Михаил Ахманов - Первый после бога
Сергеев ждал их у стола в саду, где на лавке уже расположился один гость, высокий моложавый мужчина за пятьдесят. У него было смуглое лицо с серыми глазами, крепкий подбородок, намекавший на изрядное упрямство, сильные мускулистые руки и плечи; смотрел он с прищуром, словно привык к яркому солнцу и соленому морскому ветру. Увидев его, Мохан вздрогнул – ему показалось, что ожил Дик Сазерленд, рулевой с «Амелии» и приятель боцмана Белла. Но этот человек, вероятно, не имел британских корней; у него было арабское имя и португальская фамилия.
– Амад Ферейра, археолог и руководитель нашего сицилийского филиала, – представил его Сергеев. – А это Лиза, моя внучка, и Мохан, наш новый эксперт-исследователь. Писатель! – Сергеев многозначительно поднял палец. – Писатель, человек с фантазией, как раз то, что вам нужно, Амад. Он сейчас занимается пиратской экспедицией, которая вас интересует – запись 6322, код «Южная Америка. Питер Шелтон».
– Счастлив познакомиться, – произнес археолог-сицилиец, галантно поцеловал руку Лиззи и обменялся с Моханом рукопожатием. – Если координатор позволит, – вежливый поклон Сергееву, – мы будем работать вместе, причем в скором будущем и в самых заповедных уголках Земли.
– Отчего же не позволить, – молвил глава ИНЭИ, неторопливо разливая по стаканам вишневый сок. – Позволяю! Сегодня мы, Амад, обсудим ваше предложение, но перед этим я хотел бы кое-что рассказать. Ваш проект взаимосвязан еще с одной идеей, не археологической, а из области темпоральной физики… – Он сделал глоток из стакана. – Недавно у меня побывал Жак Колиньяр с целой компанией своих ассистентов…
– О! – уважительно произнес Ферейра. – Колиньяр! Новая теория пробоя? Мы сможем создать межпространственный канал и наконец ответить Им? – Он поднял взгляд к небу, где висела над Долинами Маринера станция ИНЭИ.
– Нет, – Сергеев покачал головой, – пока нет. Идея Колиньяра касается другой проблемы, частной, но очень важной. Мы регистрируем массу записей с Земли-2, но до сих пор неизвестно, каким образом они там получены. Существует два предположения. Первое, которое кажется более реальным: это фильмы, воссоздающие некоторые исторические события. Иными словами, реконструкция, созданная с величайшим тщанием, с учетом всех деталей, с живыми актерами, которые не просто играют роли, а, очевидно, подверглись особой ментальной обработке. Последнее – слабое звено данной гипотезы. Мы не можем вообразить ситуацию, когда разум актера заблокирован, и в его мозг внедрена другая личность – скажем, римский центурион второго века. Да и как эту личность… хм… произвести? Можно выстроить древний город, соорудить корабли и повозки, одежды, оружие, предметы быта, но реконструкция сознания, того «я», которое мы ощущаем у идента, это нечто невероятное! – Сергеев хлопнул ладонью по столу, выдержал паузу и произнес: – Поэтому самым естественным путем возникла вторая гипотеза.
– Машина времени… – прошептала Елизавета, округлив глаза.
– Темпоральные перемещения, – добавил Мохан.
– Или некий способ регистрации событий в прошлом, – уточнил Амад Ферейра.
Сергеев кивнул.
– Вот именно. Если бы мы точно знали, что такой вариант возможен, это стало бы огромным достижением. Неважно, как и с помощью каких устройств это делается, важнее принципиальная осуществимость. Вот вам логика Колиньяра: если можно перемещаться во времени, он трудится не зря, а если нельзя, он попусту тратит свою жизнь на химерический проект. И это очень его беспокоит.
– Я понимаю, – сказал археолог после недолгого молчания. – Талант такого масштаба нужно прилагать к реальным целям. Ни один гений не построит вечный двигатель.
Лицо Колиньяра вдруг явилось Мохану: темная кожа, безволосый череп, длинные усы и печаль в глазах… Таким Мохан увидел его на станции, и теперь ему стало ясно, отчего у физика такой тоскливый вид. Этого человека терзали сомнения; зная, какой дар отпущен ему свыше, он не желал ловить сказочных фениксов. Но вдруг феникс все же существует!
Залпом выпив сок, Мохан спросил:
– Ему удалось что-то придумать? Нечто такое, что подтвердило бы гипотезу или ее опровергло?
– Да. Он слишком хитроумен, чтобы сдаться на милость природы или хотя бы отступить. – Сергеев усмехнулся. – Представьте некий элемент в принимаемых нами записях, который в принципе нельзя воссоздать, какие-то сокровища и раритеты, утерянные навсегда у нас и в мире-дубле. Колиньяр взял примером Александрийскую библиотеку – она сгорела в обеих реальностях. И вот мы получаем запись, в которой идент читает пропавшие тексты из этого древнего книгохранилища или любуется таким чудом света, как Родосский колосс… видит шедевр великого мастера, уничтоженный варварами, или те изделия из серебра и золота, которые собрал для выкупа Атауальпа, а испанцы переплавили… Словом, речь идет о предметах и явлениях, не поддающихся реконструкции. Если они появились в записи, значит, их извлекли из прошлого, а уж как это сделано, вопрос десятый. Вы поняли мысль Колиньяра, коллеги?
– Вполне, – сказал Мохан, а Ферейра с одобрением произнес:
– Придумано очень изящно! Но пропавшие раритеты в фильмах могут оказаться подделками. Неизвестно, как в точности выглядел Родосский колосс, но изобразить что-то похожее и даже весьма правдоподобное не составит труда.
– Разумеется, – согласился глава ИНЭИ. – Мы с Колиньяром обсудили эту часть проблемы и пришли к таким выводам. Во-первых, за все десятилетия исследований в записях не найдено подделок – в тех случаях, когда сохранился земной аналог и есть с чем сравнивать. Хотя теоретически подделки возможны – мы действительно не знаем, как выглядели Родосский колосс, Александрийский маяк и другие древние сооружения. Во-вторых, мы убедились, что в ряде случаев подделки невозможны. Было бы нелепо подделывать тысячи рукописей, которые до нас не дошли – скажем, вторую книгу «Мертвых душ», сожженную Гоголем. Наши корреспонденты имеют свободу в выборе тем, и такие эпизоды просто не появятся. А вот если появятся…
– Это докажет, что они способны проникнуть в прошлое! – с энтузиазмом воскликнула Елизавета.
– Возможно, юная леди, возможно, – пробурчал ее дед и повернулся к Ферейре. – Вы понимаете, что нашим исследователям придется изучить массив записей под таким углом – довольно долгое, но реальное дело. У их работы будет побочный выход, пересечение с вашим проектом, и я прошу обратить на это внимание. А теперь выпьем сока… выпили?.. нальем еще… Вам слово, Амад.
Сицилиец выглядел взволнованным, и Мохан его понимал – не всякий день соприкасаешься с мыслью гения. Колиньяр сформулировал то, к чему аналитики ИНЭИ могли прийти через пять лет или через десять: речь шла о целенаправленном поиске старинных артефактов, которые невозможно дублировать при любом уровне технологии. Если такие уникумы найдутся в записях, сомнения исчезнут, и – кто знает? – вероятно, Колиньяр справится с задачей, придумает, как заглянуть в прошлое.
