Роланд Грин - Конан против Звездного братства
По каменистой земле рядом с палаткой застучали сапоги. Со звоном скрестились мечи охраны. Часовые были начеку. Да и сам граф вынул меч и положил себе на колени, пока один из охранников поднимал загораживающее вход полотнище палатки.
Темная тень скользнула в круг света, отбрасываемый костром. Наконец-то Зилку. Почти такой же, как и три дня назад, только небритый. И еще новый темный плащ, накинутый поверх другой одежды. Зилку бесшумно подошел к костру.
Граф выскользнул из своего кресла, держа меч наготове. В свете костра он увидел, что его посланник был не обут. Кровавые подтеки и раны покрывали его босые ноги, как будто он несколько дней шел так, без обуви, по камням.
У Сизамбри от нахлынувшей тревоги перехватило дыхание. Он даже не смог набрать воздуха, чтобы вызвать охрану. Хотя этого и не потребовалось. Стражники и сами увидели то же, что и их господин, и подошли поближе, готовые исполнить свой долг.
Первые двое подошедших к Зилку аккуратно взяли его под руки, как если бы он был тихим безобидным сумасшедшим. Вдруг Зилку с удесятеренной силой схватил обоих за горло. С еще большей силой он столкнул их головами. Треск раскалывающихся черепов громом прозвучал в ночной тишине. Затем, как бы для большей уверенности, он плотнее стиснул пальцы, переламывая шейные позвонки и разрывая горла своим жертвам. Изуродованные трупы были брошены к ногам их товарищей.
Верные присяге, они не бросили своего поста. И хотя никто больше не рискнул приблизиться к Зилку, охрана выстроила живую стену, ощетинившуюся острой сталью, между графом и тем, кто еще недавно был учеником лекаря.
— Поднимите меня, болваны. Мне нужно видеть его! — впал в ярость граф.
Ему было ненавистно любое напоминание о собственной слабости, но тут уж ничего нельзя поделать. Там, где он сейчас находился, ему была видна лишь череда прикрытых латами спин и одетых в шлемы голов.
Двое слуг подняли его кресло, сгибаясь и пошатываясь под тяжестью. Двое часовых присоединились к ним. Вчетвером они вынесли графа из палатки и подняли кресло себе на плечи, чтобы граф мог видеть, что происходит поверх голов охраны. Увидев жуткую картину двойного убийства, граф проглотил крик ужаса; при этом тело словно свело судорогой, оно как будто независимо от воли хозяина хотело выскочить из кресла и убежать подальше от этого кошмара. Кресло закачалось, раздались проклятия графа, испуганные крики слуг, ругань охраны, решившей занять на всякий случай круговую оборону.
Лишь отчаянным усилием воли и всем своим авторитетом Сизамбри удалось остановить начавшуюся панику.
Наконец он снова смог откинуться на подушки и увидеть, что происходит на площадке перед палаткой.
Во время царившей неразберихи Зилку успел встать в самый центр костра. Языки пламени доставали до его колен, пламя уже начало обугливать его ноги. Он, похоже, не чувствовал боли, а скорее наоборот — стоял, словно опустив ступни в теплую ванну с настоем целебных трав.
Зилку открыл рот и заговорил. По крайней мере, зазвучала чья-то речь. Графу было не до размышлений о том, кто вложил эти слова в уста Зилку. Сизамбри обратился в слух.
— Граф Сизамбри, — сказал Зилку. — На этот раз не ты лично платишь за желание обманным путем выведать наши секреты. Если ты будешь продолжать упорствовать в своем желании узнать то, что тебе не положено, то ответишь по-другому. Сегодняшний урок должен пойти тебе на пользу. Но если ты его не усвоишь, то каждый новый урок будет стоить тебе жизни одного из верных тебе людей. Подумай хорошенько, на сколько таких уроков хватит мужества твоих подчиненных?
Зилку замолчал, и тут же кончилось действие заклинания. Все его тело наполнилось болью заживо сгораемой плоти. Сизамбри готов был поклясться, что никогда раньше не слышал такого душераздирающего крика.
— Убейте его! — Приказание графа едва ли не перекрыло вопли горящего человека. Ему не пришлось долго мучиться. Полдюжины копий пронзили грудь Зилку прежде, чем он вскрикнул второй раз. Их могло быть и больше, если бы некоторые стражники не побросали оружие, чтобы заткнуть руками уши. Один из часовых даже упал на колени, содрогаясь от приступов тошноты.
Как только Зилку упал, костер погас. Граф поблагодарил богов за посланную темноту, ибо он не хотел, чтобы его люди видели бледное, перекошенное гримасой страха лицо своего господина. Хотя он давно уже сомневался, что за этой страной присматривает хоть одно божество, которое можно было бы молить или благодарить за милость.
По крайней мере, большая часть слуг и охраны достойно выдержала такое испытание, не потеряв головы от страха. Когда граф отвлекся от своих мыслей, он обнаружил, что его уже уложили в постель на меховые одеяла, а тело облепили лечебными пиявками.
Он вполуха слушал причитания врача о пользе кровопускания. Его мысли были заняты другим — догадками о том, кто же сумел раскусить миссию Зилку, заколдовать его и послать на мучительную смерть.
Лишь у Звездных Братьев и у королевского двора были секреты, ради которых стоило пойти на убийство. Но на службе у короля нет колдунов, кроме флейтиста, неизвестно зачем помогающего Элоикасу добровольно. А вот у Звездных Братьев заклинаний и магической силы хватало с лихвой, даже без их чудовища.
Но ведь Братство — его союзник! Граф чуть не споткнулся на этом слове. Неужели это способ совершить предательство по отношению к союзнику, который не смог пока что выполнить обещания вознести их Братство и все племя на небывалую высоту за помощь, оказанную в войне? Довольно изощренный и верный способ: убрать верного человека, посеять страх среди солдат, внести смятение в их умы, да и в голову самого графа.
И все-таки это сделали они. Звездные Братья, его союзники. Наверное, после того, что с ними произошло, они стали действовать в соответствии с древними племенными обычаями, когда понятие чести распространялось только на своих соплеменников. А может быть, их не особо заботило то, что они натворили, потому что охраняли секрет, позволяющий им снова обрести былое величие даже без помощи графа Сизамбри.
Светильник в палатке погас, вокруг графа сгустилась непроницаемая тьма. Стало прохладнее, он почувствовал, как холод пробирается к его ранам, как они начинают ныть. Пробившись сквозь вездесущую боль, в его мозгу вновь возникла идея предложить мир королевской семье, оговорив, конечно, предварительные условия договора.
— Передай своему господину, что мир возможен только в том случае, если он предложит служить нам своим мечом безо всяких условий, — сказала принцесса Чиенна.
Глядя на лица горстки оставшихся в живых придворных, Декиус улыбнулся. Королевское было прерогативой правящего монарха, а не регента при несовершеннолетнем короле. Не ускользнуло от общего внимания и то, что Урраса по-прежнему именовали принцем.
