Александр Марков - Отражение Улле
Как только Граг удалился - об этом можно было судить по стуку двери, Орми, Эйле и ядозубы вылезли из тряпок и Орми тихо позвал:
- Му! Где ты?
- Я здесь. - Му снова был рядом.
- Ты можешь дать нам вашу лампадку и показать, где дверь в комнату счастья?
- Да. Только пусть сначала все заснут.
- Ну хорошо. Пусть заснут.
Дети тем временем опять обступили пришельцев.
- Как хорошо, что вы еще здесь! Поиграйте с нами!
- В другой раз, - мягко сказала Эйле. - А сейчас пора спать. Ну-ка, быстренько ложитесь.
- Все вы, Граги, одинаковые, - проворчал Эри.
Дети разобрали свои вонючие подстилки и улеглись на полу. Через некоторое время Орми услышал шепот Му:
- Они спят. Идите за мной. Здесь есть проход посерединке.
- А лампадка? В темноте мы не сможем открыть дверь.
- Я зажгу. Сначала надо дойти. А то проснутся.
Они шли довольно долго - комната оказалась большой. Наконец уперлись в стену. Му зажег светильник.
- Нам дают очень мало масла. Мы его бережем. А все-таки что вы ищете?
- Да мы сами толком не знаем, - Кулу осмотрел дверь, нашел темный кружок и приложил к нему сморщенную ладошку менхура. Дверь открылась, яркий свет хлынул в комнату.
- Возьмите меня с собой, - попросил Му - Я же вам помог.
- Нет, нельзя. Тебе придется остаться, малыш, - сказала Эйле.
- Пожалуйста, - прошептал Му, сдерживая рыдания.
- Ну, будь хорошим мальчиком. Мы не можем тебя взять.
- Хочу в комнату счастья! Хочу!
- Мы скажем, чтобы тебя завтра же перевели, - сказал Барг.
- Правда?
- Чтоб мне жить вечно.
Барг выскочил в освещенный коридор, и за ним следом - Кулу, Орми, Хлу и Эйле. Эйле поспешно захлопнула дверь, но в самый последний миг в щель просунулось что-то маленькое и юркое...
- Хосю в комату сяся!
- Это еще что такое? - гневно воскликнул Кулу. А Эйле взяла крошечную девочку на руки и спросила ласково:
- Ты кто?
- Ляма! - Малютка была настроена решительно и держалась с достоинством.
- Открывай опять дверь, Кулу, - сказал Орми. - Придется запихнуть ее обратно.
- Ну да, - проворчал Хлу. - Откроешь, а они хлынут оттуда, как икра из перезревшей соплянки.
- Возьмем ее с собой, - сказала Эйле, просительно глядя на Кулу и Орми - Она такая мужественная и сильная. Совсем не простой ребенок. Жалко оставлять ее здесь на погибель.
- Но ведь никакой комнаты счастья нет! Куда мы ее поведем?
- Несите в комату сяся, а то буду кичать, - заявила Ляма. - Вот так: а-а-а!
За поворотом коридора послышались шаги.
- А, будь она проклята, - глухо произнес Кулу. - Бежим!
Они помчались прочь, вправо по тоннелю. Этот коридор, по-видимому, тоже был кольцевым и располагался внутри первого кольца. Ляма крепко обхватила шею Эйле. Вдруг в стене коридора, немного впереди, открылась железная дверь, и тоннель на мгновение огласился ужасным криком, полным боли, отчаяния и еще чего-то такого, что выходит далеко за пределы обычного человеческого страдания и потому не имеет даже названия. Кулу - и тот содрогнулся от этого крика. Ляма же только сильнее прижалась к Эйле. А из открывшейся двери вышла женщина в серой одежде; дверь захлопнулась и похоронила крик в недрах неведомой темницы. Женщина бросила равнодушный взгляд на бегущих незнакомцев и прижалась к стене, чтобы пропустить их. Потом она вдруг встрепенулась и прыгнула на середину коридора, растопырив руки. Кончики пальцев у нее были измазаны красным.
- В чем дело? Моя воспитанница из шестого питомника! Кто вам дал право? Лямочка, кто эти люди?
- Тетя Гага, - прошептала Ляма, пытаясь зарыться в волосы Эйле.
Кулу остановился, размышляя, убить ли Грагу сразу или сперва попытаться что-нибудь выведать; остальные столпились вокруг. Внезапно Ляма высунула голову и крикнула:
- Уки в кови! Уки в кови!
Глаза девочки сверкали, как у болотной кынды в гневе, голос ее неожиданно окреп, маленький пальчик указывал на Грагу. Женщина попятилась, спрятав руки за спиной. Она была явно растерянна и смотрела на Ляму чуть ли не с ужасом.
- Ты испотила комату сяся! - вопила Ляма. - Ты плохая! Плохая!
Грага сунула два пальца в рот и пронзительно свистнула. И тогда Кулу прыгнул и пронзил ее мечом.
- Опа, - сказала Ляма, моментально успокоившись. Снова топот - на этот раз спереди. И сзади тоже кто-то приближался. Спрятаться было некуда, кроме той двери, откуда вышла Грага. Кулу открыл эту дверь, как и все прежние, менхурьей ладонью. Орми первым шагнул в тускло освещенную комнату, за ним все остальные. Дверь захлопнулась.
- Комата сяся, - сказала Ляма.
Это была крошечная конурка с серыми стенами. В маленькой нише чадил светильник и тускло блестели странные железки. Орми шагнул к нише, как вдруг кто-то крепко схватил его за ноги. Он посмотрел вниз и увидел маленькое, бесформенное шевелящееся существо. Оно хрипло стонало и цеплялось за его ноги, обливая их чем-то горячим.
Эйле страшно вскрикнула. Кулу зажал ей рот ладонью.
- Сюк, - сказала Ляма.
- Убей меня, дяденька, - прохрипело существо.
От головы его - если это еще можно было назвать головой - тянулась пара железных нитей, они исчезали в дырочке в стене. Люди застыли, потрясенные, охваченные страхом.
Кулу сказал:
- А мы-то... не могли новую пытку придумать.
- Куда нам... - пробормотал Барг. - Та самая Грага, которая... Они ее любят все, Улле им в глаз...
- Прикончи ты его, - сказал Кулу, морщась. - Все равно не жилец.
- Кысы чеез день... - всхлипнула Ляма.
- Убей меня, добрый дяденька, - пробулькал, захлебываясь слезами и кровью, несчастный Сюк. И Орми, содрогаясь, ударил его мечом.
- Опа, - сказала Ляма.
- А ну, слезай! - крикнула Эйле, отрывая цепкую малышку от своей шеи. - Тебя добру учили или свинству? Ножками пойдешь!
Но Ляма не отцеплялась ни в какую.
- Ну и силища у тебя.
- Помочь? - предложил Орми.
- Ладно, понесу. Бежим скорей отсюда!
- Сто вы исете? - спросила Ляма. Но ее вопрос остался без ответа.
Каморка была прохладной. Они вошли в длинный полутемный зал. Запах крови ударил Орми в нос. Он огляделся, не веря глазам. Это была пыточная. На стенах, в цепях, висели дети, сотни детей... У Орми помутилось в голове. Шатаясь, он поднял ружье. Самодовольные, спокойные Граги, мужчины и женщины, в забрызганных кровью халатах, деловито занимались своей страшной работой. Орми выстрелил, и ружья его спутников прогремели следом, одно за другим. Кровь бешено стучала в голове, и Орми уже не видел ничего вокруг и не понимал, что делает. С диким ревом он обнажил меч, бросился вперед и стал рубить направо и налево визжащих, мечущихся Грагов и Граг. И ядозубы от него не отставали, так что скоро весь пол этой жуткой комнаты был завален кровавыми обрубками, и ни один палач не ушел от возмездия. В пылу боя Орми не заметил, что двое или трое из тех, кого он убил, получив смертельную рану, не падали с воплями, заливаясь кровью, а растекались мутной слизью и растворялись в воздухе серым дымком... Но вот к Орми вернулся разум, и он услышал ворчливый голосок Лямы:
