Борис Мешарин - Посланник
Он набрал номер Святого. Позвонил ему — потому как Веревка хоть и был вор, но неформально ходил под Святым.
— Приветствую тебя, Святой, Гончар беспокоит.
— А-а, рад слышать тебя Гончар, рад слышать дорогой.
Голос его был немного хрипловатым и Гончар понял, что разбудил. Так рано, в одиннадцать дня, Святой еще не вставал. Любил повеселиться в кабаке да и девок потом потискать, засыпал обычно под утро.
— Извини, что разбудил, но обстоятельства так сложились. Оракул только что был, хочет завтра в семь вечера встретиться с тобой и Веревкой здесь, у меня в доме.
— Оракул? А что ему надо? — ответил сразу проснувшийся Святой.
Сипотца в голосе ушла и Гончар усмехнулся про себя — ишь… забеспокоился.
— Не ведаю, — ответил Гончар, — но ты знаешь — Оракул многословием не страдает. Сказал, что хочет встретиться со мной, тобой и Веревкой в 19 часов и ушел, более ничего не сказал.
— Что-то ты темнишь, Гончар, ой что-то темнишь…
— Ты что, Святой, Оракула не знаешь, — рассердился Гончар, — с ним натемнишь, пожалуй. Он пришел ко мне домой, охраннику головенку оторвал и сказал, что встретиться хочет.
— Как это? — опешил Святой.
— А вот так… тот его обыскать захотел, автоматом стал тыкать — вот и нарвался, урод. Теперь еще с ним возись, — вздохнул Гончар.
— Да что вы там все — с ума посходили что ли? — возмутился Святой. — Оракул, Оракул… трясетесь, как над божьей коровкой. Шлепнул бы и все тут — имел право.
— Хотел бы я тебя видеть в этой ситуации… Короче — прилетишь?
— Нет. Вы сами Оракула распустили — вот и возитесь. А я к нему на побегушки не нанимался. Ему надо — пусть сам и едет и ручонки не распускает, а то быстро без башки останется.
— Как знаешь, Святой, — усмехнулся Гончар, — я передал — ты услышал. Только Ве-ревке скажи.
— Сам и говори — тебя просили. А Оракулу я не шестерка. Телефон знаешь, пока.
«Пока, пока, придурок, — положил трубку и прошептал Гончар, — интересно будет посмотреть, как ты перед Оракулом потом вывернешься. Он точно не простит».
Гончар уже с интересом позвонил Веревке. Тот лишь спросил одно — «Святой едет?» И, узнав ответ, тоже отказался.
Веревку Гончар понимал. Но почему взбрыкнул Святой? Ведь Оракул помогал всем, кто к нему обращался. Знал все и ни разу не соврал, не отказал, выгоды не искал. Всегда все в цвет. Он не был вором, но братва его уважала и боялась. Не потому, что боя-лась и уважала, а именно потому, что уважала и боялась. Боялась неотвратимости его слов, которые сбывались всегда очень точно.
Гончар рассуждал и пытался угадать: зачем они понадобились Оракулу? Но, по-стоянно с мысли сбивал новый, на сей момент более интересный вопрос — что будет со Святым? Как его накажет Оракул? Насколько слухи актуальны или все это только леген-да?
Он налил себе немного коньяка, хотя и не пил никогда до обеда — случай неорди-нарный. Закурил сигарету и все рассуждал мысленно об Оракуле.
«Зашел в дом, убил охранника…. А что будет завтра, что ему надо? Не-ет, надо его остановить, нахрена он такой нужен. Может и прав Святой, что не поедет, не шестерка право. Почему именно нас он хочет видеть»?
Бизнес не пересекался, хотя и занимались практически одним делом. Гончар в Иркутске, Святой и Веревка в Чите. Дружескими отношения по большому счету не назо-вешь, но друг друга поддерживали, а потому и считались друганами. Это помогало всем троим. Свалить и одного было не просто, а уж троих очень сложно. Многие воры образо-вывали своеобразные группочки, такая группочка из двух-трех воров считалась гранит-ной, но уничтожали и ее достаточно простым способом. Кого-то тайно переманивали на другую сторону, и предательство дальше уже вершило свое грязное дело незыблемо и верно.
«А, может быть, Святой переметнулся на сторону красноярцев и заодно с ним Ве-ревка? Неплохой бы получился тандемный бизнес — подмять под себя целый регион. Надо об этом крепко подумать, спасибо Оракулу за мысль».
Гончар плеснул еще немного коньяка и закурил новую сигарету.
«Оракул, Оракул… Даже если ничего не делает и то в цвет попадает. Вот сука умная!» Гончар усмехнулся.
ХLIII глава
Бортовой прямо остервенел. «Да кто он такой, чтобы вершить судьбы людей? Кто?» Он стукнул кулаком по столу и постепенно стал успокаиваться. Понимал, что в гневе не принять правильных решений.
Собрав небольшое совещание, он выслушивал мнение экспертов и специалистов по поводу предсмертного обращения Меченова в интернете к гражданам России. В этой исповеди даже не намекалось о Посланнике, но Бортовой был уверен и знал, что это именно он. Он заставил бывшего генсека через видео в интернете обратиться к россиянам, повиниться, а потом застрелиться.
Мнения психологов и специалистов международников разделились. Одни счита-ли, что совесть заговорила, другие настаивали на влиянии третьего или третьих лиц, но без фамильной конкретики.
«Какая там совесть, — рассуждал про себя Бортовой, — разве она была у Гитлера, Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева? Не в плане совести вообще, а именно в данном плане».
Кто-то бросил мысль:
— А может быть Раиса во сне пришла, пожурила — вот он и решился.
— У нас что: совещание астрологов, экстрасенсов или менеджеров по связям с за-гробным миром? — усмехнулся Бортовой.
— Не скажите, Александр Васильевич, жена Николая второго огромную роль игра-ла в политике.
— Да-а, — согласился Бортовой, — Раиса тоже не без греха в смысле влияния. Но ей как раз нравилась прозападная политика, покрасоваться на фоне мужа. А что он там дела-ет — государство разваливает, уничтожает ракеты железнодорожного базирования или другое во вред обороноспособности и экономике: на это плевать. Главное: потусоваться в мировом сообществе. Сто лет таких жен не было — родилась же… Не-ет, такая и во сне не пожурит — похвалит, что вообще в России не живет. Может и пожурит, что гадить стране более эффективно не может, а хотелось бы еще и на том свете покрасоваться.
Присутствующие удивились высказанной мысли. Нет, не самой мысли, как тако-вой, а ее озвучиванию. Многие так думали, но вслух не говорили об этом. Один раз лишь Президент высказался публично и очень мягко в отношении Меченова, что надо было уважать мнение народа и не противоречить референдуму, что он бы многое по-другому сделал. Но, во-первых, сейчас говорил не Президент, а во-вторых — и разговор не публич-ный, и афишировать его не надо. Хотя… всегда у таких лиц гадости почему-то после смерти всплывают.
Бортовой после совещания задумался. А почему он, собственно, «катит бочку» на Посланника? То, что он «грохнул» Сосновского и Меченова, Бортовой даже не сомневал-ся. Как и каким образом все сделано, директор ФСБ не знал. То ли мысли Посланник уме-ет внушить на расстоянии, то ли еще что — неизвестно. Но ведь все правильно — давно пришла пора с этими гадами рассчитаться. Надо лишь аккуратно, дозировано и опосредо-ванно выбрасывать в прессу информацию о том, что фигуранты в Россию хотели, а спец-службы Запада их не пустили. Фактов нет, а слухи будут. И в нашу пользу.
