Борис Мешарин - Посланник
— Уже понятых? — усмехнулся Владимир. — Вечер, видимо, будет не добрым… Ко-го на этот раз я изнасиловал или убил? Вы мне еще за прошлые пятнадцать лет компенса-цию не выплатили, хоть и признали полностью невиновным. Значит… с обыском пожаловали… раз с понятыми. Что на этот раз подкинете — трусы женские, нож в крови?
— Обойдемся без лирики, Устинов. Ознакомьтесь с Постановлением, — Нестерович протянул листок.
Владимир взял Постановление о производстве обыска.
— Ознакомиться-то я ознакомлюсь. А вот понятых прошу, нет — требую поменять. С вами заранее пришли — значит подставные, они и подкинуть мне чего-нибудь могут.
— Грамотный? — произнес злорадно Нестерович. — Пройдемте в дом и попрошу добровольно выдать имеющиеся запрещенные предметы, если таковые имеются. Напри-мер, оружие, боеприпасы, наркотики и так далее.
— Ничего из перечисленного и «так далее» не имеется, — зло ответил Владимир. — Когда вы меня в покое оставите, чего же вам все неймется-то? Сколько можно издеваться над честным человеком?
Нестерович бесцеремонно пожал плечами. Приказал своим операм:
— Начинайте обыск. — Потом продолжил: — Вот и посмотрим — честный вы человек или нет.
Устинов тяжело опустился на стул, уставился безучастно в одну точку и застыл, словно каменный.
— Володя, — с возмущением произнесла Татьяна, — чего ты расселся — смотреть надо за ними, в оба глаза смотреть. Втюхают ведь пакость какую-нибудь — потом не отмоешься.
— А-а, — махнул рукой Владимир.
— Не «а-а», а смотреть надо, — упорно возразила Татьяна и, уже обращаясь к Несте-ровичу, продолжила: — Без нас по комнатам не шарьтесь, все должно происходить на виду, в нашем присутствии.
Нестерович усмехнулся.
— А вы кто такая, дамочка? Насколько мне известно — соседка, Протопопова, а не жена. Сожительница подозреваемого. Скажите спасибо, что мы вас отсюда не попросили. Но, — Нестерович опять усмехнулся и, уже обращаясь к операм, продолжил: — Вы действи-тельно, ребятки, без хозяев не ходите — все должно быть по закону.
— Ишь ты — закон вспомнил. По закону вас здесь и быть не должно. Дышло у вас, а не закон, срамота одна. Это ты ему, Нестерович, мстишь, ты мстишь. За то, что твои опера из ментуры вылетели и условный срок получили. А били - то они его не условно — по-настоящему били. Отыграться решил… Но, но, посмотрим еще.
У Протопоповой внутри все кипело, хотелось вцепиться этому менту в волосы, плюнуть в лицо или просто вдарить по этой ухмыляющейся все время роже.
— Товарищ полковник, понятые — прошу подойти сюда, — вдруг произнес один из оперов, — здесь явно что-то имеется.
Он двумя пальчиками медленно вытаскивал из стопки белья небольшой пакетик. Нестерович сразу же приободрился.
— Понятые, прошу обратить внимание на этот пакетик, вынутый из белья в шкафу. Это ваш пакетик, гражданин Устинов, и что в нем находится? — спросил довольный Нестерович.
— Это ваш пакетик, гражданин начальник и вам наверняка известно его содержи-мое. Ваш опер его подбросил, пусть он и ответит, — устало произнес Владимир.
— Значит, вы отрицаете, что этот пакет ваш, гражданин Устинов, и что в нем вы не знаете. Что ж, экспертиза покажет, а пока зафиксируем, что изъят он у вас. В вашем доме, в вашем шкафу, в ваших вещах. И собирайтесь — вы задержаны… пока надвое суток.
ХLII глава
Мужчина крепкого телосложения в коричневой рясе с капюшоном смотрелся в этом безлюдном месте, словно средневековый монах. Однако, привлекающая внимание одежда позволяла практически полностью скрыть лицо и остаться неузнанным, как бы не крутились и не старались камеры видеонаблюдения.
Мужчина, оставаясь в тени, нажал кнопку звонка. Его давно уже засекли и забес-покоились — под таким одеянием можно свободно пронести автомат и даже ручной грана-томет.
— Что надо? — спросил через домофон охранник.
— Я к Гончару от Оракула.
— Жди, доложу.
Мужчина постоял на месте, повернулся вправо и влево, осматриваясь, голову держал прямо, но надвинутый капюшон не позволял разглядеть его лица. Через некоторое время дверь открылась.
— Входи, — разрешил один из охранников.
— Руки подними, — попросил второй охранник.
— Меня нельзя обыскивать, — ответил мужчина, — прикоснувшийся ко мне умрет. Если вам Гончар этого не сказал: позвоните ему снова.
— Крутой что ли? — усмехнулся первый охранник. — Ни хрена… поднимай лапки к верху и капюшон скинь.
Он ткнул стволом автомата в грудь мужчине.
Мгновенно выхваченный автомат размозжил его череп прикладом. Мужчина спокойно спросил:
— Будешь звонить Гончару или так проведешь?
— П-проходи, — ответил трясущимися губами испуганный насмерть второй охран-ник.
Мужчина пошел впереди, словно был тут не раз, зашел в дом и поднялся на вто-рой этаж в комнату хозяина.
— Оракул просил передать тебе, Гончар, — начал мужчина в рясе, — что хочет уви-деться с тобой здесь, в твоем доме завтра в 19 часов. Ты должен пригласить на встречу Святого и Веревку.
— Но, Святой и Веревка в Чите… могут и не приехать. А что за вопрос? — забеспо-коился Гончар.
— Оракул знает, что они в Чите и надеется, что услышан. У меня все.
Мужчина в рясе повернулся и пошел к выходу.
Гончар вскочил с кресла и беспокойно зашагал по комнате. «Оракул, Оракул, — шептал он про себя, — что ему надо? Ведь просто так не придет… и этот еще… охранник, придурок… закапывай теперь…»
Он включил повтор просмотра видеокамеры. Хорошо видно, как охранник тыкает Оракула стволом автомата в грудь. Самого удара, как такового, и не видать. Так, легкое движение, словно мелькнула тень, брызги мозгов и… трясущиеся от страха губы второго охранника.
«Ну и реакция… молния какая-то», — прошептал Гончар, потом вызвал к себе на-чальника охраны.
— Ты это видел? — он раздраженно ткнул пальцем в монитор, — его же просили: не знаешь, не понял — позвони. Предупредили придурка, что умрет. Не-е-ет, надо повыежи-ваться, крутизну показать, блин. Ну и где она, крутизна ваша, где?
Гончар походил еще немного по комнате, сел в кресло, успокаиваясь, приказал:
— Труп закопайте. Кто у него — жена, дети?
— Мать одна.
— Вот тебе и мать… Так… Старушке денег дайте, придумайте там что-нибудь са-ми — заграницу сынок уехал… Вообще… сами. Все, иди.
Гончар так и не понял: зачем приходил Оракул, что ему надо? И сам ли он прихо-дил или его гонец — кто их там разберет в рясе и капюшоне? Знал одно — по пустякам бес-покоить не станет. Однако, по событиям, был сам.
Он набрал номер Святого. Позвонил ему — потому как Веревка хоть и был вор, но неформально ходил под Святым.
