Ольга Макарова - Галерея Миров
— А Рон с ним?
— С ним, — зевнул Линкс. — Она брата не бросит.
Линкс даже глазом моргнуть не успел, как был схвачен за ворот и бесцеремонно вытащен из-за стола. И откуда у Марки столько силищи вдруг взялось? Маленькая ведь и не воевала в жизни никогда, примерная такая женушка… Сейчас ее глаза блестели сумасшедшим блеском, как у голодного хищника, даже страшно становилось в них глядеть…
— У тебя есть снегоход. И ты меня и моего сына в госпиталь отвезешь, — четко, чуть ли не по слогам проговорила Марка.
— Я ж из похода только что… я устал… я жрать хочу… — Линкс, конечно, пытался придумать что-нибудь, но все было бесполезно.
Через пять минут он уже шел к «Большому Боссу» за бензином…
80
Я долго пытался сообразить, что происходит. Такое ощущение, что вся моя жизнь началась только сейчас, с того момента, как я «щелкнул пальцами», и вокруг оказался зеленый мир и двое, впервые бегущие по траве. Все, что было до — мутно, серо и бесконечно, будто бы я спал.
Это на самом деле очень странно. Столько событий за такое короткое, особенно если сравнивать с моим возрастом, время…
А реальность? Она все больше размывается и рушится, выходит за все рамки. Я не понимаю, что происходит.
И еще чего я не понимаю — так это ГОЛОС, который иногда звучит в моей голове. Не говорите, что я сошел с ума. Голос реален, и ничуть меня не удивляет. Я отношусь к нему, как к чему-то обычному и естественному, но непонятному. И меня злит именно то, что я не понимаю, что он такое…
Дедушка, я давно не говорила с тобой. Прости, но ты всегда требовал от меня честности, мне все реже требуется твоя помощь, твой совет и иллюзия твоего присутствия. И меня это не удивляет. Вообще, меня уже ничто не удивляет в последнее время. Я могу радоваться и грустить, но удивляться больше не могу. Наверно, это потому, что я Хранитель. Да, ведь Хранители все знают наперед, поэтому удивляться им действительно ни к чему… А мне вот иногда жаль удивления, ведь это самое живое человеческое чувство.
Мне кажется, я отдаляюсь от людей, от мира. Я уже ощущаю себя не такой, как все, будто между мной и всеми людьми возвели стеклянную стену…
Мне вспомнился мир Дениса, со стеной вместо простого барьера. Неужели мой мир тоже теперь такой?..
Знаешь, я иногда думаю, как было бы хорошо, если бы ты был сейчас рядом. Но потом на смену этой мысли приходит другая: ты бы ничем не смог мне помочь. Я перешагнула невидимую грань и осталась один на один со своими и чужими проблемами. Мне уже никто не поможет. Меня никто уже не научит. И я никому не помогу и никого не научу. Это иное жизненное пространство, где пока никого нет.
Но я откуда-то знаю, что все бывает так:
…все души будут Хранителями в свой срок. Душа растет, и однажды наступает время, когда ей становится тесно, как цыпленку в скорлупе, и она отделяется от всех душ своего мира. Это — Хранитель. Он уже чужой среди своих. Но еще не свой среди чужих. Но настанет время, и душа Хранителя присоединится к другому миру — к миру таких же, более старших душ. И тогда это снова обычая душа, без всяких стен. Но все повторяется, ведь рост остановить нельзя… И снова будет Хранитель, только уже более высокого уровня…
Зачем все это, я понять не могу. И не у кого спросить…
81
Соглашение было бессловным: просто ночью, словно движимые единой волей, в подземелье собрались четверо: двое радиксов и двое Хранителей. Они сели у камина и долго молчали, держа руки над огнем. Их молчание не было пустым. Но и слов пока тоже было не нужно.
Разговор начался внезапно, без всякого вступления и подготовки. Первым говорил Влад:
— …Я слышал о радиксах. Странный народ. Вы не люди, у вас другая природа, другая психика и цель жизни.
— Верно, — согласился Таш.
— Вы тоже не люди, — сказала в ответ Дина, — у вас человеческая природа, но другая психика и нет цели в жизни.
— Верно, — согласился Влад. — Итак, мы уяснили, кто есть кто, теперь к делу. Что вы ищете?
— Трудно сказать, — задумчиво произнес Таш, — мы пытаемся разобраться, что происходит в мире.
— Если бы мы были старше… — продолжила Дина. — Наше восприятие было бы гораздо острее. Сейчас мы похожи на слепых крысят. Такие же беспомощные.
— Но мы видим, что рушится Сон Мира, — плавно перехватил Таш, — если это так, что значит, наш черед еще не пришел. Мы исчезнем.
— Ты говоришь об этом так спокойно, — сказала Рон, — вам не жаль, что вы действительно можете исчезнуть?
— Нет, — оба радикса улыбнулись. — Радиксы появляются всегда, когда Земля становится непригодной для жизни людей, и если люди не справляются, то мы занимаем их место. Кстати, вы, люди, тоже когда-то были для другой расы радиксами. Вы отличались только тем, что для вас новые условия мира были в самый раз, тогда как бывшие люди умирали в таком климате и в такой энергетике.
— Вы мутанты, ребят, так ведь? — коротко спросила Рон.
— Так… — ответили радиксы.
Влад в разговор больше не вмешивался. Он молча наблюдал со стороны. Сейчас вопросы задавала Рон.
— …и вы не будете мешать крушению Сна Мира?
— Нет. Мы не считаем, что это необходимо. Хотя другие виды радиксов считают.
— Так вас еще и несколько видов?
— Да. Наш вид разделился на множество ветвей в течение двадцати лет после Взрыва.
— Мы очень отличаемся, не столько телами, сколько психикой. Есть радиксы, живущие гармонией, как мы, есть — агрессией, есть — хаосом — неустойчивостью этих двух состояний. Есть радиксы-полузвери, совершенно иной план бытия. Вы называете их… нечистью… демонами… одинокими странниками. Но они тоже радиксы.
— Место людей с легкостью занял бы иной разум: например, крысы. Но Взрыв не хочет гибели человечества, поэтому он всегда создает множество новых его видов. С единственной целью — чтобы в конце остался только один…
Этот разговор был странным. Он вспых, потух и затаился до лучших времен. Жизнь шла как обычно, оставив размышления подсознанию и красноречивой пустоте. Казалось, радиксы и Хранители забыли друг о друге: две пары даже не здоровались при встрече… хотя это можно объяснить тем, что таким, как они, просто ни к чему все эти человеческие формальности…
А время неторопливо растаскивало события и обстоятельства, как кучу мозаичных кусочков, из которых надо сложить целостную картину. Оно всегда неторопливо, время. И оно тоже не умеет удивляться…
82
Заканчивался второй день похода. Ахмар чуть ли не по-детски радовался, глядя на новые места: с высоты открывался удивительный вид на испещренную кратерами равнину. Он бы сравнил ее с лунной поверхностью, если бы, конечно, знал, что такое Луна. После идеально ровной пустоши, за которую вождь в жизни не заглядывал, равнина казалась ему удивительной, волшебной и достойной всяческого внимания.
