Ольга Столповская - Куба либре
Обзор книги Ольга Столповская - Куба либре
Ольга Столповская
Куба либре
Хинетеро зарабатывают не только проституцией, но и продажей поддельных товаров (особенно сигар), а также подыскивают для иностранных клиентов жилые помещения, получая за это от их хозяев часть выручки… Хинетеро знакомятся с туристами и завязывают с ними отношения, которые могут длиться от одной ночи до нескольких дней. Иногда хинетеро пытаются таким образом не только подзаработать, но и получить приглашение уехать за границу. В настоящее время власти Кубы принимают меры по пресечению хинетеризма…
Из путеводителя
Глава 1
– Наш самолет готов к взлету. Пристегните ремни…
Всё. Назад пути нет.
Захотелось сложить ладони и, закрыв глаза, сказать: «Господи! Господи!» И я это сделала.
Соседка, успевшая сообщить, что ее зовут Тамара и что они с мужем из Нижнего, покосилась на меня:
– А вы из Москвы?
– Да. – Пауза. – Нижний – чудесный город. Прекрасно сохранился в отличие от Москвы, – зачем-то сказала я. – И люди очень гостеприимные…
Почему-то, чем больше я пытаюсь снять напряжение между столицей и провинцией, тем больше оно возрастает. Пусть лучше соседка думает, что я боюсь летать. Или что я – ультра-православная фундаменталистка. И я снова сложила ладони.
«Господи, избавь меня от этой фальшивой вежливости… Куда меня несет? К черту на рога! Господи, помоги мне разобраться во всем…Если ты существуешь…» – добавила я без особой уверенности.
Пока добиралась до самолета, повсюду натыкалась на очень серьезные лица. Не слишком счастливые, но зато какие уверенные в собственном предназначении! Женщина на паспортном контроле выглядела так, будто встала в шесть утра, отвела дочку в садик и поехала сюда специально для того, чтобы такая идиотка, как я, смогла удовлетворить некую блажь, перебраться на другой конец планеты со своим долбанным чемоданом платьев. И остальные пассажиры какие важные! Неужели все они настолько уверены, что им туда действительно надо?
Парень за стойкой регистрации мне улыбнулся:
– Ну и зачем вы летите в Гавану?
– У меня там друзья, – соврала я. «Ах, товарищ, если бы я знала, зачем…»
– Кубинцы?
– Что, кубинцы?
– Ваши друзья, кубинцы?
– Ах, да, да, кубинцы… И кубинки. – Я скромно опустила глаза. «А ты думаешь, я еду ебаться с двухметровым негром?»
– Я напишу, что вы шпионка.
Я рассмеялась.
Он тоже:
– Ладно, напишу в следующий раз.
– Спасибо! Постараюсь к следующему разу завербоваться.У меня есть в Гаване только один знакомый – Пипо Педро Алехандро. Да и с ним-то я знакома не слишком. Провела один вечер, подробности которого помню смутно из-за выпитого на нервяке бессчетного количества коктейля «Куба либре».
То был вполне обычный туристический вечер. Мы с мужем сидели в баре, разглядывая слоняющихся вокруг фигуристых кубинских проституток, и собирались пойти спать.
И тут я услышала знакомый с детства звук, казавшийся мне когда-то криком раненого белого кита. Такой звук издавал большой рейсовый автобус «ЛиАЗ», проезжая бывало заснеженным Ленинским проспектом.
«ЛиАЗы» – родственники венгерских «икарусов», только попроще и поскромнее, без намека на крылья в названии и без гармошки на талии, соединяющей два салона. Зато насыщенного солнечного цвета, такого прекрасного после бесконечного ожидания на стеклянной остановке с авоськой, наполненной припорошенными снегом апельсинами.
Я огляделась. «ЛиАЗ» вывернул из-за пальм, словно огромное насекомое, сверкнул стеклянным пузом, набитым трудовым людом, тяжело вздохнул и присел на перекрестке, напротив бара.
Такой же чунга-чанга цвет, такой же щемящий звук клаксона.
Я встретилась глазами с усталым людом, едущим с работы в окраинные районы. Все как в детстве, только лица у работяг черные, но выражения те же. И в следующий миг автобус, дрожа боками на выбоинах асфальта, исчез.Как впоследствии выяснилось, «ЛиАЗ» А был ничем иным, как предвестием того, что произойдет этим вечером.
Что-то во мне включилось. Затикала какая-то бомба. Я с тревогой прислушалась к смутным желаниям, подтачивающим изнутри башню моей житейской уравновешенности.
Вслед за автобусом, проехала пятнистая латаная-перелатаная «копеечка».
Не люблю я это невнятное состояние, когда подступает некая фантомная тоска, и ты начинаешь что-то искать.
Из-за мраморной колонны, за которой скрылись «ЛиАЗ» и «копейка», выглянул черномазый шалопай и знаками предложил коку; я отрицательно мотнула головой. Тогда он предложил моему мужу коммунистическую газету «Граниа», затем девочку.Еще накануне, интуитивно осознав неизбежность падения, я вспомнила о том, что лучший способ защиты – это наступление. И предложила мужу переспать с проституткой.
Он, будучи умным человеком, сначала отнесся к моей идее с недоверием, но потом все же снял за тридцать куков, около тридцати долларов, черную как ночь Хулию.
Мне эта девка не понравилась: нескладная какая-то, неопрятная и плюс ко всему с гигантскими наклеенными белыми когтями.
Ее неказистость меня несколько успокоила. Если бы он выбрал одну из тех роскошных красоток с трясущимися сосками и жопами, которые подмигивали моему мужу из-за колонн и пальм бара, мне было бы труднее вручить ему карточку от номера и хладнокровно пить из трубочки коктейль под удивленными взглядами сутенеров.Муж рассказал потом, что, едва поднявшись в комнату, Хулия спросила: есть ли у нас дети? И, услышав, что нет (а мог ли он ей сказать всю правду?), она стала показывать фотографии своей прелестной дочурки и выпрашивать для нее подарки. В основном эта девица покушалась на мою косметику и средства личной гигиены. Мой муж объяснил, что, при всем уважении к дочурке Хулии, он не готов подарить ей духи своей жены и расстаться в столь жарком климате со своим антиперспирантом.
В ответ Хулия устроила микроистерику, назвав его сумасшедшим и заявив, что другие мужчины не скупятся на подарки.
При упоминании «других мужчин» муж испытал отвращение, как он мне сказал.
Не решился войти в нее и просто подрочил, чтобы хоть как-то компенсировать деньги.
Тут я должна пояснить, что мы в браке пять лет.
Нас объединяют: общие интересы, взгляды на жизнь, секс.
Мы подходим друг другу, и наша жизнь, если ее не взбалтывать время от времени, давно бы превратилась в счастливый сон: семейные выезды на дачу, работа, посиделки с друзьями.
Все семьи счастливы одинаково. И у нас есть свой скелет в шкафу.
Больной ребенок.
Малыш, родившийся с половинкой сердца.
Поэтому врачи предсказывали ему жизни не более полугода с момента рождения. Но наш малыш жил и жил, и врачи все отодвигали «декомпенсацию». Это зловещее слово…
Ребенка взяла на себя бабушка – мама мужа.
Врачи советовали поместить нашего Ванечку в больницу, подключить к искусственному сердцу и рискнуть, сделать операцию: пересадить донорское сердце какого-нибудь ребенка, которому оно уже не нужно. Собрать из двух детей одного…
Шанс на положительный исход такой операции был, хоть и очень, по мнению врачей, небольшой.
Но бабушка была категорически против.
«Они будут ставить на нем опыты. Тренировать студентов. Человек должен умирать дома, а не в больнице».
Три года нашей жизни прошли под этими девизами.
Разумеется, все мы, включая свекровь, пытались осознать и понять, почему у нас такой малыш.
Врачи говорили: «Вам просто не повезло. Плохая экология. Такой-то процент детей в нашем городе рождается с патологиями. Попробуйте еще раз, и у вас родится здоровый ребенок. Вот увидите!»
Муж говорил: «Это грехи отцов, кармическая усталость белой расы».
А свекровь говорила: «Наш Ванечка – необыкновенно здоровый и талантливый малыш. Он обязательно выздоровеет, потому что он индиго – ребенок будущего, обладающий сверхспособностями».
Мы не грузили наших знакомых. Не то чтобы мы скрывали нашего Ванечку. Просто не хотелось, чтобы нам сочувствовали. Поэтому были в курсе только самые близкие люди.
Мы старались жить и работать как все.
Мы привыкли поддерживать друг друга в такие эмоционально трудные моменты, когда в поле нашего зрения появлялся какой-нибудь здоровый малыш. Например, в рекламе подгузников по телевизору или на развешанных по городу плакатах: «Год ребенка», «Здоровая семья – здоровая страна» или «Нам нужны ваши рекорды».
Обычно люди не замечают эти плакаты, а у меня всякий раз начинала кружиться голова.
Я привыкла улыбаться и продолжать беседу как ни в чем не бывало, когда речь заходила о детях. Муж брал под столом мою руку, и я стискивала его пальцы.
Чтобы не зацикливаться, мы ходили в кино, на выставки и по гостям. Путешествовали.
Поэтому когда в тот вечер я сказала: «Я хочу прогуляться одна», мой муж только тихо ответил: «Будь осторожна».В тот вечер все как-то не складывалось. Не по-серьезному, а так, по мелочам.
Гостиничный сейф, в который мы положили деньги, не открывался. На ресепшене три раза в течение трех часов обещали прислать специалиста, но никто не приходил. Я решила при помощи электронного переводчика составить записку о сломанном сейфе на испанском, поскольку у меня возникло подозрение, что персонал гостиницы просто не понимает английский. Но служащий отказался дать мне шариковую ручку даже на пару минут.
