Александр Марков - Отражение Улле
Два стражника, оттеснив Барга, бросились к Эйле. Орми затылком почувствовал угрозу и, не отдавая себе отчета в своих действиях, схватил валявшийся под ногами труп менхура и швырнул его в открытую дверь.
- Лови!
Труп - детское тельце с острым костяным обломком на тонкой шее пролетел перед носом у стражника, и Эйле, бросив дымящееся ружье, поймала его за ногу и загородилась им, как щитом.
Молчаливые воины впервые за все время схватки сбились с ритма и застыли с поднятыми мечами, не решаясь рубить мертвое тело своего господина. И тогда Барг, подскочив, снес головы обоим.
- Победа! - взревел Кулу, пронзая еще одного врага. Теперь перевес был на стороне ядозубов: всего трое стражников продолжали бой. Эйле брезгливо отбросила менхурий трупик, зарядила ружье и выстрелила, после чего мужчины быстро прикончили оставшихся двоих.
Раны Хлу и Барга оказались не слишком тяжелыми; Эрк был мертв. Пока Эйле перевязывала раненых, Кулу и Орми прошли в боковую комнату и стали разглядывать загадочную машину. У нее имелось сиденье, явно предназначенное для человека, и железные цепи с застежками, позволяющие намертво приковать сидящего и лишить его возможности двигаться. Возле одной из рукояток Орми заметил высеченные на железе знаки и прочел, запинаясь:
- Во-ле-по-дав-ле-ни-е...
- Ясное дело, - проворчал Кулу. - Посадят мужика и подавляют, пока не станет покорным дурнем. Эти-то, смотри, так и лежат.
Кулу подошел к одному из оцепеневших воинов.
- Встать!
Воин не шелохнулся. Орми заметил у него на груди железную пластинку с непонятными знаками и позвал Эйле.
- Прочтешь?
- Тридцать один, - сказала Эйле. - Это его номер, наверное.
- Дум тридцать один, встать!
Но все было тщетно: стражники, очевидно, подчинялись только убитому менхуру.
- Ну, Улле с ним, - сказал Кулу. - Пойдем. Надо как-то дверь открыть.
Но сколько они ни дергали, сколько ни толкали, массивная железная дверь не поддавалась.
- Заклинание... или тайный знак... - Орми почесал в затылке. Постойте! А что, если...
Он подобрал мертвого менхура, приволок его к заколдованному входу и, взяв двумя пальцами за правое запястье, приложил сморщенную ладошку к темному кругу, видневшемуся в нижней части двери. Что-то звякнуло, и дверь плавно отворилась внутрь. Путь был свободен.
- Ловко! - восхитился Хлу. - Надо этого замухрышку с собой взять. Мало ли, вдруг еще какие двери попадутся.
- Верно, - сказал Кулу. - Только целого тащить незачем. Дай-ка мне его. - Взяв у Орми менхурий труп, Кулу отломил правую кисть мертвого уродца, а остальное, наподдав ногой, зашвырнул в дальний конец зала, к самой лестнице.
- Какой полезный оказался заморыш, - сказал Барг. - Двери открывает, дурней подавленных останавливает. Зря выбросил. Может, он еще на что-то сгодился бы.
- Хватит с нас, - проворчал Кулу. - Пойдем.
Войдя в дверь, они оказались в широком освещенном коридоре с гладким каменным полом и сводчатым потолком. Коридор убегал в обе стороны, дверь находилась в его боковой стене.
- Ну, куда? - Кулу повернулся к Орми. - Направо, налево?
Орми и сам не знал, какой путь выбрать, но спустя мгновение вопрос отпал сам собой: слева раздался топот множества ног, и из-за поворота показались стражники, точно такие же, как те, с которыми им только что пришлось сражаться. Но на этот раз врагов было куда больше, а вооружены они были не только мечами, но и ружьями.
- Глядите! Дурни! - сказал Барг.
- Пойдем, однако, направо, - сказал Кулу.
И они со всех ног побежали по правому туннелю. Коридор плавно и едва заметно поворачивал, и было похоже на то, что он образует кольцо поперечником в три-четыре мили. На его внутренней, левой стороне время от времени попадались запертые железные двери. Беглецам удалось немного оторваться от погони - достаточно, чтобы кривизна коридора скрыла их от глаз преследователей. Тогда Кулу бросился к первой же двери и шлепнул менхурьей ладошкой по темному кружку. Дверь отворилась, за ней была тьма.
- А ну, давайте все сюда.
Они прошмыгнули внутрь, закрылись и прижались к холодной стене, переводя дух. Стражники протопотали мимо.
Постепенно глаза Орми привыкли к темноте, и он начал различать окружающие предметы. Похоже, это был большой зал. Повсюду на полу что-то копошилось. Орми смутно разглядел множество низеньких двуногих существ. Они целой толпой медленно приближались к пришельцам.
- Что еще за твари? - прошептал Хлу. - Час от часу не легче. Сматываемся, пока не поздно!
Но было, по-видимому, уже поздно: неведомые существа окружили их тесным кольцом, подойдя почти вплотную. Вдруг тишину прорезал тонкий, звенящий голосок:
- Погодите, я лампадку засвечу.
Почти тотчас же неподалеку от прижавшихся к стене людей загорелся фитилек, смоченный жиром, и Орми охнул, увидев наконец, каких существ они испугались.
Дети! Обыкновенные человеческие дети! Голенькие, тощие, беспомощные, они толкались и лезли вперед, чтобы получше рассмотреть гостей. Самым младшим было года два от роду, старшим - не более пяти. Лица у них были живые, хоть и бледные, глаза любопытные.
- Сколько дяденек, - глубокомысленно произнес двухлетний малыш.
- И одна тетенька, - добавил другой.
- Детишки! - Эйле всплеснула руками и чуть не расплакалась. - Как же вы тут очутились? - Она опустилась на колени и стала гладить детей по головкам, бормоча ласковую чепуху. Дети жались к ней и тянулись ее потрогать. Метки у старших были едва заметны, у младших - чернели в пол-ладони.
- Вот тебе и раз, - сказал Хлу. - Малышня сопливая.
- Оборотни, - буркнул Кулу, сжимая ружье.
- Да какие же они оборотни! - воскликнула Эйле. - Такие славные детки!
Пятилетний мальчуган, внимательно и серьезно разглядывавший пришельцев, спросил, смешно выпячивая губы:
- Вы - наши новые любимые учителя? Да?
- Ну... Вроде того, - сказал Орми. - А где, кстати, ваши старые любимые учителя?
- Тетя Грага скоро придет. Она кашу привезет.
- Вам хорошо живется, детки? - спросила Эйле, сразу помрачневшая при имени Граги. - Вас не обижают?
- Хорошо, - сказала лопоухая девочка. - Не обижают.
- Тетя Грага вас любит?
- Любит! Любит! - возбужденно залопотали дети. - И мы ее любим. У нас три тети Граги и один дядя Граг.
- Чему же они вас учат?
- Быть добрыми. Никого не обижать. Всех-всех любить.
Барг, недоуменно слушавший этот разговор, пробормотал:
- Выродков растят, что ли? Зачем?
- Что-то уж больно все у них хорошо, - сказал Ор-ми. - Не к добру это.
- Тетя Грага идет! - раздался радостный крик из глубины комнаты, и тут же все дети, забыв о незнакомцах, побежали в конец зала. Но Орми успел поймать одного мальчугана, прежде чем погасла лампадка.
