Олег Дивов - Русская Арктика 2050 (сборник)
– Тебя что-то насторожило? – на всякий случай спросил Вольски.
– Нет, – Оз поправил шапку. – Так, интуиция…
– Вот что, ребята, – сказал Сандерс решительно и поднялся. – А пойдемте-ка прогуляемся. Сынок, оставь свою «стрекозу», где она есть, пусть снимает. Она нам еще очень пригодится.
– Куда прогуляемся? – спросил Норман, хотя уже знал ответ и не очень-то хотел его слышать.
– Как это куда? К этим гребаным русским!
Вблизи «рыбоферма» оказалась немного компактней, а окружающий ее галечный берег – немного просторней, чем казалось на изображении. Вольски уже успел понять, что высокие широты порой странно искажают далекое и близкое, и здесь не всегда можно доверять не то что камерам – собственным глазам.
Прежде чем приблизиться к домику, все трое долго лежали в камнях, приглядываясь и оценивая обстановку. За тот час, что они шли, картина ничуть не изменилась: все так же тяжело всплескивал океан, так же светило сквозь тучи низкое солнце, так же весело курились выхлопные газы над дизель-генератором русских, и по-прежнему в округе не было видно ни души.
Но у Вольски почему-то возникло и окрепло ощущение, что о них знают и за ними наблюдают – внимательно и с интересом. Видимо, подобное чувство одолевало и остальных, потому что Оз впал в абсолютное молчание, а Сандерс явно беспокоился. Пока лежали в камнях, он сгрыз, кажется, полкоробка спичек.
«Что они тут делают? – думал Вольски. – Как вообще живут? Зная, что до ближайшего поселения сотни миль и что даже помощь им в экстренном случае все равно зависит от капризов погоды. Читают? Смотрят часами сериалы? Пьют? Наверно, пьют…»
Однако он знал, что неправ. Достаточно было провести в Арктике неделю, чтобы понять, что слабых она не прощает. Тот, чья воля хуже, чей страх больше, кто не способен выносить лишения, – погибнет первым. Выживают здесь самые терпеливые, сообразительные и смелые. Так что не пьют здесь русские полярными ночами, ох, не пьют… Скорей уж работают в поте лица.
Вот только – над чем?
– Ладно, – наконец решил Сандерс. – Видели мы достаточно, пора уже и знакомиться. Вольски, ты как? Роль помнишь?
– Помню, – сказал Вольски и сглотнул. Сейчас даже мысль о более чем щедром гонораре за эту авантюру его не успокаивала. Напротив, заставляла напрягаться.
– Как там техника, сынок?
– В порядке, никто ничего не почует…
– А ты сам?
– Готов, – ухмыльнулся Оз и весьма натурально закашлялся.
– Ты простыл?! – ужаснулся Вольски. Оз ухмыльнулся еще шире и кашлянул уже не так натурально.
– Отлично, тогда пошли, – сказал Сандерс и почему-то прибавил:
– Улыбаемся и машем, ребята!
Они успели спуститься только до середины каменистого склона, как дверь домика русских распахнулась и на пороге показался человек – обычный человек, одетый по северной погоде: в толстый свитер, утепленные штаны камуфляжной расцветки и прорезиненные сапоги. Слегка заросший щетиной, как и положено полярнику.
Повернулся к спускавшейся группе и крикнул по-русски:
– Эй, ходу, ходу! Сейчас шквал налетит, в двух шагах ничего не разглядите!
Вольски, задыхаясь от быстрого шага, перевел и подумал: «И верно, нас засекли… Интересно, как давно?»
Они успели добежать до домика ровно к тому моменту, как усиливавшийся ветер пригнал к острову полосу плотного, тяжелого тумана. Она надвигалась с моря на глазах, и Вольски это пугало. Нет, он видел уже подобные шквалы, но одно дело, когда ты сидишь на борту большого теплохода, и совсем другое – когда бежишь, спотыкаясь, по арктическому галечнику на острове, где кроме тебя только три человека и полярные маки.
– Вот молодцы, – с удовлетворением заключил хозяин домика, когда они наконец ввалились внутрь. Там было тепло и душновато. – Ну, заходите, гости дорогие! Я вас давно услышал – так шумели, будто стадо тюленей на выгуле. Давайте знакомиться будем. Алексей!
– Добрый день, – старательно выговаривая русские слова, сказал Вольски. – Я Норман, это Мэтью и Оз. Мы вас нашли! So lucky day!
– Да уж, – усмехнулся русский, включая плитку и ставя на нее небольшой чайник. – Нас найти – это большая удача. Здесь мишек бывает больше, чем людей…
– Sorry, кто больше?
– Белых медведей, – пояснил Алексей. – А вас-то каким ветром сюда занесло? На полюс летели?
– Нет, – покачал головой Норман. – Мы… как это… исследователи. Ученые. Корабль «Моргенштерн», принадлежность – Евросоюз… так? Международная гидрографи-че-ска-я экспедиция, разрешения есть. Всемирный год Арктики…
– А, – русский покивал. – Слышал, что «Моргенштерн» будет проходить мимо, но сюда не зайдет. Ты переводчик, Норман?
Вопрос был задан очень небрежно и в тоне общей беседы – будь Вольски по легенде кем-то другим – он бы точно споткнулся. А так спокойно ответил:
– Нет, я – гидрограф. Я знаю русский язык немного. Мои предки родом из России.
Сандерс и Оз тем временем стащили пуховики и шапки и уселись на одну из кроватей – ту, что была аккуратней прочих застелена голубым покрывалом. Сандерс куда-то засунул свои вечные спички и выглядел теперь просто образцово. Оз время от времени отворачивался и кашлял – не сильно, но весьма умело. Сухой такой кашель, как у только что заболевшего человека. Алексей поглядывал на него и хмурился.
Домик у русских был небольшой и внутри ничем не перегороженный – одна комната, у стен которой стояли три двухэтажные кровати, электрическая плитка и кухонный стол со шкафчиком. В дальнем углу – массивная тумба с встроенным системным блоком и несколькими мониторами. На тумбе валялся планшет, похожий на тот, которым пользовался Оз, несколько флешек и видеокамера. На полу возле тумбы стояли какие-то приборы, закрытые сверху черной пленкой. Возле них на деревянном ящике – большая рация. Над рацией висела заваленная книгами полка. Вольски присмотрелся к названиям: «Биоинженерия морских организмов», «Адаптационные особенности арктических и антарктических форм глубоководной фауны», «Симбиоз в биотехнологии», «Генетика рода Architeuthis»… И впрямь рыбоферма, что ли? Название Architeuthis показалось ему знакомым, но он не мог припомнить, что это за рыбы. Наверно, какой-то сугубо арктический род…
В середине комнаты стоял накрытый клеенкой стол и четыре металлических стула. На подоконниках разложены были продукты, мелкие хозяйственные и личные вещи. Здесь царил жилой беспорядок – как в любом помещении, где вынужденно соседствуют сразу несколько человек. Единственным закутком в домике, кажется, был походный санузел.
