Роланд Грин - Конан против Звездного братства
— Вы почти убедили меня, — сказал Декиус, — но это дело слишком серьезно, чтобы решать его без короля Элоикаса…
В какую-то секунду Декиус был уверен, что Чиенна закатит ему пощечину. Вместо этого ее пальцы сжали рукоять кинжала. Когда она заговорила, то один лишь звук ее голоса мог заставить молоко скиснуть:
— Декиус, я — не королева и даже не регентша, но если ты побеспокоишь отца со своей чепухой, я найду способ отплатить тебе, возможно, что и незаконно, если законно не удастся. Иди и строй глазки Райне или пообещай Айбасу офицерский чин, да и вообще, делай все что угодно, лишь бы хоть кому-то на пользу пошла твоя деятельность.
Декиус поклонился и направился к выходу. Честно говоря, он признался себе, что принцесса права. Сердце Элоикаса слабело день ото дня. Будет чудом, если он доживет до мига своей победы.
Миг победы… Когда? Снесение с лица земли долины Поуджой, смерть чудовища и наверняка большинства Звездных Братьев — все это нанесло серьезный удар по графу Сизамбри. Конец войны уже не за горами.
Из городков и деревень, разграбленных графом, в лагерь короля стекались люди, желавшие воевать за законного монарха. Но мало кто из них был хорошо вооружен, еще меньше имели опыт участия в войне. Айбас получит свою капитанскую должность и даже больше, если захочет. И вовсе не потому, что Декиус стал доверять ему, а просто-напросто потому, что нищим выбирать не приходится. Дюжина хороших офицеров да сотни три доспехов и мечей куда более пришлись бы Декиусу по вкусу.
Поговаривали, что некоторые горные племена, переставшие опасаться Поуджой, собираются принять участие в войне. Но на чьей стороне? И даже если они выступят за короля, смогут ли они ужиться со своими давними врагами? Не лучше ли было бы для королевского дома, если бы эти племена оставались в своих горах и особо не высовывались?
Эти и еще с десяток не менее важных вопросов крутились в голове Декиуса, когда он выходил из палатки Чиенны. Обнаружив, что дошел уже до конца территории лагеря, он решил последовать совету принцессы и навестить Райну. Не для того, чтобы, — в своих мечтах он заходил гораздо дальше, — а чтобы посоветоваться с нею. С нею, конечно, с Конаном, даже с этим лордом Айбасом и Марром. Если только удастся разговорить их…
Неожиданно у него за спиной тревожно забил барабан. Декиус развернулся и увидел, что по склону к нему со всех ног несется Конан. Лицо Киммерийца было мрачно и неподвижно, лишь только ледяные голубые глаза подтверждали, что это — не маска.
— Господин капитан-генерал! Вас срочно вызывает Ее Высочество.
Словно холодная рука сжала сердце Декиуса. Он все понял и уже не удивился, когда Конан, отвернувшись, дополнил:
— Король Элоикас только что скончался. Как старший среди присутствующих представителей благородных подданных, вы…
— Я знаю законы и обычаи своей страны, Киммериец. Поверь мне.
Голос Декиуса дрогнул, когда он еще не договорил последнюю фразу. Ему хотелось протянуть руки к небу и крикнуть: — так, чтобы звезды и луна услышали о его горе, чтобы они содрогнулись вместе с его сердцем. У Киммерийца хватило тактичности отойти и отвернуться, переждать, пока капитан-генерал соберется с мыслями и чувствами. Когда Декиус наконец смог взять себя в руки, оба воина зашагали вверх по склону к королевскому шатру.
Граф, не переставая, покачивался в своем плетеном кресле. Он провел целый день не в постели, но за постоянной работой, прервавшись лишь на краткий послеобеденный отдых, на котором удалось настоять его врачу. Подумать только! Тихий час, как у ребенка, еще не выросшего из ползунков.
А может быть, дневной отдых уже не нужен ему? Может, это из-за него граф не мог спокойно уснуть вчера, да и сегодняшний вечер превратился в бессонное ожидание ночной темноты.
Закат уже окрасил снежные вершины в алый и розовый цвета, покрыл скалы нежным золотом, рассыпал по ледникам огненные брызги драгоценных камней. Ветер стих с наступлением сумерек, все вокруг погрузилось в молчание. Но не красоты закатного неба волновали Сизамбри. Ему казалось, что весь мир, приглушив свои звуки, вместе с ним затаил дыхание в смутном предчувствии.
Предчувствии чего? Сегодня Зилку должен вернуться из компании Поуджой. Наверное, он все-таки сумел разговорить этих горцев и выяснить, какова на самом деле ситуация в племени и долине.
От разведчиков, следивших за королевским лагерем, он узнал, что по крайней мере часть воинов Поуджой поменяла цвет своего флага. Ими командовал человек, по описаниям не кто иной, как Айбас. Если этот мерзавец и вправду предал его, — Сизамбри даже призадумался, какая мучительная смерть будет уготована аквилонцу.
Хорошо еще, что перешедшие к королю Поуджой не привели с собой никого из Звездных Братьев. По крайней мере, так докладывала разведка. Но, по правде говоря, никто из разведчиков давно уже не решался подходить близко к лагерю ни днем, ни ночью. Тех, кто пытался сделать это, больше никогда не видели. Случайно обнаружен был лишь один — кастрированный со вспоротым животом и выколотыми глазами — одним словом, наглядное страшное предупреждение другим.
После этого случая разведчики предпочитали держаться подальше от лагеря Элоикаса, а то, что им удавалось выяснить, основывалось чаще на слухах, а то и просто домыслах. Кто-то в своих фантазиях зашел так далеко, что пустил слух о смерти Элоикаса. Впрочем, ничего невероятного в этом и не было.
А если правда? Может, стоит предложить противникам мир на условиях провозглашения графа регентом при принце Уррасе?
Сизамбри со всех сторон прикидывал такой вариант развития событий, не замечая, как мир вокруг теряет постепенно краски, погружаясь в ночную мглу. Лишь тут и там мелькали огни костров, светясь то ярким желто-алым пламенем, то темно-рубиновыми углями. Уже совсем стемнело, когда граф все-таки принял решение: пока что попридержать язык и выждать еще немного. Когда он получше узнает слабые места врагов и полнее сможет использовать свои силы, тогда, может быть, и наступит черед хорошо подвешенному языку выполнить работу острого клинка.
Да где же это Зилку? Граф не мог точно рассчитать свои силы, не зная состояния, в котором находятся воины Поуджой, до и все их племя. А узнать это он мог только от своего посланца.
По каменистой земле рядом с палаткой застучали сапоги. Со звоном скрестились мечи охраны. Часовые были начеку. Да и сам граф вынул меч и положил себе на колени, пока один из охранников поднимал загораживающее вход полотнище палатки.
Темная тень скользнула в круг света, отбрасываемый костром. Наконец-то Зилку. Почти такой же, как и три дня назад, только небритый. И еще новый темный плащ, накинутый поверх другой одежды. Зилку бесшумно подошел к костру.
