж
Следует на насилие отвечать насилием.
Фукидид– Сегодня же, – добавил Нэш, даже и не подумав насладиться немой сценой. – Надлежит выбрать астероид покрупнее прежних. Одного километра в поперечнике при скорости тридцать-сорок километров в секунду, думаю, хватит. Есть у нас такие возможности?
Сказано было предельно скучным тоном – видно, задача не увлекла гения теории игр возможным наличием парадоксальных решений. Возможно, их и не было? Я ощутил, что ноги мои стали совсем ватными. Неужели совсем-совсем нельзя найти более щадящего решения? Я вспомнил, что тот Нэш при жизни был прогрессирующим шизофреником, научившимся, однако, в конце концов одерживать верх над болезнью. Передается ли шизофрения через ментоматрицу?
С большой долей вероятности – да.
– Протестую! – вскочив с места, закричал кто-то. Наверняка француз – Лаплас или, может быть, Даламбер.
Нэш отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
– Возможности-то у нас есть, – начал Зворыкин, – но… Париж?
– С предупреждением за двое суток, – уточнил Нэш. – Люди успеют убраться оттуда.
– А культурные ценности? – возопил француз. – А история? Поймите, это же Париж! В нем сами камни…
– Камни есть камни. В каждом городе есть такие камни, а уж в каменоломнях…
– Но сам воздух Парижа!..
– Когда пыль осядет, он останется тем же самым воздухом.
– Воздухом над гигантским кратером! Вы что, псих?
– Все мы психи, – скучным голосом сказал Нэш и сел на место. – Насколько я понимаю, мое предложение будет отклонено?
– Не сомневайтесь!
– Постойте-постойте! – вмешался Магазинер. – Предложение в самом деле… радикальное. Себастьян, вы убеждены в том, что уничтожение Парижа – наиболее эффективное решение?
Джон Форбс Нэш, которого, оказывается, в новой жизни звали Себастьяном, лишь молча кивнул.
– Можете ли вы предложить иные решения? – спросил Магазинер.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Нэш.
Я заметил, что многие с облегчением перевели дух. Даже темпераментный француз уже не лез в свару, а чернокожий Эйнштейн заулыбался, сверкая крупными зубами. Что до меня, то при всей моей склонности к решениям быстрым и радикальным, мне казалось, что уничтожение Парижа – это как-то… чересчур. Не вызвано необходимостью. Безусловно, мера самая что ни на есть радикальная и эффективная, в этом Нэш прав. Тут и теория игр не нужна – решение тривиально до предела. Так уж устроен наш мир, что простейшие решения часто оказываются и наиболее действенными, отчего Нэшу, понятное дело, скучно.
Ни в прошлой, ни в нынешней жизни я ни разу не бывал в Париже, хотя априори признавал: он стоит того, чтобы в нем побывать. Лувр, Нотр-Дам, набережная Сены, места, воспетые Дюма, Гюго и Готье, театры и музеи, уличные кафе, нисколько не изменившиеся в эпоху Экипажа, – все это теперь должно исчезнуть? Мороз по всей коже меня не пробрал, но во рту почему-то стало гадко. Ну ладно – Джакарта и Сан-Паулу… Жестоко было обрушивать на них астероиды без всякого предупреждения, однако надо было подтвердить серьезность намерений чужих. Пока мир не содрогнется, он не готов внимать – к сожалению, это аксиома. Потом уже проще, поскольку пуганая ворона куста боится, а обжегшийся на молоке на воду дует. Хотя… я мог держать пари на то, что люди Стентона поначалу были убеждены: после нескольких жестоких уроков у них появится возможность управлять человечеством простой демонстрацией силы без ее применения…
Ага. Как же-с! Все равно пришлось метить астероидами в города, только уже с послаблением в виде предупреждений, а если без оных, то выбирать для импакта малонаселенную местность. Бесспорно, шаг вперед, но ведь наверняка эти идеалисты мечтали о большем… Я их знаю, идеалистов, сам такой. Впав в истерику от тщетности своих усилий, столкнувшись с противодействием силы косной и эгоистичной, они способны натворить дел – например, и впрямь направить на Париж астероид, да не обыкновенный, «калиброванный», а в самом деле километровый! Кратер – километров двадцать поперечником, не меньше.
Бедные добрые люди…
Кто-то из них потом застрелится, кто-то сойдет с ума, а кто-то решит, что должен покаяться, и его придется как-то нейтрализовать, чтобы он не наделал глупостей, многие усомнятся в избранном ими соотношении целей и средств, и все без исключения будут до конца жизни придавлены свинцовой тяжестью ноши. Понятно, почему Магазинер просиял, услыхав о возможности иного решения!
Он лишь спросил на всякий случай:
– Полагаю, речь идет об эффективном решении?
– Да, – ответил Нэш, не вставая с места. – И о столь же банальном.
– Вы не откажетесь пояснить?
– Пожалуйста. Совершенно очевидно, что наша тактика бить по ненаселенным местам без оповещения не оправдала себя. Мы переоценили догадливость властных структур. Впредь нам наука – не судить о других по себе. Мы не они, а они не мы. И тем не менее после двух последних импактов Капитан Эйхорн сидит в кресле с одной ножкой. Капитанский Совет готов сместить его и назначить Асаи. Суть наших проблем в том, что Эйхорн получил сведения – полагаю, очень неполные – о нашей деятельности и пошел ва-банк. Цель его игры – сохранить за собой пост Капитана на возможно больший срок, в идеале пожизненно. Для этого необходимо нас уничтожить, не особенно считаясь с жертвами и затратами. Место прежней базы было выбрано нами идеально, мои аплодисменты. Никакой Капитан не может позволить себе заразить радионуклидами пол-отсека. Нынешнее место – хуже, гораздо хуже. Эйхорну достаточно узнать его местоположение, и он не остановится ни перед чем. Мы ни в коем случае не должны вступать с ним в переговоры. Если через пять часов мы будем еще живы, то мы победим и сможем локализовать утечку. Насколько я понимаю, пяти часов будет достаточно для выведения астероида на орбиту со столкновением его с Землей в выбранной точке, скажем, через двое суток?
