Елизавета Манова - Рукопись Бэрсара
Это и есть Приграничье - не прирученное Баруфом, а истинное, признающее из всех законов только вечный закон лесов. Люди, загнанные бедой и жаждой свободы в эти скверные, гнилые леса, на эти скудные горькие земли и не верящие никому. Тайор родных не отправил в Квайр, а укрыл в какой-то лесной чащобе.
И - свободен.
Сегодня он воюет с Кеватом, потому что кеватцы стоят на его земле. А завтра он встанет против Квайра, если Квайр введет в Приграничье свои войска. И это то, чего я хочу.
Как предписано этикетом, мы сидим на поляне втроем, а поодаль за нашей спиной поредевший отряд Эргиса и мой поредевший отряд, а за спиною Тайора полтора десятка его людей.
Тайор доверяет мне. Шесть сотен воинов собираются на его призов, но он пришел только с родней.
Эргис излагает наш план. Он говорит на наречии хегу, языке бассотских лесов, который он знает, как свой, я вставляю слово по-квайрски.
Зря поглядел на людей Тайора. Среди них есть девушки хегу. У хегу девушки войны, как и мужчины, потому Бассот и нельзя победит, что каждый из хегу воин. Коренастая девчонка в потертых мехах, только крепкая грудь да коса вокруг головы. Мне нельзя улыбнуться ей и спросить, как ее зовут. Не стоит даже глядеть на нее.
Мне незачем на нее глядеть. Не она, а Суил, ее волосы, ее грудь, запах ее тела...
- Тилар! - говорит Эргис, и все отрублено, все забыто. Есть сегодняшний день и сегодняшний лес, и гнусное дело, которое мы совершим.
- Мой брат! - говорю я Тайору. - Мы убиваем тех, кто пришел сюда поневоле, так пусть умрут и те, кто привел их сюда! Мой брат! - говорю я Тайору, - смерть голодна, давай же накормим ее, чтобы она не сожрала нас и тех, кто нам дорог!
- Я хочу накормить смерть, - отвечает Тайор, - но я не верю тебе. Ты говоришь "брат", а завтра ты скажешь "раб". Сейчас ты с нами, а завтра ты против нас.
И белесое лесное упрямство в его немигающем взгляде.
- Мы накормим смерть, - говорю я ему, - но сначала смешаем кровь на братство. Дай руку, Тайор, - говорю ему и сам подаю ему руку. Кинжал в руке у Эргиса, короткая боль, и яркая лужица крови на бурой земле. - Мой род и твой род - одно, - говорю я Тайору, - и пусть твоя кровь убьет меня, если я вас предам.
Этот брат уже из третьей сотни. Ну и семейка!
Мы сделали _э_т_о_. Уничтожили ставку Лоэрдана. _Э_т_о_ было необходимо, и я ни о чем не жалею. И хватит.
Главное сделали люди Тайора, мы с Эргисом должны были их прикрывать. И прикрыли. Я потерял семерых, Эргис - больше десятка. Терпимые потери, но лишь потому, что Крир не подвел; ударил тогда, когда его просили ударить.
И начался разгром. И мы отошли.
Я не рассчитывал, что это начало победы, но так хотелось надеяться... Не получилось. Сифар и Каррот - опальные любимцы Валдера, ночевали в своих корпусах и сумели ослабить удар.
Заслонили собой бегущее в панике войско и не позволили Криру его истребить. А сзади уже подходил нетронутый арьергард во главе с Абилором.
Потери квайрцев - до двадцати тысяч, у Крира - тысячи две, у нас троих - пятьдесят.
А Тибайен уже не пришлет подкрепленья, потому что в Афсале начался бунт. Горцы Афсала жаждут свободы, там было достаточно слов. Оружием мы снабдили Гирдан. Да, Тибайен, Гирдан - это очень серьезно. Не знаю, сумеешь ли ты его удержать.
Кеватцы опять пошли на Исог, и Крир опять отступил. Второй заход.
А на меня началась охота. Тибайен меня ценит: отборный отряд в две тысячи сабель, и занят он только мной, Жаль, что я не тщеславен.
Им хорошо, подлецам! Только лишь ловят меня, а мне, огрызаясь и ускользая, надо делать работу война, а батареи уже на исходе, и скоро мой передатчик умрет, и тогда уже - хочешь - не хочешь! - а давай, пробивайся к Исогу, где свои поопасней врагов.
Огрызаясь и ускользая... Наши кони не могут идти, люди валятся с ног - кони попросту умирают, а работе войны нет конца...
Бой, а в бою две раны. В плечо и в душу. Мы напали на них из засады. Мы уже не могли уходить, оставалось напасть самим.
Отогнали. Сотня остервенелых людей, которым наплевать на жизнь. Теперь уже меньше. Намного.
Дарн. Он заслонил меня и забрал себе мою смерть.
Мой Дарн. Жил молча и умер без стона.
Искаженное мукой лицо, где нет ничего от него. Что я знаю о нем? Телохранитель и нянька, безмолвная тень за спиной. Рядом столько дней и ночей, но что я знаю о нем? Как я себе прощу?
- Биил Бэрсар! - окликнул над ухом Ланс, и меня поднимают с колен и отводят в сторону. А его накрывают плащом и опускают в могилу. В неглубокую яму, где уже проступила вода. Прямо в воду.
Длинный ряд накрытых плащами тел. И мокрые пятна на плащах. Ему будет плохо лежат в воде. И липкие комья сырой земли. И молитва.
Нет никого за этим безмолвным небом. Нет никого и нет ничего. Только одна короткая жизнь, случайно зажженная, случайно погасшая.
Сколько тысяч единственных жизней оборвано в этом лесу? Сколько их будет оборвано, если я жив и покуда я жив? Как я себя прощу?
Исог. Девственная крепость, ворота страны. Нет Исога. Двадцать дней продолжался штурм, и Исог сожжен. Мы уходим из Приграничья.
Я и Эргис - Сибл с Эгоном давно впереди, я уже послал их к Биссалу. Мы с Приграничьем сделали нашу работу, теперь пойдет война в классическом стиле - армии против армий. История будет помнить только эту войну. Ну и ладно.
Кеватцы вошли в Южный Квайр, но теперь я уверен в победе. Они надломлены Приграничьем, и их немногим больше, чем нас. Если б не страх перед Тибайеном, они бы уже повернули назад. Нам тоже пора уходить, мы пока не нужны войне. Отдохнем и посмотрим, чем кончится дело.
Меня измучила рана. Не заживает, как в прошлом году у Эргиса, и я почти не владею рукой. Мой новый телохранитель Бараг, густоусый и многословный - он так не похож на Дарна! - но опекает меня не хуже, чем Дарн. Он сам появился рядом со мной, и это значит, что они все-таки любят меня... те, что остались живы.
И мы приезжаем на нашу лесную базу. Землянки - это вершина комфорта. Трава по пояс, сухая земля... А мы своих мертвецов оставили в той, зловонной и мокрой земле Приграничья. Девять из десяти остались лежат в той земле, а нас только тридцать - три десятка и трех сотен. Отряд Эргиса и мой отряд, и мы никак не привыкнем к тому, что живы. Что можно раздеться на ночь и есть до отвала, а вечером просто сидеть у костра. Что есть запасные батареи, и мой передатчик опять живой.
Они могут шутить и смеяться, я еще нет - Приграничье меня не отпустило. А война не отпускает Эргиса, он все рвется к Биссалу... зря! Они уже обойдутся без нас, пускай обходятся сами, нам еще столько предстоит, столько всего...
А ночью мы с Эргисом вдвоем; сидим голова к голове у меня в землянке, и сумрачный огонек над шкалой высвечивает его подбородок и губы.
